29.07.8575 г. от С.М.
Вистеп, провинция Туннет, приграничная крепость Нарьенг
И снова здравствуй, дорогой дневник!
Как хорошо снова получить в руки настоящую бумагу и чернила. Я даже не думала, что так соскучилась по ним!
Но обо всём по порядку. Нехорошо перескакивать с пятого на десятое и обратно, верно?
В ту ночь, когда я оставила предыдущую запись, которая, как я думала, станет последней, начали происходить чудеса. Но я обещала обо всём рассказать по порядку.
Я долго не могла заснуть, а когда всё-таки уснула, мне снились тревожные и короткие сны. Сначала я очутилась на бескрайнем лугу, где трава упиралась в горизонт, как на вечных лугах под звёздами. Но только там не было звёзд, и над головой было самое обычное дневное небо, а под моим седлом был вороной небесный конь, высокий, как Холодок, но лёгкий, как Табато.
Потом луга исчезли, и я оказалась на поле боя, а в руке у меня была сабля. Конь подо мной теперь был рыжий, и он ломился вперёд, сминая врага, а кровь лилась рекой, но мне не было страшно.
Потом всё исчезло, и я снова была на бескрайних лугах, только теперь был вечер, и передо мной стояло войско таких же конников. Я скакала верхом вдоль него, и вороные кони всадников кланялись мне, становясь на запястья.
Наконец я оказалась под вечным небом, где траву не колышет ветер. Я сразу узнала его, и оно было в точности таким же, какое видел Ветерок. Трава доходила мне до груди. Я посмотрела вверх, но не увидела среди звёзд ни одного знакомого созвездия. Я бежала вперёд, и бежать было легко. Я знала, что там впереди кто-то ждёт меня, но никак не могла вспомнить, кто это.
Я видела его со спины, и его рыжие волосы раздувал ветер, несмотря на то, что под вечным небом не может быть ветра. Потом он обернулся, и я узнала Ангела.
— Проснись, — сказал он мне, и я проснулась.
Но Ангел не остался во сне — он последовал за мной.
“Ничего не бойся и ничему не удивляйся, — сказал он мне. — Тебе пора уходить отсюда”.
Я спросила:
“Ты пришёл, чтобы забрать меня?”
“Да”.
“Значит, я умру?”
Тогда Ангел рассмеялся.
“Это последний из возможных путей, на которых мы с тобой можем встретиться, и самый длинный из них. Думаю, без этого можно обойтись”.
“Но как ещё мне уйти? — удивилась я. — Стефанианцы меня не отпустят, отец Б. не может помочь, на окне решётка, а дверь заперта”.
“То, что заперто, может быть открыто”, — ответил Ангел.
Раздался звук, будто бы кто-то скрёбся в закрытую дверь. Я вскочила и кинулась к дверям. Скрестись перестали, и кто-то сказал:
— Тише! — но это не был голос человека.
— М., это ты? — спросила я шёпотом.
— Слишком много вопросов, — сказали в ответ, и я убедилась, что это М.
В щель под дверью пролезла чёрная лапа. Потом она исчезла, и внутрь просунули что-то металлическое, похожее на длинные крючья.
— Что это? — спросила я шёпотом.
— Отмычки, — сказала М.
Я взяла крючья и посмотрела на замок, врезанный в толстую дубовую дверь. Брат О. запирал его огромным старинный ключом длиной с половину моей руки.
— Но я не умею ими пользоваться, — прошептала я.
“Я умею, — сказал Ангел. — Дай мне взглянуть на замок”.
— Но как?
“Смотри внутрь себя”, — ответил он.
Сердце колотилось как бешеное, но я постаралась взять себя в руки, закрыла глаза, чтобы проще было сосредоточиться, и отступила в глубину своей памяти, как раньше.
Ангел был там, рядом со мной, в комнате коттеджа, полной запертых сундуков и дверей.
— Я бы хотел воспользоваться твоими руками и глазами, чтобы открыть замок, — сказал он и грустно улыбнулся. — Если ты мне позволишь.
Я вдруг поняла, что смотрю на него снизу вверх. Ангел был гораздо выше и сильнее меня, и он был здесь, прямо в моём разуме. Он мог сделать что угодно, и ему не нужно было моё разрешение.
Я сказала:
— А если не позволю?
— Тогда мне придётся объяснять тебе на словах, как открыть замок, и это будет намного дольше, а наше время ограничено, — ответил он просто.
— Хорошо, — сказала я. — Я разрешаю.
Он кивнул и подошёл к окну.
Мои глаза открылись, а мои руки поднесли отмычки к замку. Я ощущала движение, но не направляла его. Моими руками Ангел подцепил отмычкой пружину, замок щёлкнул и открылся.
Я сразу толкнула дверь и вдруг поняла, что руки снова подчиняются только моей воле. М. потёрлась о мои ноги, как будто мы с ней виделись вчера.
— Тебе опасно быть здесь, — прошептала я. — Стефанианцы тебя ищут!
— Я знаю, — ответила она. — Но тебе не о чем беспокоиться. Идём.
У меня были башмаки, как у всех слуг в доме господина графа, но я не стала надевать их, чтобы подмётки не стучали по полу. Я побежала за М. босиком, держась теней, и она вела меня по коридорам и лестницам старого арсенала.
Внизу мы услышали голоса и остановились. Я узнала по голосу одного из стефанианцев, которые приехали с братом О., и сказала М., что он, должно быть, стоял этой ночью на страже.
— Что ж, значит, такова его судьба, — странно ответила М., и жёлтые глаза ярко сверкнули в темноте, хотя на них не падал свет. Хвост хлестнул по бокам, и я поняла, что он больше не пушистый — шерсть прижалась к нему, оставив на конце кисточку.
Я спросила:
— Правду говорят, что ты — демон?
М. фыркнула.
— Сегодня я твой ангел-хранитель, ведь завтра тебя собирались испытать огнём.
— Испытать?
— Если ты ведьма, то огонь сожжёт твоё тело и очистит душу, — пояснила М. — А если ты демон или одержима демоном, то не сгоришь, и тогда тебя распнут заживо на каменной плите.
Я ощутила ледяной ужас, когда она сказала об этом, и спросила:
— И это они хотят сделать с тобой, если поймают?
— Они могут хотеть многого, — последовал ответ. — Желания не всегда совпадают с возможностями. Хватит болтать, тебе нужно бежать из этой башни. Я отвлеку людей.
Я поняла, что она собирается сделать, присела на корточки и схватила её в охапку. М. даже не вцепилась в меня когтями.
— Не вздумай, — прошептала я. — Ты не должна рисковать. Я не хочу, чтобы они тебя распяли.
Мне показалось, что она смеётся.
— Заботься о себе. Ты только начала жить эту жизнь, будет очень глупо закончить её так рано. Отпусти меня, и, когда тебе скажут “беги” — беги.
— Но куда? Мне некуда бежать, в коттедже или у отца Б. меня сразу же найдут, — возразила я.
Мне казалось, что, если М. пойдёт со мной, я смогу скрыться. Я понятия не имела, куда уходить, если я окажусь одна.
— На восток, — сказала М. — Когда не знаешь, куда бежать, всегда беги в сторону рассвета. А теперь будь так любезна, поставь меня на пол.
Я отпустила её, и она боднула мои ноги на прощание.
— Мы ещё увидимся, — сказала она, прежде чем скрыться в темноте.
Прошло несколько минут, и снаружи арсенала раздался отчаянный крик. Мне не хотелось думать, что должно происходить, чтобы люди так кричали.
“Путь свободен, — сказал Ангел. — Беги”.
Я бросилась к выходу, проскользнула в небольшую щель между приоткрытыми дверьми и, не оглядываясь по сторонам, побежала на восток, где небо уже светлело в преддверии рассвета. Кажется, я никогда в жизни так не бегала.
Позади меня слышались крики, проклятия и брань, которой, как я думала, братьям святого ордена знать не полагается.
К востоку от бывшего форта, от которого мало что осталось, кроме старого арсенала, есть берёзовая роща. Господин граф запрещает рубить там дрова, и туда редко ходят. Я добежала до деревьев, за которыми меня уже не было бы видно, и остановилась, чтобы отдышаться.
“Не стой на месте, иди”, — сказал мне Ангел, и я пошла вперёд, не зная, куда иду.
Я помнила, что нужно идти на восток, и шла туда, потому что не могла представить, куда ещё можно пойти. От непривычки к ходьбе босиком ступни скоро начали ныть.
У меня больше не было дома, работы и даже друзей: к отцу Б. я не могла вернуться, Пёс убежал, М. осталась позади, а Ветерок умер. Со мной остался только Ангел.
“Что мне делать? — спросила я его. — Я не знаю, как быть дальше. Вся моя прежняя жизнь теперь рухнула”.
“Настало время расправить крылья”, — сказал Ангел.
“Но я — не ты, и у меня нет крыльев”.
“Я дам тебе крылья”, — ответил Ангел.
Я шла дальше, пока не услышала стук копыт, и не остановилась, прислушиваясь. Я подумала, что это может быть погоня, но лошадь была впереди меня, а не позади, и она приближалась рысью. Я пошла навстречу, и вскоре увидела, как из-за деревьев показался силуэт армадерца.
А рядом с ним — я чуть не закричала от радости — рядом с ним бежал Пёс!
Он держал в зубах чумбур и вёл за собой Ронду, которая выглядела не очень-то довольной, но, увидев меня, с облегчением фыркнула и всё-таки поставила уши. Я обняла сперва Пса, потом кобылу. Пёс бросил чумбур к моим ногам, вывалил язык и шумно задышал.
“Я советую тебе поторопиться, — сказал Ангел. — Садись и скачи”.
“Но Ронда — лошадь господина графа, — возразила я. — Я не хочу её красть”.
По правде говоря, я бы не хотела красть у господина графа вообще ничего, ведь он всегда хорошо ко мне относился, и мне казалось чёрной неблагодарностью так поступить. Если бы был жив Ветерок, я бы предложила ему пойти со мной, ведь господину графу он всё равно не был нужен. Но он очень дорожил Рондой и хотел, чтобы она принесла жеребёнка от Табато. Я так и сказала Ангелу.
“Мы не крадём, а только берём на время, чтобы потом вернуть”, — возразил тот.
Я решила, что это приемлемый вариант, и привязала второй конец чумбура к недоуздку Ронды, прежде чем запрыгнуть на неё.
— Хочешь поскакать как следует? — спросила я кобылу.
“Всегда”, — ответила она.
— Тогда скачи так, как всегда мечтала, потому что сейчас мы с тобой свободны и не должны вернуться в конюшни в срок, — сказала я ей, и она немедленно воспользовалась разрешением.
Мы полетели в сторону рассвета так, как умеют летать армадерцы.
Пёс догнал нас, когда первая жажда Ронды скакать утихла, и она перешла на рысь, а потом и на шаг. Он бежал за нами и тогда, когда мы оставили позади последние знакомые мне места и оказались на проезжей дороге. Ронда пошла по ней танцующей рысью.
Впереди брезжил рассвет, хотя солнце ещё не выбралось из-за горизонта. Небо стало розовато-лиловым. А потом послышался топот множества копыт, и Ронда, высоко подняв голову, громко заржала. Через минуту я увидела впереди стремительно приближающихся к нам всадников.
Всадников на огромных рыжих лошадях.
Тогда я поняла, что была не права, когда пришла в отчаяние вчера вечером. Потому что Господь справедлив, и воинство на небесных конях всё-таки пришло за нами.
Мы встретились быстрее, чем можно было ожидать, потому что рыжие кони не скакали, а летели, вытянувшись в струну, и дорога едва выдерживала удары шипов на их подковах. Мой Ангел скакал впереди, пригнувшись к шее лошади, и я без труда узнала его в лицо.
Отряд окружил нас, и Ронда угрожающе прижала уши, а Пёс залаял, беспокоясь, когда всадники оказались так близко. Огромные кони возвышались над армадерской кобылой, как Пёс возвышался над всеми остальными собаками. Они были покрыты мылом, пена капала с губ и ветвей медных мундштуков, но дышали они легко, словно только что вышли из конюшни. Ангелы в зеленовато-серых плащах и смотрели на нас сверху вниз. Они казались моложе моего Ангела, не носили шляп или платков, и у всех были волосы цвета рыжего золота, бронзы и меди.
Один из ангелов вёл за собой лошадь без всадника, и он поставил её вплотную к Ронде, которая от такого гневно заложила уши и попыталась ударить ногой, но я успокоила её.
— Прыгай! — велел мне другой ангел, и я, не задумываясь, поставила ногу в стремя и перескочила на седло, которое было намного выше спины Ронды.
Моя новая лошадь тоже была кобылой. Я огладила крутую шею, и она громко всхрапнула в нетерпении, недовольная тем, что приходится долго стоять на месте.
— Как её зовут? — спросила я ангелов.
— Заветная, от Верного, — сказали мне, и я просто кивнула, потому что имя мне ни о чём не говорило, и я тогда ещё не знала, кто такой Верный.
Повод был привязан к передней луке седла, и я стала отвязывать его. Тут же, у передней луки, были две кобуры с пистолетами и сабля в простых ножнах.
Мой Ангел подъехал ближе и опустил руку мне на плечо.
— Я обещал тебе крылья, и я сдержал слово, — сказал он, улыбаясь, и теперь я заметила шрам у него на правой щеке и седые пряди в рыжих волосах.
Потом он повернулся к остальным и приказал:
— Армадерку на повод и уходим!
— Она нас не догонит, воевода, — сказал кто-то.
— Без всадника догонит, — возразил Ангел. — Вперёд, мы и так задержались.
Ронду взяли на повод, и мы помчались дальше, а Пёс бежал за нами. Ход небесной лошади оказался совсем не таким, как у армадерцев или тасо. Рысь выбивала из седла, так что сесть на неё было невозможно, и я ехала, поднимаясь на стременах.
Через некоторое время Пёс начал отставать, хотя потом он догонял нас снова. Но в конце концов он выбился из сил, сел на дорогу и печально завыл вслед рыжим лошадям.
“Прощай!” — сказал он мне, и я, увидев это, окликнула Ангела.
Тот оглянулся, и вдруг весь отряд одновременно перешёл на шаг, как и Заветная, которая подстраивалась под ход сородичей.
— Берите собаку в седло, — велел Ангел.
— Которую? — весело спросили его. — Рыжую или белую?
— Белая, пожалуй, будет побольше, — добавил другой ангел.
Я хотела сказать, чтобы они не обижали Ронду, но ангелы засмеялись весело и совсем не зло. А потом подъехали к Псу и легко втащили его на седло, хотя Пёс был не очень-то этому рад.
— Не сопротивляйся, — сказала я ему, и он только вздохнул.
Это было очень забавно — видеть Пса на лошади перед ангелом, словно он был маленькой норной собачкой Ф.
После этого мы поехали дальше галопом, а потом перешли на шаг, и так ехали до тех пор, пока солнце не поднялось высоко. После этого Ангел скомандовал привал, и мы остановились ненадолго на берегу небольшого ручья.
К этому времени все ангелы сняли плащи и другую верхнюю одежду, а некоторые собрали волосы в высокие хвосты. У многих на груди были подвески в виде крупных лиловых камней на серебряных цепочках. Я спросила Ангела, что это такое.
— Аметисты, — ответил он так, словно это всё объясняло. — Когда мы доберёмся до дома, я отдам тебе твой.
У него самого на шее была только серебряная цепочка, но без камня.
Тогда я спросила:
— Разве дом ангелов не на небесах?
— Быть может, на небесах тоже есть какой-то, — сказал Ангел. — Но тот, что на земле, всё-таки ближе, хотя до него ещё долгий путь.
Тогда я стала спрашивать, куда мы теперь направляемся, и он объяснил, что мы едем в Вистеп, потому что нет другого пути на восток, и в скором времени нам нужно будет пересечь границу спорных территорий.
— Разве для ангелов существуют границы? — спросила я.
— Нет, но вот люди к ним относятся очень трепетно, — весело ответил мой Ангел. — И у бродов на реке Нис, по которой проведена граница, нам будут не очень-то рады. Так что придётся перейти её в неочевидном месте.
После привала мы ехали уже не так быстро, и Пёс снова бежал за нами. Я спросила его, нравится ли ему путешествовать с ангелами, и он ответил, что это, по крайней мере, интереснее, чем жить на хозяйственном дворе.
Ронда была куда меньше рада, что её привязали к седлу другой лошади, и то и дело гневно прижимала уши, глядя на огромных небесных коней, а тем было всё равно. В конце концов я попросила Ангела её отвязать и пообещала, что она будет идти за Заветной сама, если я попрошу. Другие ангелы посмотрели на меня с сомнением и спросили, а что я стану делать, если не будет. Я сказала, что буду убедительна. Тогда Ронду отвязали, и она, поспорив немного, согласилась бежать следом.
Один из всадников подъехал к Ангелу и сказал:
— Это и правда она, воевода.
Тот кивнул и ответил:
— Я знаю.
— Значит, оно того стоило, — сказал всадник.
Мой Ангел посмотрел на него задумчиво и спросил:
— А для любого другого ребёнка не стоило бы?
После этого ангел отъехал в сторону, и выглядел он задумчивым. Я не удержалась и мысленно спросила моего Ангела, что это значит.
“У неё были предположения относительно тебя, и они оправдались”, — ответил он, и показал на Ронду, которая бежала рядом с Заветной и почти уже не прижимала уши.
“Разве ангелы не могут говорить с животными?”
“Могут с теми, кого хорошо знают, и если очень сильно захотят, — пояснил он. — Но большинству проще говорить с себе подобными, и только с кем-то одним за раз. Для того, чтобы соединить вместе множество разумов, нужен особый талант”.
Я вспомнила, как весь отряд мгновенно перешёл на шаг, словно ему отдали команду, и спросила:
“Как у тебя?“
“Да, — ответил он. — Иначе я не услышал бы тебя за сотни льё от С.”
Тогда я впервые задумалась о том, как далеко мы уже уехали и как далеко нам ещё предстоит ехать. Я никогда ещё не бывала так далеко от дома. Потом я вспомнила, что у меня больше нет дома, и мне стало очень грустно.
“Это не так, — возразил Ангел. — У тебя есть дом. Всегда был”.
Ещё я спросила, может ли Ангел прийти к отцу Б. во сне так же, как приходил ко мне, и передать от меня весточку? Ведь отец Б. наверняка беспокоится обо мне. Ангел ответил, что может, но не хотел бы его шокировать, так что лучше будет просто написать ему письмо.
Этим я и займусь, дорогой дневник, как только закончу свой рассказ — осталось не так уж много. Но, наверное, отцу Б. не следует знать, где я и как оказалась здесь. К тому же мой обратный адрес в скором времени изменится, так что он всё равно не сможет мне ответить. Я напишу только, что со мной всё хорошо, с Псом тоже, а Ронду мы обязательно вернём господину графу, хотя я и не представляю, как Ангел собирается это сделать.
Так вот, о том, как добрались сюда.
Мы остановились на почтовой станции в конце дня, и начальник станции, кажется, был не очень рад нас видеть. Но оружие ангелов и выражение морды Пса внушили ему большое уважение. Мы оставили лошадей отдыхать под навесом, но через час двое ангелов забрали своих коней и разъехались в разные стороны. Я увидела их снова только утром, когда мы снова двинулись в путь.
К этому времени Ронде уже не хотелось скакать, и она спокойно бежала рядом. Пёс заметил, что ему, пожалуй, понравилось ехать верхом. Я спросила Заветную, согласится ли она везти собаку на седле, и она ответила, что не против при условии, что, если начнётся бой, Пёс будет спущен на землю — или она спешит его сама.
“Какой бой?” — спросила я.
Тогда кобыла вдруг раздула ноздри, и я как наяву почуяла запахи крови, гари и едкого порохового дыма, услышала канонаду орудий вдалеке. Сердце забилось сильно и часто, и я поняла, что Заветная не боялась этого грохота — она его жаждала.
Небесные лошади очень отличались от других знакомых мне лошадей.
Я спросила Ангела, можно ли мне взять в седло Пса, но он ответил, что лучше Пёс поедет с кем-то ещё, потому что мне не хватит сил удержать на лошади такую махину. Я объяснила это Псу, и тот решил, что лучше побежит сам.
Когда мы доехали до реки, оказалось, что в этом месте нет никакой переправы, ни бродов, ни мостов, только посередине была довольно широкая песчаная коса, превратившаяся в небольшой вытянутый островок. Ангелы спешились и стали меняться лошадьми, споря между собой и перекладывая оружие с одних сёдел на другие. Меня спросили, хорошо ли я умею плавать, и я призналась, что не очень хорошо.
— Тогда будешь прыгать, — сказал мой Ангел. — Берись за гриву, упрись ногами в стремена и, если страшно, закрой глаза. Кобыла прыгнет вместе с остальными.
Мне не было страшно прыгать, но страшно было представить, как лошади смогут прыгнуть так далеко, и я сказала об этом.
— Не бойся! — ответили ангелы. — В длину кони могут прыгнуть намного дальше, чем в высоту, тем более рыжие кони. А Верный перепрыгнул под всадником ограду Тайного Сада в Аморнесе.
Я спросила, сколько же высотой была та ограда, и мне ответили, что почти два человеческих роста.
С ещё несколькими всадниками мы отошли подальше от берега. Мне велели бросить повод на переднюю луку, держаться за гриву и не мешать кобыле. Кони поднялись в галоп и помчались прямо в реку.
Я не стала закрывать глаза, и поэтому увидела, как на самом краю первый конь оттолкнулся и прыгнул, перелетев на остров. Больше я не успела ничего заметить, потому что Заветная прыгнула следом, как будто взлетела над рекой. Меня тряхнуло в седле, но я упёлась ногами в стремена. Едва оказавшись на острове, кобыла сделала ещё пару темпов, и тут остров кончился, так что она прыгнула снова. Мы очутились на другом берегу.
Я вспомнила слова Ангела — “вот это и есть наши крылья”.
Мне велели взять повод и остаться на этом берегу, в то время как другие ангелы сняли с лошадей оружие и порох и прыгнули обратно. Вскоре всё оружие отряда было на нашей стороне, и оставшиеся кони вместе с всадниками, Псом и Рондой, которую снова взяли на повод, отправились через реку вплавь.
Пёс вышел на берег и отряхнулся, обрызгав нас всех, но ангелы только расхохотались, потому что вслед за ним начали отряхиваться лошади. Теперь Пёс был ощутимо чище, чем всегда, и казался почти белым. Я так ему и сказала. Он ответил, что это легко исправить, и принялся кататься по траве. Потом вырыл небольшую ямку и стал кататься уже по ней.
Мой Ангел последним покинул тот берег, его лошадь легко прыгнула на остров и с острова.
После этого ангелы разобрали обратно своё оружие, и мы поехали дальше рысью, чтобы все, кому пришлось плыть, смогли просохнуть. Но теперь мы двигались совсем не так быстро, и Ангел объяснил, что спешить больше не нужно — даже если бы за нами была погоня, она не прошла бы дальше реки.
Мы ехали с остановками ещё два дня, никуда не торопясь, пока не добрались до лагеря у другой реки, гораздо более широкой, которую уж точно не удалось бы перепрыгнуть, даже будь там два острова. Но здесь нам навстречу выехали другие ангелы на таких же рыжих лошадях, и с ними мы перешли реку вброд — она оказалась не такой уж глубокой — и к вечеру добрались до крепости на холме.
Вернее, ангелы называют её крепостью, но по-моему, это целый город за высокими каменными стенами. Мне очень хотелось посмотреть, что внутри, но мы не поехали туда, а остались в лагере ангелов за стенами.
Ангел велел мне отпустить кобыл и привёл нас с Псом в палатку. Он сказал, что теперь можно расслабиться, потому что здесь орден св. Стефана никогда нас не найдёт, а если и найдёт, то у него больше нет надо мной власти. Я поняла, что это действительно так.
Потом я обняла Пса, и мы оба заснули, как убитые.
И вот я здесь, дорогой дневник. У меня снова есть перо, чернила и бумага, и это здорово.
Сейчас утро, и ярко светит солнце. Пёс лежит у меня в ногах. Я не уверена, что правильно поставила сегодняшнюю дату, потому что Пёс говорит, что я проспала не только ночь, но и весь предыдущий день. Но ты же помнишь, дорогой дневник — Пёс не умеет считать.
Надо будет выяснить, какое сегодня число. Я забыла об этом спросить, когда просила перо и бумагу.
Ангел стоит у входа в палатку, скрестив руки на груди, и смотрит на меня. Это похоже на тот первый раз, когда он явился ко мне во сне, но кое-что изменилось.
Теперь я знаю его имя.
~*~
16.10.1632 г. от Р. С.
Вистеп, Амор-Конт, Аморнес
Гонсало, графу С,
с моими искренними, пусть и тщетными уверениями в дружбе
Монсьер!
Я забрал у вас одну полукровку и возвращаю взамен другую. Надеюсь, вы найдете обмен если не равноценным, то по крайней мере справедливым. А. передала мне ваше желание получить от армадерки вороного жеребёнка — не обещаю, что он появится на свет именно вороным, но вероятность этого довольно высока. Впрочем, независимо от масти он все ещё будет полулизинцем, и вы не хуже моего понимаете, что означает такое происхождение. Не сомневаюсь, что вы найдёте этой капле восточной крови достойное применение.
Благодарю вас за всё, что вы сделали для А., и хочу надеяться, что вы эту благодарность примите, несмотря на сложный характер наших политических отношений. В Туннете вы показали себя достойным противником, пусть так будет и впредь.
P. S. В соответствии с традициями Подковы, литерой от имени отца для жеребёнка будет “П”.
Остаюсь вашим врагом, хотя и не по своей воле.
Воевода Эрвиндэль.
