Черепашка с рожками (Киса в свитере)

Анон · 2014-02-10 06:23:38

Черепашка с рожками, она же киса в свитере, она же боевая черепаха, она же Wind - war horse. Яростный антислешер и противница секса как такового, выступает за "чистую непорочную" преимущественно мужскую дружбу, носитель синдрома "онижеживые" в терминальной стадии. Прославилась лицемерием, двуличием, ханжеством и подлостью. Замечена в таскании чужих фиков, артов, а также личных фото и другой персональной информации себе в закрытки, также переписывает чужие фики - удаляет из них сексуальные сцены и называет это "спасением". Имеет способность записывать явно слешные картинки в "броманс".
Любимые фандомы: Робин из Шервуда, Пираты Карибского моря, Хорнблоуэр, Крапивин, Неуловимые мстители, кроме того, пасётся в Волшебник Изумрудного города, Les Miserables, Толкин, Гарри Поттер и т.д.
Ковид-диссидентка.

▼Профили⬍

▼Пляски и отжиги⬍

▼старая шапка⬍

Анон · 2014-12-16 20:42:59

Анон пишет:

Анон пишет:
Опять черепундель посещает гнездо разврата
Бдит

ога, сначала вздрочнет, потом аутодафе устроит - два удовольствия в одном. Профит.

Анон · 2015-01-01 20:40:17

На Ноый год Черепундель решил порадовать фанатов своего неподражаемого творчества и принес целый мешок подарочков)))

И раз

▼Скрытый текст⬍

Название: Обзор Гизборнов
Автор: киса в свитере
Жанр: аналитика
Категория: джен.
Персонажи: сэр Гай Гизборн в разных воплощениях.
Примечание: РиШ - "Робин из Шервуда", британский сериал 80-х годов 20 века
РОГУ 2006 - ВВСишный сериал "Робин Гуд" 2006 года
Стрелы - советский фильм "Стрелы Робин Гуда", 1975 г.

Итак, в РиШ и в РОГУ 2006 Гизборн - нечто вроде штатного помощника шерифа Ноттингемского, он гоняется за шервудцами "по долгу службы". Именно в этих случаях он как бы ассоциируется с "ментом", и в его преследовании "нет ничего личного, это работа".
В балладах Гизборн либо вообще "мимокрокодил", по собственной инициативе ищущий встречи и поединка с Робином, либо - послан королём в помощь шерифу, не справляющемуся с поимкой шервудцев. То есть в этом случае Гизборн- не помощник, не подчинённый шерифа, а, так сказать, проверяющий- погонятель из столицы. В таком случае отношения их - обратны тому, что мы видим в РОС. Тут скорее ситуация напоминает приезд Жискара-проверяющего в РиШ.
Отдельный вариант Гизборна-подчинённого - у Анны Овчинниковой, в "Друге и лейтенанте Робина Гуда." Там Гизборн - не командир Ноттингемского гарнизона, как в РиШ. а очередной командир наёмников. Он - дикий и совершенно отвязный скотт, спустившийся с гор, жгущий деревни и насилующий крестьянок, "принесший мне больше убытка, чем волчьи головы", как говорит шериф. Тут присутствует его балладная жестокость и конская шкура на плечах, тоже заимствованная из баллад.
Некоторые видят в этой детали намёк, что Гизборн- олицетворение ещё какого-то более древнего, до- Хернового, божества, ещё кельтского. Этот мотив присутствует в "Короле-Вороне", где все события баллад перенесены с эпохи норманнского в эпоху саксонского завоевания Англии.

Ещё один вариант Гизборна, материалистический, присутствует в книге Гершензона, в советских Стрелах Робин Гуда и в книге Дюма "Робин Гуд". В этих источниках Гизборн - один из местных феодалов, лично заинтересованный в расправе над шервудцами. и активно старающийся этого достичь. В советских источниках мотивы классовые, у Дюма - это соперничество с Робином из-за Марион.
Гершензон основывался на балладах, которые сообщают о самих событиях, не раскрывая причины.
Кстати, в РиШ имеется и мотив личной вражды и мести Робину за унижение (сцена макания Гизборна в воду).

Но во всех этих источниках Гизборн более или менее нечистоплотен в средствах для достижения своих целей, более-менее кровожаден.
В РиШ делается попытка объяснить его неуравновешенность тяжёлым детством и приниженном положением при шерифе, у которого он служит мальчиком для битья. В РОГУ 2006 ему придаётся оттенок человечности его чувством к Марион.

В Стрелах Гизборн жестокий феодал, вырезавший всю семью, "принявшую его, как гостя", а одного из детей оставивший в живых и сделавший шутом. Думаю, этот Гизборн историчный и обоснуйный с точки зрения реалий Средних веков...

Подводя итоги: в каноне Гизборн безусловно отрицательный герой, и не только потому, что противостоит шервудцам, но просто "по жизни", хотя в современных произведениях (не в балладах) делаются попытки объяснить, почему он такой, а не иной. И он рассматривается как живой человек, а не олицетворение зла.

Анон · 2015-01-01 20:41:02

И два

▼Скрытый текст⬍

Название: у них же никого нет, кроме друг друга
Автор: киса в свитере
Канон: сериал "Хорнблауэр"
Жанр: аналитика
Категория: джен.
Персонажи: Арчи Кеннеди, Горацио Хорнблауэр, их капитаны и сослуживцы.

Горацио и Арчи. Насколько крепкая привязанность, насколько прорастание друг в друга... Уже больше чем друзья - братья. Вернее, и друзья, и братья... Настолько родные друг другу.
И это "друг за друга до конца".. Сразу 5-6 вспомнила...

Пара слов про никого нет, кроме друг друга. Родные Арчи и отец Горацио - далеко на берегу, не особо и в отпуск домой съездишь, да и когда всё время война - отпусков не дают...
Тут я не беру фаноны, и отношения ребят с родными, которые в разных фанонах описаны различно, чисто беру то, что мы видим в фильме. В фильме нигде про их родных не сказано, только упомянуто, что отец Горацио - врач, а отец Арчи имел слугу, которому говорил, что "убив аристократов, желудки не наполнишь." О матерях, братьях-сёстрах, бабушках-дедушках и прочей родне - тишина. В книге "Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра" сказано, что Горацио в детстве лишился матери, и его отец воспитывал. Но это, по большому счёту, тоже фик по мотивам Форестера? Кстати, в книгах Форестера мы тоже узнаём только, что отец Горацио - врач, а про Арчи-то самого пара абзацев, так что его близкие и вовсе не упомянуты.
Но, судя по тому, как ведёт себя Арчи в кадре - вырос он в дружной, любящей семье, с жестокостью не сталкивался. Потому его так Симпсон и шокирует. И это при том, что он его далеко не впервые видит! (Или именно поэтому, что видит не впервые и знает, какие пакости тот устраивает).
Но мы сейчас не о взаимоотношениях на "Юстиниане", а о близких ребят.
В общем, они где-то есть, но Арчи и Горацио, видимо, годами их не видят, поскольку то в море на задании, то в плену...

Остается команда корабля. Правильно в песне сказано:
"И тогда нам экипаж - семья,
И тогда любой из нас не против
Хоть всю жизнь служить
В военном флоте!"

Да, семья, именно потому, что всегда вместе, общие интересы, общее "хозяйство", общие опасности. Семьи бывают разные, благополучные, дружные - и наоборот.
Неблагополучные "семьи" мы видим на "Юстиниане" и на "Славе". В первом случае отец по болезни не контролирует ситуацию на корабле, а его старшие дети, призванные ему помогать (лейтенанты) на всё забили, во втором - капитан стремиться контролировать всё и вся, лейтенантам не доверяет вообще, но окружил себя теми, кто следит за "неблагонадёжными" и сам же вносит раскол между офицерами и матросами, разваливая команду изнутри. Сойер отслеживает чуть ли ни походы в гальюн... (вспомним, с чего началась облава на мятежников в 6 серии: Хоббс заметил, что Горацио слишком надолго удалился именно в место уединения, перепоручив свою 36- часовую вахту Вэлларду). Обе крайности приводят к краху. Упомянута также "семья" Фостера, но его методы руководства тоже приводят в тупик.
Мне кажется, отношения в этих флотских "семьях" достаточно патриархальны: глава - отец, его слушаться следует беспрекословно. В отличие от семьи, где все связаны узами крови, тут всех связывает присяга и Устав, который регулярно зачитывается, особенно в части преступлений и наказаний. Телесные наказания также практикуются, совсем как в патриархальной семье. При чём в зависимости от возраста провинившихся, секут по -разному - у мальчишек страдает попа, у взрослых - спина.
Единственная благополучная, дружная "семья", которую мы видим в фильме - это, конечно, команда "Неутомимого"... Методы руководства и сплочения коллектива, применяемые сэром Эдвардом, оказались верными.

Итак, на "Славе", похоже, у ребят правда не было никого, кроме друг друга и их отделений, переведённых с ними с "Неутомимого" - в этом враждебном окружении. Но, безусловно, меж собой они куда ближе, и отношения куда доверительнее, чем с Мэтьюзом и остальными. Дело не только в субординации! Просто меж собой они на внеслужебные темы могут общаться куда больше, и по возрасту близки.... Кстати, нам не показали ни разу их воспоминания о доме, как они друг другу что-то личное о себе рассказывают. Думаю это всё было, просто нам не показали...

Да, о маленьком Вэлларде. Он явно привязан к обоим лейтенантам - и это естественно, ведь они пытаются хоть как-то защитить его от самодурства Сойера... (не особо получается, но Горацио сам наказан за эти попытки 36-часовыми вахтами, а потом все трое - ещё и Буш - вообще заперты в трюме в разгар боя!). Но с Вэллардом у них скорее отношения старших братьев к младшему братишке - не вполне на равных.

На "Юстиниане", в общем, их было трое - ещё Клейтон. Они явно держались втроём... Но Клейтон быстро погиб (спасая Горацио), и осталось их двое. Дальше по жизни Горацио и Арчи идут вдвоём, переходя с корабля на корабль, иногда разлучаясь ( задания, на которые уходят порознь, плен) - и так продолжается до Возмездия...

Итог этих долгих речей: да, наибольшая близость даже в дружной семье "Неутомимого", видимо, у них именно меж собой, по большому счёту, только Арчи есть у Горацио, только Горацио - у Арчи.
В такой ситуации звать в бреду именно Горацио, за которого Арчи ещё смертельно боится, в связи с трибуналом - и это канонный страх, который и толкает его на поход в суд! - вполне понятно и логично.
В этом зове -и тоска по другу, и страх за него.. "Он ещё тут? Ещё жив?"

И ещё несколько слов о каноне (Форестере) и 7-8 сериях. В книге Буш - канонный друг Горацио, при чём, мне кажется, дружба - это не совсем верное название восхищения Буша капитаном Хорнблауэром и тайного восхищения и зависти Горацио по отношению к своему несгибаемому старпому. Там, мне кажется, хорошие служебные отношения, не без соперничества (со стороны Хорна! Он всё время сравнивает себя с Уильямом, и считает, что тот его опережает профессионально и в плане человеческой выдержки, характера и пр.) - но тепла не ощущается. Пожалуй, только когда Буш серьёзно ранен, Хорн понимает, насколько тот ему свой, и весь мечется, пытаясь помочь.

Ага, тут вспомнила про канонные метания Горацио в плену вокруг уголодавшегося Арчи. На Адъютантах любви в своё время была длинная дискуссия, суть которой:
Горацио только в плену оценил Арчи и стал тепло к нему относиться - под конец плена вообще! А выхаживал только из чувства долга, так как они с одного корабля.
Ага, и после штурма "Папильона" не он был в шоке от пропажи Арчи и расспрашивал Мэтьюза и Ко... И не он с мачты кричал, видя лодку с Арчи уплывающей.. Именно на его крик Симпсон и среагировал, и найдя его по голосу в темноте, стрелял в него...

Но возвращаемся к отношениям Горацио- Уильям именно в фильме.
В 5-6 серии Уильям сперва "условно противостоит" мятежникам (он такой правильный весь! А они такие непочтительные.), а потом, оценив ситуацию, примыкает к ним... То, что он с Арчи заодно следует за Горацио, посланным взрывать форт - как будто говорит о том, что и по-человечески он к ним привязался... Потом он пытается опередить целящегося в Арчи испанца, но успевает спасти Арчи только от второй пули.
В 7-8 сериях Горацио и Уильям остаются вдвоём. Горацио - капитан на корабле из эскадры сэра Эдварда, Буш -первый лейтенант у него (Горацио его сам выбрал, зная его профессионализм и порядочность, тот с радостью согласился). И как канонен Буш, когда рвётся искать пропавшего Горацио - это опять та "собачья привязанность", которую приписал ему Форестер. А на самом деле - нормальная человеческая верность.
Только отвечает ли ему тем же Горацио? А вот нет. Терпит верного Буша, стиснув зубы, а отдать тепло - не может. Он сгорел изнутри в Кингстоне, он- живой мертвец... Всё его поведение в 7-8 - это поведение человека, шагнувшего уже за грань. Собственно, в какие-то моменты он явно ищет смерти, и бросается туда, где капитану делать нечего.
Это - и отголосок его юности (сам нырял к пробоине на рисовом кораблике, не подчинённых послал) - и вот это "помирать-так с пользой"...

Но, в сухом остатке оказывается, что в 7-8 у Буша есть только Горацио, а вот у Горацио... никого... сэр Эдвард только, но они не так близко уже общаются (на разных-то кораблях). Только своему командиру Горацио безоговорочно доверяет, только его сэр Эдвард сделал "глазами и ушами эскадры", доверяя его отваге, решительности, осторожности и морским навыкам...

А вот того, кто ближе брата, и кто всегда - плечом к плечу - у Горацио больше нет...
Попытка обрести хоть какую-то опору через брак -явно провалилась.

Анон · 2015-01-01 20:41:50

И три

▼Скрытый текст⬍

Название: Андре Котар и Рождество
Автор: киса в свитере
Канон: Хорнблауэр
Персонажи: Андре Котар, Горацио Хорнблауэр, Арчи Кеннеди, сэр Эдвард Пелью.
Предупреждение: АУ.

Андре Котар потянулся и открыл глаза. Скоро Рождество! Снег за окном падал тихо и неторопливо. Надо бы уже рассылать поздравления.
Открытки были закуплены заранее, списки поздравляемых составлены. Андре поморщился.
Несколько лиц из списка поздравлять не хотелось, но надо, никуда не денешься. Вежливость и воспитание - это то, чем французы, благородная нация, отличаются от всяких... "английских брёвен" - подумал было майор, и оборвал себя. Как ни крути, месье Хорнблауэр и месье Буш - союзники, и поздравить их необходимо. Сэра Эдварда поздравить только приятно, на редкость умный командир и воспитанный человек! "Хотя наверняка он многое не договаривает, и крепкие словечки досказывает глазами!"
Котар усмехнулся.
Есть и ещё кое-кто. На редкость шебутное создание. "Тьфу, это совсем неподобающее выражение для описания офицера Королевского флота его Британского Величества!" Но что поделать, если этого рыжего Кеннеди иначе не опишешь? Кстати, его поздравить проще, чем Буша или Хорнблауэра. Первый сух и вечно недоволен, второй - держится так официально и замкнуто, словно он, Андре Котар - не союзник, а чуть ли ни вражеский шпион, от которого надо уберечь Великую Военную Тайну! А Кеннеди попроще, и хоть язык имеет непомерно длинный, но не злой.
Андре представил себе всех четверых британцев, которых ему предстояло поздравить. "Они все разные, значит, и поздравления нужны будут разные!" Майор встал и направился к письменному столу. Вытащив стопку Рождественских открыток, он стал выбирать, какую из них послать кому из родных, друзей и союзников. Он с детства любил Рождество и поздравлять с ним тоже любил. С годами список поздравляемых менялся, но впервые ему предстояло поздравить тех, кто за глаза звал его народ "лягушатниками".
Андре Котар отложил четыре лучших открытки, вздохнул и придвинул к себе чернильницу.

Анон · 2015-01-01 20:49:22

И четыре (многабукаф)

▼Скрытый текст⬍

Название: Три друга
Канон: Остров сокровищ
Автор: киса в свитере
Персонажи: Трелони, Ливси, Смоллетт и остальные
Предупреждение: постканон
Состояние: до ХЭ чуть-чуть не дотянула, но он угадывается.

1

Дэвид Ливси поднялся на палубу «Испаньолы». Так и есть! Смоллетт сидел, нахохлившись, на своём любимом месте на шканцах, и пытался производить замеры, что у него, конечно, не получалось. До того, как удалось пополнить команду, Ливси помогал ему управляться с картой и приборами, не обращая внимания на недовольное шипение и косые взгляды своего пациента. Понятно, что человеку, привыкшему отвечать за всё и оставаться сильным в любой передряге, досадно ощущать свою беспомощность и «никчёмность», как в сердцах назвал своё состояние сам Смоллетт. Капитан вовсе не хотел его обидеть, он злился на себя, и скрывать своё состояние у него уже не получалось. Дэвид понимал это и не обижался. В конце концов, капитану приходилось исполнять свои обязанности, и ему надо было помочь... Но теперь-то наконец на «Испаньоле» есть кому заняться этой работой, и незачем исхитряться самому! Хотелось подойти и выхватить у неугомонного пациента его «любимые игрушки», но это было бы слишком обидно для Александра. Дэвид уже успел изучить его гордый, независимый нрав. Не нужно этих унижений. Руку он уже потревожил. Теперь надо просто убедить его не повторять попыток.
Доктор заставил себя подождать, и не подошёл сразу – другу будет тяжелее, если его неудачу кто-то видел.
- Я уверен, Александр, что выздоровление – только вопрос времени и правильного лечения. И соблюдения режима, между прочим. Так что не стоит сейчас хвататься за приборы, слава Богу, сейчас наше положение не критическое, и вы можете поберечь себя. И поправляться вы должны под моим присмотром, конечно. Дом у меня слишком большой для одного человека, так что разместимся.
- Я не хочу быть никому в тягость, Дэвид, и уж вам – в последнюю очередь.
Капитан отвернулся от товарища.
Разговор этот у них происходил не впервые, и доктор проявлял завидное упорство, стараясь приучить Смоллетта к мысли, что поправляться ему лучше именно в его, доктора, доме. Вот и сейчас он терпеливо пояснил:
- Поймите, это не фатально, но в домашних условиях с этим не справиться. Я имею в виду, если вы будете проводить отпуск дома. Лазарет – неплохой вариант, но там слишком много больных, и надлежащего внимания вам не достанется.
- Что ж... я ничуть не лучше и не хуже других! Почему я должен иметь личного врача, в отличие от бедолаг, пострадавших на благо Отечества, а не из- за того, что впутались в безумную авантюру с поиском сокровищ? Можно сказать, что мне досталось поделом! Жадность и легкомыслие должны быть наказаны...
- Жадность и легкомыслие! Это уж точно не про вас, капитан, - засмеялся Ливси. – Если тут кто-то и отличается каким-то из этих пороков – то это наверняка не вы...
Смоллетт нахмурился, и доктор сразу сменил тон:
- Александр, хоть вы и не говорите мне всего – я убеждён, что вы впутались в авантюру с благословения своего начальства, и, стало быть, тоже трудились на благо Отечества. Так что даже в ваших глазах – вы вполне заслуживаете самого тщательного лечения.
Капитан попытался пожать плечами – и поморщился от боли.
- Осторожнее, Александр! Не стоит сейчас делать резких движений. И эти попытки прокладывать курс и определять наши координаты... пока они ни к чему хорошему не приведут. Вы вполне можете положиться на Эклстона. Вы же сами сказали, что вам здорово повезло поймать его в порту, что вы служили с ним прежде, и знаете его с лучшей стороны... Позвольте ему потрудиться чуть больше обычного, хорошо? Ваша рука нуждается в полном покое. Но это временно... когда всё заживёт, вы вернётесь к своим обязанностям, обещаю.
- Благодарю, вы очень заботитесь обо мне, - вздохнул Смоллетт, с тоской глядя на море. – Да, я знал его прежде, и хоть мы давно не виделись, надеюсь, что старина Эклстон остался таким же честным человеком и хорошим моряком, каким я знавал его. Хотя после всего происшедшего надеяться на что-то хорошее и доверять кому-либо получается плохо. – Капитан взглянул на доктора, и, уловив тень недовольства на его лице, добавил:
- Это не касается вас, Дэвид. После того, через что мы вместе прошли, было бы смешно не доверять вам. Но вы правы, я не говорю всего. Просто потому, что не имею права.
- Я вовсе не прошу раскрывать военные тайны. Но я был бы идиотом, если бы не догадался, что флаг над фортом значил нечто большее, чем вызов пиратам! И именно поэтому вы воспротивились предложению спустить его, хотя он демаскировал нас и служил мишенью для корабельной пушки.
- Будем надеяться, что только вы оказались таким догадливым, Дэвид, - угрюмо буркнул Смоллетт. - Вы правы, никто не позволил бы мне сорваться в неведомые моря, и уйти из поля зрения Адмиралтейства, если бы это не было полезно не только сквайру с его безумным авантюризмом. Но оставим эту тему. Чужие уши и в особенности языки...
- Да, мой друг излишне доверчив и болтлив, но в таком возрасте это уже неисправимо. Вернёмся к вашим делам.
- Что ж, с моими делами всё ясно. Я подозревал, что это плаванье станет для меня последним – так оно и вышло. Теперь мне остаётся только выбрать городок, где можно недорого снять или купить жильё, и коротать там оставшуюся жизнь.
Смоллетт ухмыльнулся, но ухмылка вышла горькой и вымученной.
- Это непохоже на вас – сдаться! А как же долг? Вы же не можете бросить службу, Александр.
- Кому нужен капитан, проворонивший корабль? Если бы не мальчишка, «Испаньола» пропала бы! Хуже того! Она стала бы пиратской посудиной! Это же позор для военного корабля! К тому же - при её мореходных качествах – она натворила бы бед.
Смоллетт резко замолчал. Видно, пожалел, что высказал лишнее. Впрочем, посторонних ушей поблизости не было, и тихий разговор никто не услышал.
Дэвид вздохнул. Помимо ранения – тут ещё и моральные мучения. Вот и попробуй вытряхнуть беднягу из депрессии.
– Значит, «Испаньола» военный корабль? –осторожно спросил Ливси.
- Сейчас это уже неважно. Я сдам её, и вся эта история закончится. Надеюсь, она попадёт в хорошие руки, - Смоллетт отложил карту.
- Мне кажется, что в Адмиралтействе правильно поймут ситуацию. В том, что случилось, нет вашей вины, напротив, вы сделали всё, чтобы исправить последствия промахов моего излишне болтливого и самоуверенного друга. Если необходимы свидетельства очевидцев...
- Оставьте, Дэвид. Кто будет слушать мнения штатских, простите? Я решу свои проблемы сам. И с лечением тоже. Вы не единственный доктор на нашем острове, простите.
Он усмехнулся, видимо, поняв, что фраза звучит забавно – если понимать под нашим островом не тот, куда они держали путь, а тот, от которого отплыли не так давно, и где пережили свои опасные приключения.
- Во всяком случае, на этом корабле – я единственный доктор. И пока вам придётся исполнять мои предписания, капитан. А уж на берегу, когда мы до него доберёмся, видно будет, - сухо ответил Ливси и стал смотреть на чаек.
- Я не хотел обидеть вас, Дэвид. Лучшего врача я не мог бы пожелать. Но чертовски не хочется создавать вам лишние проблемы, - пошёл на попятную Смоллетт.
- Когда вы уже перестанете придумывать всякие
глупости! Этим вы просто всех тут с ума сведёте! – позволил себе проявить недовольство Ливси. – Проблемы он создаёт! Надо же, что выдумал! Идёмте, Александр, мне нужно перевязать вас. И надеюсь, что я не увижу вас с этими приборами в руках до прибытия в порт!

Смоллет как-то странно усмехнулся. «Что у него на уме? – встревоженно подумал Ливси. – Он словно в последний раз смотрит на море, и приборы свои хватает, словно с ними попрощаться хочет... Неужели что нехорошее задумал? Непохоже это на него! Чего он так боится? Осуждения и позора? Нет, нельзя его оставлять наедине с такими мыслями.»
Именно поэтому доктор во время перевязки продолжил развивать тему об ожидавшем их на Родине будущем:
- Простите, что я влезаю в это, капитан, но, на мой взгляд, ситуация выглядит следующим образом: большинство погибших - пираты (а это хорошо, ибо избавило власти от необходимости ловить их и тратить на них верёвку!) и слуги бедняги сквайра (которые, строго говоря, членами команды не являлись, и отношения к вашей задаче никакого не имели). Остров обнаружен, отмечен и на местности, и на карте, как британское владение. Сокровище, хоть и не полностью, оттуда вытащено. Корабль в целости и сохранности возвращается домой. Команда набрана теперь вами, и корабль укомплектован всем необходимым. Адмиралтейству не за что предъявлять к вам претензии.
- Вы говорите, как судья, Дэвид. Но, возможно, трибунал не будет так снисходителен к моему промаху. Я должен был распустить набранную Трелони команду. И уж точно не имел никакого права доверять Сильверу! Если бы я настоял на своём... К тому же, кроме пиратов, погибли Алан и Том... Или вы забыли об этом? И ещё: среди команды были колеблющиеся, принявшие сторону Сильвера. Но сложись всё иначе, и не окажись на борту пиратов – они служили бы честно и не погибли бы на этом острове. Всё это тоже на моей совести, Дэвид.
– Скорее, на совести Джона Трелони. Как ни крути, всю кашу заварил именно он. Именно ему приспичило искать сокровища, именно он проболтался о цели плавания и набрал такую команду, именно он постоянно спорил с вами, и мешал действовать так, как вы считали нужным. Я не оправдываю его, хотя он мой лучший друг. Он поставил нас всех на край гибели, тут не поспоришь. Но, я думаю, зная, что карта у Джима, пираты всё равно выследили бы нас, и напали бы извне. Кто мешал им погнаться за нами на другом корабле и постараться отнять эти чёртовы сокровища, если бы они не сумели проникнуть на «Испаньолу»? Думаю, схватки с ними и потерь избежать бы всё равно не удалось. В любом случае - пока не стоит думать об этом. Будет день – будет пища. Не изводите себя, это не поможет решить проблему, но повредит вашему выздоровлению. Я обещаю, что всё, что могу, я для вас сделаю: и как врач, и как свидетель на суде. Думаю, мои показания, как и показания остальных участников плавания, будут всё же небезынтересны для трибунала. А ваш давний знакомец Эклстон может охарактеризовать вас по прошлой службе, что тоже нелишне.
- Вы оптимист, доктор, - грустно улыбнулся Смоллетт. – Я понимаю почему вы затеяли этот разговор.. Не бойтесь, я не натворю глупостей! И не забивайте себе голову моими проблемами.
- Это – наши общие проблемы, Александр! И я действительно боюсь за вас – вы изводите себя попусту. Увидите, что вы будете оправданы, а рана благополучно заживёт!
Смоллетт не стал спорить, только вздохнул и отвернулся. Оба оказались упрямцами, оба стояли на своём.

2
- Что ж, говорите, что через два дня мы будем дома? – сквайр Трелони с довольной улыбкой глядел на небо, на море и на по-прежнему мрачного капитана, стоящего у фальшборта.
- Да, если ветер не переменится, - сухо ответил Смоллетт, глядя на море.
- Сэр, мы идём прежним курсом, - доложил Эклстон, подходя к капитану.
- Спасибо, я вижу.
К ним подошёл Ливси.
При виде доктора Александр чуть заметно улыбнулся. С ним было спокойно, он надёжен и разбирается в своём деле. И ещё – умеет молчать и понимает. Это не так часто встречается в жизни, и такой подарок стоит ценить!
- Тоже соскучились по дому, доктор? – спросил Смоллетт.
При его обычной замкнутости и немногословности этот короткий вопрос был чем-то из ряда вон выходящим.
- Да, капитан, - Ливси улыбнулся в ответ. – И я уверен, что мы там отлично разместимся. Джиму не стоит возвращаться в трактир. Его доля сокровищ достаточно велика, чтобы помочь матери иначе, а не личным трудом. Он достоин большего, чем быть мальчиком на побегушках и прислуживать капризным посетителям. Пусть учится. Из него выйдет толк, какую бы дорогу в жизни он ни выбрал. А вот Трелони, я подозреваю, спешит домой.
- Да, к моим собачкам! Я соскучился по лисьей охоте! – захохотал сквайр. – Теперь я выпишу лучших собак и разведу отличные породы! Мои охоты прославятся на всю Англию.
Капитан поморщился: его явно утомлял и бесил шумный сквайр, но он изо всех сил старался сдерживаться и не ругаться с ним - всё же тот заботился о нём там, на острове, когда Дэвид вынужден был отлучаться – и часто очень надолго. Там, на острове, сквайр был совершенно другим. В нём проглянуло человеческое, он безутешно рыдал над телом Редрутта, да и других своих погибших слуг оплакал вполне искренне. А вот теперь, приближаясь к родным берегам, Трелони, казалось, совершенно забыл об их смерти, случившейся, как ни крути, из-за него и его оплошностей при подготовке этой авантюры, и снова превращался в того неприятного, высокомерного и самовлюблённого аристократа, которым был в начале экспедиции. Смоллетт ломал голову, какой же Трелони всё-таки настоящий? При всей своей выдержке он был близок к тому, чтобы задать этот вопрос Ливси, который знал Трелони куда дольше, и лучше мог судить о его личности. Но спросил он совершенно о другом – о том, что сейчас беспокоило его куда больше:
- Вы по-прежнему настаиваете на своей идее, Дэвид?
Вопрос был задан очень тихо, хотя при раскатах хохота Трелони едва ли кто-то, кроме Ливси, стоявшего бок о бок с капитаном, мог бы расслышать его слова.
- Разумеется, настаиваю! – так же тихо ответил Ливси. – Поймите, что от этого зависит вся ваша дальнейшая жизнь... Вы просто обязаны нормально долечиться, Александр.
Капитан вздохнул.
-Думаю, мы оба будем жалеть, если я позволю вам уговорить меня. Превращать свой дом в лазарет – не лучшая идея, поверьте мне!
- Не знаю, о чём будете жалеть вы – а я так уж точно жалеть не буду! Мне намного удобнее будет наблюдать за вами именно не выходя из дому! – засмеялся Ливси. – Довольно мне беготни с другими больными, хоть вы пожалейте меня!
-Именно поэтому я не хочу навязывать вам своё общество и свои хвори, - ответил Смоллетт и отвернулся.

Себе он мог признаться, что отказ Ливси от этой идеи огорчил бы его. Сейчас, мучаясь своей бесполезностью и неясностью своего будущего, Александр отчаянно нуждался в дружеском плече рядом. Всегда выдержанный и замкнутый капитан редко подпускал кого-то близко к себе, и не привык показывать свою слабость и уязвимость. Но Дэвид вызывал доверие, с ним можно было позволить себе хоть чуть-чуть расслабиться и если не попросить о помощи – то принять её, благо доктор её предлагает, непрошенную. Александр не привык обременять собой других, поэтому предложение доктора остановиться у него в доме и вызвало сопротивление. Но всё же он уже сдавался, и был близок к согласию. В общем, он предполагал, что, скорее всего, воспользоваться предложенным гостеприимством ему не придётся, что сразу же по прибытии в порт он будет арестован. И всё же изменение планов Ливси причинило бы Александру сильную боль и, наверное, навеки отбило у него желание кому-то доверять. К счастью, этого не случилось. Ливси был не из тех, кто делает необдуманные предложения и бросает слова на ветер.

Остались неизменными намерения Дэвида, и ветер также не переменился. Через два дня «Испаньола» прибыла в Бристоль. Хлопоты со швартовкой, выгрузкой, с портовыми чиновниками – всё это досталось капитану. Дэвид подозревал, что он не доверил бы этого никому, даже будучи едва живым. Сейчас же он всё-таки несколько окреп за время путешествия, и хотя до выздоровления было ещё далеко, по крайней мере, осложнений удалось избежать. Трелони пригласил Ливси к себе, однако тот твёрдо отклонил приглашение:
- Прости, у меня другие планы. Навещу тебя на неделе. Сейчас мне надо позаботиться о наших спутниках.
Сквайра, с которым он вырос вместе, доктор легко называл на ты, а с Александром это пока не получалось. Видимо, тот держался слишком настороженно, и не спешил сокращать дистанцию. К тому же и знакомство их было совсем недавнее, это тоже не стоило сбрасывать со счетов. Дэвид терпеливо ждал, пока Александр сам решит подпустить его поближе, и не торопил события.
Ливси и Джим дожидались капитана у ворот порта, и Дэвид начал уже волноваться: «Что-то долго он. Не арестовали ли его действительно? У него же хватит ума выложить всю историю плавания с подробностями, да ещё и себя обвинить во всех грехах. Что же за осёл он, в самом деле! И не потому ли он согласился остановиться у меня, что знал, что на самом деле окажется под арестом?» Ливси был близок к тому, чтобы отправиться на поиски, как бы смешно это ни выглядело, и как бы ни разозлился на него за такое «кудахтанье» сам Смоллетт. Но куда девать Джима? Там, на острове, он сражался наравне со взрослыми, но тут, в безопасности, Ливси снова видел в нём если не несмышлёного ребёнка, то подростка, за которым нужен присмотр, чтобы чего не учудил. А ведь на острове чудил он предостаточно! И только волей Провидения его причуды оказались спасительны, а не гибельны для них всех. Доктор нервно прохаживался взад и вперёд по набережной, поглядывая на ворота порта. Джим следовал за ним молча, но, наконец, открыл рот – чтобы задать самый что ни на есть детский вопрос!
- Мы заедем к маме?
- Конечно! Если хочешь, можешь остаться дома, но в конце недели я заеду за тобой. Пора тебе браться за ум.
Джим расплылся в улыбке.
- Ох, мама будет рада видеть и вас, доктор! И я очень хочу домой.
« Всё же мальчишка ещё, и по дому соскучился, - подумал доктор с нежностью. – Обустрою этого упрямого осла – а там и Джима заберу».
«Упрямый осёл» показался через три часа, вымотанный донельзя, но, как и следовало ожидать, скрывающий свою слабость за суровым фасадом: не улыбнётся, смотрит сурово, словно застал подчинённых за азартными играми.
«Ну слава Богу, хоть не арестовали. Но что так долго можно решать? Неужели сдать корабль – это так долго? Спросить бы, что там было, но сейчас он слишком измотан, чтобы лезть к нему с расспросами. Завтра узнаю.»
Все трое уселись в карету. Ехать предстояло довольно далеко, хорошо бы засветло добраться. Ливси видел, что тряска кареты мучает Смоллетта куда больше корабельной качки, но помочь ничем не мог. Капитан пристроился в углу и сперва смотрел в окно, пытаясь отвлечься от неприятных ощущений. Джим с любопытством приник к противоположному окну. Доктор наблюдал за обоими. Часа через два он увидел, что капитан прикрыл глаза и откинулся вглубь кареты.
«Спи. Так тебе легче будет перенести дорогу», - подумал он, называя друга на ты, как уже давно называл в своих мыслях, но до сих пор ни разу – вслух.
Уже смеркалось, когда подъехали к трактиру «Адмирал Бенбоу». Лошади стали. Джим выскочил на дорогу. В углу шевельнулся и вздохнул Смолетт.
- Приехали, Дэвид? – в голосе явно слышалась надежда.
- Нет ещё, Джима пока завезли, - Ливси тоже вышел и вместе с Джимом направился в трактир. – Господи, доктор... Джим, сынок! – миссис Хокинс и смеялась, и плакала, обнимая то ещё больше вытянувшегося за время плавания сына, то «добрейшего доктора».
Конечно, она оставляла доктора ужинать.
- Нет-нет, в другой раз, дорогая миссис Хокинс. Мне надо завезти домой больного товарища! Поздно уже, а ко мне ещё добраться надо.
-Ох, бедняжка в карете? –засуетилась трактирщица. – Сейчас я соберу ему и вам поесть, ведь в пустой дом же приедете, там же шаром у вас покати! А ещё лучше – давайте его сюда. Дорога-то из порта неблизкая! Ночуйте здесь, а поутру и отправитесь!
-Нет, нет. Мы уж домой. Спасибо вам огромное. За Джимом я заеду в конце недели, как только разузнаю, куда и как он может поступить учиться. Ваш сын, мэм, великолепно проявил себя в нашем путешествии. Хотелось бы, чтобы его хорошие задатки не пропали зря.
- Ох, вы слишком добры к нам, доктор!
- Ерунда... мы же соседи! Джим, счастливо оставаться, скоро увидимся, - доктор с улыбкой потрепал юнгу «Испаньолы» по плечу.
Миссис Хокинс сунула в руки соседу корзину с провизией, и он поспешно вышел.
Лошади фыркали и переступали ногами в темноте. Доктор нахмурился. Долго же он проторчал в трактире... Совсем стемнело. Он влез в карету.
- Трогай!
Лошади двинулись.
- Рад видеть, Дэвид, - улыбнулся Александр.
Ливси скорее почувствовал по голосу, чем увидел, что друг улыбается. В темноте всё равно разглядеть лица было нельзя.
- Нам тут мама Джима еды с собой напаковала. Вообще приглашала ночевать, но я подумал, что уж лучше домой. Скоро доберёмся, Александр, сможете хоть выспаться нормально.
- Да, стеснять ещё кого-то совсем ни к чему. Всё в порядке, не волнуйтесь вы за меня. Я же не барышня избалованная!
Дэвид фыркнул.
- Вот уж в этом я вас не подозреваю!
Они замолчали. Прошло ещё с четверть часа.
Карета снова остановилась.
- Вот мы и дома! – сообщил доктор, и удивился, не получив ответа.
Он выбрался наружу, отнёс корзинку с провизией на крыльцо, отпер дом, расплатился с кучером. Капитан не показывался.
– Александр, мы приехали, выходим! – уже с беспокойством позвал Дэвид, заглядывая в карету.
Снова молчание. Дэвид забрался в карету. Что-то не то. Заснул, что ли? Так сразу и так крепко?
- Александр! – он тронул друга за руку. – Пошли же!
Никакого ответа.
Вот же не вовремя его сморило.
Он постарался поднять друга, да ещё не потревожив больную руку. Это оказалось не просто, но доктор справился. Кое-как развернувшись в тесноте, он стал выбираться из кареты вместе с другом.
- Сэр, что там у вас? – услышал он голос возницы. – Помощь нужна?
- Да, любезный! Примите его там внизу, - попросил доктор. – Только осторожно, он ранен.
- Слушаюсь, сэр.
Общими усилиями они вытащили-таки капитана на свободу.
- Спасибо, дружище!
- Да не за что... помочь вам его в дом-то втащить?
- Попробую сам. А вы помогите с вещами.
Доктор спрыгнул на дорогу и осторожно забрал друга из медвежьих лапищ возницы. Надо же, не думал, что Александр настолько отощал... По крайней мере, тащить вполне можно и одному.
- Держись, мы уже дома, - сквозь зубы попросил он, перехватывая поудобнее свою ношу.
Даже подъём на второй этаж дался легко. Так уже было с ним на войне... Он не чувствовал веса Джона, когда тащил его, раненого, к своим... Сходили они тогда на разведку, называется. Молодые были, глупые... Он тогда тащил и думал только о том, чтобы добраться до своих. И молился, чтобы друг выжил. И вот теперь – та же штука. Хотя Александр сейчас не в таком опасном положении, но хуже ему явно стало. И что тому виной? Тряска в карете, или переутомление в порту? Во всяком случае, они добрались, и теперь всё обязательно начнёт налаживаться.
И дом они обживут. За полгода, что доктор провёл в плавании, дом «уснул», выглядел нежилым. Ничего, они с Дженни, приходящей служанкой, наведут тут порядок! Александру будет тут спокойно и уютно. Даже сейчас какой-то порядок уже есть – сундуки аккуратно составлены в большой комнате (спасибо вознице!), и можно легко найти вещи, которые прибыли с ними.
- Ну, тут тебе удобно будет... – Ливси уложил Смоллетта поверх одеяла, и принялся стаскивать с него сапоги. Потом нашёл в шкафу свою домашнюю одежду – сойдёт пока что, а потом разберёмся в вещах. Всё равно, пока дом не протоплен, не переоденешься.
Возница кашлянул за спиной.
- Спасибо, вы меня выручили. Сколько я должен? – обернулся к нему Дэвид.
- Сколько не жалко, сэр, я ж понимаю... Совсем худо вашему товарищу. Ему б врача... – кучер смотрел сочувственно, и явно стеснялся «запрашивать».
Ливси нахмурился.
- С этим я справлюсь. Держите! – три золотых монетки перекочевали в лапищу возницы.
- Благодарю, сэр! Простите, сэр.
- Прикройте дверь там внизу, как уходить будете, ладно? – куда мягче попросил Ливси.
- Будет сделано, - возница ещё раз поклонился и, наконец, ушёл.
Ливси занялся отоплением. С камином пришлось повозиться. Когда, наконец, комната нагрелась, доктор переоделся в домашнее и вымыл руки.
– Ну, поглядим, как ты добрался...
Осторожно раздевая друга, Дэвид бурчал себе под нос:
- Вот зачем надо было геройствовать в порту?! Эклстон прекрасно бы со всем управился. Нет, тебе всё лично надо делать, горе моё... Вымотался вконец, и кому лучше стало? Что там три часа можно было делать, в этой конторе? А клерки тоже хороши – видят же, что раненый, и так долго продержали! Считали каждый гвоздь на борту, что ли? Слава Богу, рана в порядке... как же ты меня напугал сейчас... олух царя небесного!
Ливси ловко перевязал друга.
- Теперь можно и одеваться... так... повернись же ты, лентяй! Так, один рукав надели... второй, извини, пока не получишь...
Не первый раненый, с которым он возится... Но тут к профессиональному примешалось личное. Сроднились они все на пиратском острове, что говорить. Этот оболтус – единственный выживший из серьёзно раненых – остальным помочь было уже нельзя. Тем нужнее нормально поставить на ноги этого. И восстановить руку, непременно! Насмотрелся уже, как Александр мается от безделья и бессилья – словно орёл с перебитыми крыльями.

Именно тогда, когда Ливси уже убедился, что дорога не повредила Александру, перевязал его, ворча, натянул на друга свои штаны и рубаху, и приподнял его, чтобы отпихнуть одеяло, Смоллетт и открыл глаза. Дэвид вздрогнул: «Неужто слышал, что я тут болтал? Вот обидится...»
Но Александр смотрел не сердито, а удивлённо, словно не понимал, где он.
«Явно на суше... Значит, мы всё же остались ночевать у матери Джима?»
- Молодчина. Всё отлично, перекусим – и на боковую, - улыбнулся Дэвид, опуская друга на постель и закутывая в одеяло. – Час уже поздний.
- Где мы?
- Дома, дома уже, и дай Бог здоровья миссис Хокинс. Глядите, что она нам дала!
На свет из стоящей тут же корзины появились аккуратно завёрнутые пироги, курица, бутылка лёгкого вина, горшочек с горячей картошкой, буханка хлеба, зелень. Всё это Дэвид разместил на столике у кровати и сам примостился рядом на табурете.
- Ба, да тут и на завтрак, и на обед хватит, не только на ужин. Отлично! - порадовался вслух доктор, извлекая из корзины ещё колбасу, банку варенья, горшочек мёда и сыр. -– Заботливая у нашего Джима матушка!
- Отлично. Ешьте, Дэвид, я не хочу.
- Это что ещё за бунт на борту?! Вам надо подкрепиться с дороги, и спать! – притворился разгневанным Дэвид.
Но глаза его смеялись... Шутка была не очень удачная после всего, перенесённого ими, и неожиданная, при обычном такте доктора!- но гость не обиделся, и даже улыбнулся.
- Ох, Дэвид, с вами не поспоришь! – капитан взял один пирог из корзинки.
- Берите и вот это! – кусок курицы оказался на толстом ломте хлеба. – Мама Джима очень вкусно готовит.
- С этим тоже не поспоришь... –ответил Александр с набитым ртом.
- Вот и не спорьте! Утром я ненадолго отлучусь — мне придётся сходить в деревню за Дженни, которая стряпает и убирается у меня. И не вздумайте без меня вскакивать!
- Слишком вы строгий доктор... – улыбнулся Смоллетт. – Но я совершенно не помню, как оказался в вашем доме. Вы что, меня на себе притащили?
- Нет, вас принёс попутный ветер, конечно! – ухмыльнулся в ответ Ливси. - Не забивайте себе голову ерундой. Сейчас наша задача – поесть и выспаться! Да, и учтите, что возражения не принимаются.
Когда с ужином было покончено, доктор, наконец, устроился на диване (кровать он уступил раненому) и задул свечу.
- Спокойной ночи, Александр.
- Спокойной, Дэвид. У вас тут хорошо, - как-то удивительно умиротворённо отозвался Смоллетт.
- Стал бы я тащить вас в какое-то скверное место! – засмеялся Ливси, устраиваясь поудобнее.
Ливси начал уже дремать, когда услышал, что Смоллетт беспокойно заворочался в своём углу. Он уже собирался встать и проверить раненого, как тот заговорил:
- Дэвид... я должен предупредить вас. На днях могут прислать вызов в трибунал. Мне нужно непременно явиться, как бы это ни противоречило врачебным предписаниям.
«Так вот оно что! Вот почему его так долго продержали в конторе, и вышел он оттуда таким измученным!»
- Первый допрос уже был, как я понял? –сердито фыркнул Дэвид.
- Да. Мне не хотелось бы, чтобы у вас были неприятности из-за укрывательства преступника. Меня запросто могут осудить, доктор. Вот ещё почему я не хотел останавливаться у вас.
- И вы думаете, что я отпущу вас одного в это путешествие? – возмутился доктор. - Ни один судья не добьётся от меня этого. Мне есть, что сказать им всем... А уж о том, чтобы устроить мне неприятности – они могут и не мечтать! Спите спокойно, Александр, справедливость ещё существует в этом несовершенном мире!
- Поистине, вы неисправимый оптимист, Дэвид. Поглядим, кто из нас окажется прав, дорогой доктор.
- Спешу разочаровать вас – я ещё и мировой судья! – произнёс Дэвид с великолепным сарказмом в голосе.
- В таком случае не стоит с вами спорить о правосудии! – тихонько засмеялся раненый.
- И не стоит со мной – доктором – спорить о лечении и о режиме. Вам давно пора спать, Александр. Мне очень не нравится ваш обморок прямо на пороге моего дома, и я намерен проследить, чтобы впредь вы не переутомлялись и вели приличествующий больному образ жизни!

Несколькими часами ранее, в тот же день.

Карета приближалась к родовому гнезду семейства Трелони. Джон Трелони хмурился и вздыхал, укоряя себя. Скверно, всё же, он поступил, не поехав с Ливси и остальными! Стоило проводить их, и ведь доктору наверняка тяжело будет управляться с капитаном... Он-таки далеко не птенчик. Но сквайр чувствовал, что ему нужно скорее укрыться в доме – изображать оптимизм получалось уже из последних сил. А он считал себя обязанным делать это всё обратное плавание, чтобы ещё больше не омрачать и без того мрачное состояние духа капитана. Да, трудно сильному человеку вдруг оказаться слабым и беспомощным... Там, в пещере, когда он оставался караулить несгибаемого Александра, ему показалось, что тот принял его, и даже как-то привязался к нему. Но на корабле между ними снова выросла стена – капитан явно держался Ливси и Джима, общался с Абрахамом Греем и Беном Ганном (этих двоих Трелони пригласил к себе, пусть передохнут после приключений на острове, а там уж решают, остаться или жить отдельно), – а с Трелони лишь обменивался ничего не значащими фразами. Бедолага сквайр не догадывался, что виной тому была как раз надетая им на себя маска оптимиста.
При том, что сквайр прекрасно помнил о случившемся на острове, приближаясь к дому, он почти ожидал, что его встретят все его слуги, в том числе те, кого он какого-то чёрта потащил в эту отнюдь не увеселительную прогулку! Казалось, стоит переступить порог дома, – и кошмарный сон закончится, не будет ни острова, ни этих клятых сокровищ (вот на кой они ему-то понадобились? Голодал он без них, что ли?) –зато будут живы все те, кого они зарыли в сухой песок пиратского острова... Занятное приключение из книжки обернулось кровавыми потерями.
Карета въехала во двор. Ожидаемо высыпали встречать слуги. Подошёл с отчётом заменивший Тома при собаках Джек. Трелони выбрался из кареты. Вслед за ним выбрались и двое его соратников, приобретённых на острове. Но ожидаемые товарищами Том и двое других спутников сквайра, вместе с ним уехавшие за сокровищами, не появились.
- Спасибо, что дождались, - произнёс Трелони, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности.
- Сэр... а где все? – спросил управляющий.
– Вернулся только я, - сообщил сквайр. – Поездка оказалась опасной, Том и остальные погибли, исполнив свой долг.
Заголосили женщины, мрачно потупились мужчины.
- Я привёз то, за чем ездил, - мрачно сообщил сквайр. – Так что все получат свою долю. Бен Ганн и Абрахам Грей – очень достойные люди, уверен, что вы позаботитесь о них. Они с дороги, как и я. Что с собаками, Джек?
- Тина принесла чудесных щенят, сэр. С остальными тоже всё благополучно. Они рады будут видеть вас.
Тина... Любимица Тома... Как бы он радовался этим щенкам...
- Выгружайте багаж, ребята, а я пойду гляну щенков.
Собачьи домики... Радостно приветствующие его любимцы. Тина, ищущая Тома... Чёрт, как же это всё... Джон Трелони взял на руки одного из щенков. Тот вертелся, старался лизнуть.
- Они только два дня, как глазки открыли, сэр, - доложил Джек.
- Открыли... – повторил сквайр.
А троим близким людям он сам закрыл глаза. Там, на острове. Даже и на могилу-то никто к ним не придёт... Почему так вышло? Из-за него... И ничего уже не исправить.
Тина лизала солёные щёки хозяина. Все разошлись, он остался один со своими любимцами.

3

На следующее утро Джон отправился к Дэвиду. Скверно получилось! Вчера думал только о себе, не подстраховал. Повёз с собой еду и дрова. Наверняка ж у них нет ничего, кто им запасёт?
Застал он их уже проснувшимися.
- О, Джон, рад видеть! – Дэвид улыбнулся, а Смоллетт нахмурился, и поздоровался сквозь зубы.
- Садись с нами завтракать, Джон. А потом – если не трудно – побудь тут, пока я схожу в деревню. Сам видишь – мне надо забрать Дженни, чтобы смотрела за домом и стряпала. И купить провизии побольше.
- Конечно, посижу! Но еду я привёз. А у вас откуда? Вы же вчера наверняка уже ночью приехали!
- Мама Джима нам с собой дала огромную корзину всякой всячины.
- Да, я ещё немножко дровишек прихватил. Сырость такая, что и здоровому противно.
- Не стоило стараться, сквайр. Я привык к сырости, - строптиво ответил Смоллетт.
- Александр... – нахмурился доктор.
И сразу повернулся к гостю:
- Джон, ты просто молодчина! Сам-то как?
- Да нормально... Но дома пусто так...
Смоллетт фыркнул. «Ага, как же! Ни на грош не верю, что эти смерти тебя задели.»
- Да будет им земля пухом... – доктор со сквайром выпили, не чокаясь.
- И за тех честных матросов, что не поддались на посулы и угрозы Сильвера! – напомнил капитан.
- И за них... за всех наших, что там остались.
После завтрака доктор поднялся:
- Я побежал, не скучайте тут без меня!
Доктор ушёл, сквайр остался.
- А вам разве не пора на охоту? Помнится, вы очень торопились вернуться к привычному образу жизни, и мне не хотелось бы препятствовать вам в этом, - с преувеличенной любезностью обратился капитан к сквайру.
- Нет, на сегодня у меня совершенно другие планы.
- Например, следить, чтобы я не сбежал? – ухмыльнулся Смоллетт.
- Например, скрасить вам вынужденное заточение, дорогой капитан. Вы, помнится, не возражали против моего присутствия в форте и в пещере Бена Ганна.
- Там вам деваться было некуда, не выгонять же вас под открытое небо! – ухмыльнулся Смоллетт. - А тут у вас отличный дом. Не вижу смысла вам сейчас сидеть у моей постели. Я не в таком состоянии, чтобы мне требовалась сиделка.
- Дэвид просил подождать его тут, и я исполню его просьбу, - твёрдо возразил Джон.
- Тогда, будьте добры, подождите его в другой комнате.
Навязчивый сквайр приподнялся со стула, и Смоллетт вздохнул с облегчением, но он рано радовался. Тот снова уселся на место, и вдруг выпалил, глядя прямо в глаза больному:
- Александр… хватит уже! Если вам показалось, что я слишком легкомысленно отнёсся к событиям нашего плавания – это не повод ругаться и отсылать меня. То, что вы видите, очень сильно отличается от того, что я чувствую на самом деле. Редрут вырастил меня, и его смерть – слишком большая утрата. Смерть остальных тоже небезразлична для меня, что бы вы там себе ни думали. На корабле я старался вести себя так, словно ничего не случилось, но только для того, чтобы не отравлять плавание всем окружающим. Похоже, мне удалось обмануть вас, вы уверены, что я бесчувственный чурбан, потому и злитесь и не хотите видеть меня возле себя.
Капитан открыл было рот, чтобы ответить, но собеседник не дал ему такой возможности.
- Я и так выбит из колеи и сожалею об этой затее с сокровищами… В этих смертях виноваты вовсе не вы, а я! Мы с Дэвидом говорили об этом на обратном пути, перед ним я никогда не таился... - продолжил сквайр. – Вам я не хотел говорить столь личные вещи, но раз без этого вы не позволяете помогать вам – придётся мне признаться в своей слабости. Хотя вы никогда не признаетесь в своей.
«Не признаюсь в своей? Пожалуй! А этот Джонни – совсем не такой, каким я его представлял. И тогда, когда ещё на «Испаньоле» он признал свою ошибку – а я думал, что он это для красного словца, и сейчас, когда решил поделиться такими личными вещами... Для этого нужна смелость. Пусть – иная, чем для того, чтобы стоять под пулями, но ведь и в бою он не оплошал... Кажется, я был несправедлив к нему. Обида взяла верх, я не разглядел за напыщенным аристократом человека.»
Молчание затянулось. Прервал его Александр. И его слова были не менее неожиданны для сквайра, чем откровения собеседника для самого капитана.
- Очень неожиданное признание… Джон. Что ж, если Дэвид поручил вам караулить меня – исполняйте его просьбу. Но вы оба преувеличиваете серьёзность моего ранения. Я всего-навсего лишился правой руки. Это не опасно для жизни, только создаёт неудобства, - он усмехнулся с грустной иронией.
- Не говорите глупости! – вскинулся Джон. - Если Дэвид сказал, что дело поправимо – так оно и есть. Он знает, что говорит, и никогда не обнадёживает зря. Мы воевали вместе, я знаю его, как себя.
- Воевали вместе? – заинтересованно переспросил Смоллетт.
-Да… но знакомы были мы ещё до этого. Мы выросли вместе. Если интересно, могу что-нибудь рассказать из нашего общего прошлого – чтобы день проходил быстрее!
- Пожалуй, это хорошая идея.
Смоллетт оказался хорошим слушателем – ему было искренне интересно! В этот день он узнал, как подружились такие разные люди, как Джон и Дэвид. И, кажется, нашёл ответ на свой вопрос –какой из Трелони –настоящий.
Вернувшийся с Дженни доктор нашёл сквайра разглагольствующим о былых подвигах, а раненого – заинтересованно слушающим его рассказ.
«Поладили!» - обрадовался он, не смея поверить такой доброй перемене.

Дженни занялась хозяйственными хлопотами, а Дэвид с Джоном расположились у постели Александра. Разговор стал общим. Однако, вскоре их приятное времяпрепровождение было прервано.

4
Снизу донеслась перебранка:
- Пропустите меня, я должен вручить повестку из трибунала!
- Не пущу я вас, ишь чего выдумали! Какая ещё повестка? Мой хозяин – мировой судья, кто ещё может его требовать к ответу?!
- Да не ему повестка, а капитану, что у него остановился!
- Ещё лучше! Бедняга едва жив, каково ему шляться по судам?! Скажи своим начальникам, что они совсем стыд и совесть потеряли.
- Я же говорил вам, - Александр виновато взглянул на хозяина дома. – Не думал, что это случится уже сегодня....
- Давайте, я его вышвырну! – поднялся с места Джон.
- Нет, сиди! Этим проблему не решишь. Я приму повестку, но явимся мы туда все вместе! – Дэвид усадил друга на место и ушёл вниз.
Вернулся он быстро.
- В пятницу, к девяти утра, надо явиться в Бристоль. Это ж нам с вечера выезжать, чёрт...
- Поедем в моей карете, она удобнее наёмной, -сразу же предложил Джон. – Там не так трясёт, а кое-кому это важно.
- Надо прихватить ещё Джима. Его показания тоже важны!
- Грей и Ганн тоже нужны? Взять их с собой? Они же сейчас у меня дома, оба.
- Да, поедем все вместе, и я сумею заставить судей нас выслушать.
- Итак, нас шестеро, считая капитана. Впрочем, его считать не надо, он же будет свидетельствовать против самого себя! Но пятеро - это уже больше, чем ничего, - захохотал Джон. – Думаю, наше появление будет приятным сюрпризом для судейских. Старина Том одобрил бы это! Он никогда не бросал своих в беде. И, кажется, сумел научить этому и меня.
- Да не беспокойтесь вы за меня! – попытался возразить Александр. – И я не собираюсь наговаривать на себя! Но и выгораживать себя не буду!
- Мы и не беспокоимся! Мы планируем боевую операцию, - хмыкнул Дэвид.

Анон · 2015-01-01 20:50:02

▼Скрытый текст⬍

... Время до отъезда в Бристоль тянулось долго – и в то же время пролетело мгновенно. Уже утром в четверг в доме доктора собрались все участники поездки. Неугомонный Джон Трелони привёз Хокинса, Грея и Ганна. Он ухитрился даже найти Габриэля Эклстона, и притащить и его.
- Всякое доброе слово будет важно! А раз мистер Эклстон знал нашего капитана по прежней службе – его слово важно вдвойне! – заявил Джон, видя удивление Дэвида такой инициативой.
Сам Смоллетт уже не возражал. Все эти дни после получения повестки он был ещё более молчалив, чем обычно, и Дэвид готов был поклясться, что друг подавлен и обеспокоен. Мало радости угодить под трибунал. Дэвид не говорил с ним о предстоящем испытании, но сам, занимаясь привычной работой, продумывал свои показания. Собственно, кроме того правила, что на корабле капитан отвечает за всё, против Александра и предъявить было особо нечего. Задание командования выполнил, остров обнаружил и обозначил. Корабль нормально укомплектованный, с нормальной командой в порт приписки привёл. Большая доля сокровищ, по настоянию Ливси и Трелони, также была сдана флотскому начальству – как трофей, и для оправдания потерь – поскольку именно это золото и привело к осложнениям в плавании. Погибшие в большинстве своём были пиратами, а двое погибших честных матросов не могли особо разгневать начальство. Потери были не свыше средних, бывающих в плавании, так что тут к Смоллетту тоже не придерёшься. Оборону капитан организовал очень эффективно. Судить его, по большому счёту, не за что! Единственный его промах, который можно поставить ему в вину – это то, что он сам не набрал команду, и не разогнал к чертям тот сброд, который притащил на корабль Сильвер, пользуясь простодушием Джона. Конечно, Джон безбожно давил на капитана, требуя отплыть вот прямо сейчас, но всё же тот должен был перенабрать команду. И вот что отвечать на такое обвинение? Ливси хмурился, размышляя о предстоящем заседании трибунала. Если бы ещё это был королевский суд! У него были знакомые между коронными судьями, и он мог бы убедить состав суда отнестись к данному подсудимому неформально. Но тут-то – флотский трибунал... На договорённость рассчитывать не приходилось. Вся надежда – только на имеющиеся у них доказательства. Судовой журнал, показания свидетелей, карта острова... Беспокоили его и Смоллетт с Трелони – один, похоже, настроен каяться во всех грехах, начиная с распятия Господа нашего, а второй – разнести весь трибунал к такой-то матери. Обе линии поведения не приведут к добру. И как прикажете осаживать сразу двоих неразумных? Да, Джон, конечно, важен, как свидетель, но уж больно непредсказуем! Меньше всего проблем ожидалось с остальными свидетелями. Даже чудаковатый Бен Ганн сразу схватил суть проблемы, и вполне складно изложил своё мнение о событиях, как он преподнесёт его судьям. Его ничуть не смущало, что он сам-то, как бывший пират, может легко попасть в неприятности.
Когда доктор предупредил его об этом, он только рукой махнул:
- Да ладно, что со мной сделается? Я и был у Флинта всего полгода, и не успел натворить и малой доли того, что творил Сильвер с дружками. Кому я вообще нужен?
Грей тоже не испугался возможного обвинения в недонесении о намерениях мятежников – а ведь оно могло быть выдвинуто...
- Главное, кэпа выручить! Он мне поверил – как я могу отсидеться в глухом углу, и дать ему пропасть?
Джим, когда-то ненавидевший Смоллетта за строгость и «придирки», тоже был полон решимости рассказать трибуналу всё, как есть, и вполне складно отрепетировал свои показания. Если трибунал подойдёт к ситуации разумно - у Смоллетта есть хороший шанс быть оправданным. Но даже при самом счастливом повороте событий – нервы ему помотают, и это заметно испортит достигнутые в лечении результаты. Ливси нервничал ничуть не меньше других. Но вышло так, что операцию «Трибунал» возглавлять пришлось именно ему. Кто, как не мировой судья, мог учуять подводные камни, угрожавшие капитану в этом плавании, и умело обойти их?
Четверг провели в возможно спокойной обстановке – хотя трудно сказать, как можно не нервничать, собираясь в трибунал отнюдь не в качестве судьи! Смоллетта Ливси накачал снотворным – пусть хоть сейчас как-то выспится – ночь в дороге предстоит бессонная, да и завтрашний день будет сложным. Так что почти весь четверг подсудимый провёл в царстве Морфея. Это избавило его от восьми часов нервотрёпки. Дэвид надеялся, что его подопечный ничего не заподозрит – он и без того все дни после приезда был вялый – то ли берег оказался ему неполезен, то ли ожидание предстоящей расправы выматывало, то ли это – реакция на напряжение их нелёгкого похода, наложившаяся на ранение.
Проснулся Смоллетт ближе к вечеру, и сразу же поинтересовался, скоро ли выезжают.
- Через два часа. Успеем перекусить.
Капитан попросил зеркало и очень удивился, обнаружив, что чисто выбрит.
- Крепко же я спал! – и подозрительно покосился на доктора.
- А что вы хотели? Ранение не пустячное, смена обстановки, нервы... Организм не железный даже у вас, Александр. И он лучше вас знает, когда ему требуется отдых.
- Придётся поверить своему личному врачу, - хмыкнул Смоллет. – Тем более ничего другого мне не остаётся. Кто едет?
- Все наши, естественно. Теперь вам придётся поверить мне, как судье - всех очевидцев трибунал пожелает допросить, вне зависимости от обвинительного или оправдательного уклона процесса. Наша задача – предоставить их сегодня, чтобы по сто раз не собираться. Очень надеюсь на здравомыслие ваших флотских законников... Ситуация нестандартная, конечно, но тем интереснее будет создавшийся прецедент!
Но у меня будет одна просьба.
- Какая?
- Не рассказывайте только о доблести спутников, упомяните и себя – и не только свои промахи. Поверьте, судьи знают их лучше вас, а вот что-то хорошее узнать им будет весьма полезно.
- Я не собираюсь выгораживать себя!- возмутился Смоллетт.
- А это и не требуется! Надо только «говорить правду, и ничего, кроме правды»!
- Хорошо, Дэвид. Будем надеяться, что всё закончится нормально. Итак, нас...
- Семеро. Вы, я, Джон, Джим, Грей, Бен Ганн, Эклстон. Карета у Джона вместительная, все влезем. Кроме того, она удобнее и не такая тряская, как та, в которой мы добирались сюда. Так что, надеюсь, в этот раз дорога будет приятнее.
- Особенно обратная! И особенно, если вас останется шестеро! Всё же не так тесно! Я только опасаюсь за Ганна и Грея. Как-никак, первый был пиратом, а второй... думаю, что слегка приврать мне придётся. Не хочу говорить, что он не донёс о мятеже. Это может повредить ему.
- Говорить об этом вовсе не нужно. Он был ПЛЕННИКОМ заговорщиков, но сумел вырваться и уйти с нами, когда мы покидали корабль. Наученные этим примером, остальных несогласных с ними матросов пираты просто убили.
- Вообще-то, это произошло одновременно – на корабле и на берегу соответственно.
- Такие подробности суду неинтересны, Александр.
- Вам виднее, конечно, но я не любитель лгать, и не особенно умею делать это... так что тут ещё надо постараться, чтобы мне поверили насчёт бедолаги Грея. А как быть с Ганном?
- Придётся врать, что он СЛЫШАЛ о сокровище Флинта (а кто не слышал?), обстоятельства же его появления и жизни на острове можно и сообщить. Знакомство с Сильвером и попытку напугать пиратов стоит опустить. Не надо трибуналу знать, что он в курсе последних слов Флинта. К счастью, никто из команды Сильвера не явится в трибунал с рассказом, как Бен пугал их на острове!- доктор засмеялся.
- И вы, судья, предлагаете мне лгать суду! – кажется, Смоллетт был не на шутку поражён.
- Я предлагаю не перегружать трибунал излишней информацией, так будет точнее!- строго поправил Ливси. –Судьи – тоже люди, и слушать весьма занимательную историю нашего путешествия без сна и еды они просто не смогут. Изложить события надо кратко и без лишних подробностей, которые могут быть дурно истолкованы.

Выехали в восемь часов вечера - с запасом в пару часов, по настоянию Джона – он опасался каких-нибудь помех в пути. Ливси согласился – не стоит нестись вскачь, это побеспокоит их подопечного, лучше выехать чуть раньше. В карете действительно поместились все семеро: с одной стороны уселся Смоллетт между Ливси и Трелони, с другой – остальные. Обычно болтливый Бен вёл себя тихо – то ли проникся серьёзностью предстоящей задачи, то ли сообразил, что не стоит беспокоить раненого. Эклстон какое-то время рассказывал бывшему сослуживцу и всем остальным о тех плаваниях, в которых бывал после того, как они расстались с Александром, но ближе к полуночи угомонился и начал клевать носом. Джим сладко сопел, уронив голову на плечо Грея, который тоже уснул. Бен Ганн свернулся клубком в углу и заснул мирно, словно в своей пещере на Острове Сокровищ. Ливси, Трелони и Смоллетт заснуть не могли.

Доктор с беспокойством следил за своим подопечным. Капитан держался внешне спокойно, но Дэвид уже научился различать, когда это спокойствие натуральное, а когда – притворное. Сейчас оно было притворным. Желая подбодрить подсудимого, судья легонько сжал его руку. Тот посмотрел чуть удивлённо, но без гнева.
- Спасибо, Дэвид. Я знаю, что вы желаете мне добра.
- Надеюсь, в намерениях наших спутников вы также не сомневаетесь?
- Нет, конечно! – улыбнулся Александр, и задумчиво произнёс: Не думал я, что попаду в такую историю. Один трибунал я уже пережил... теперь вот снова.
Дэвид и Джон навострили уши, но Александр больше ничего не добавил.
В его прошлом была какая-то тайна, которая, возможно, и объясняла его замкнутость и отчуждённость от людей.

Карета Джона Трелони, сквайра, прибыла в Бристоль в 6 часов утра. К этому времени сморило и Смоллетта, и самого Трелони. Только Ливси оставался на боевом посту. Он приказал ехать в скромную гостиницу недалеко от порта. Там можно было позавтракать и чуть-чуть передохнуть с дороги. Жалко будить всех, но придётся.
- Джим, Бен, Абрахам! Мы приехали!
Островитянин открыл глаза сразу и взглянул почти осмысленно, а Джим и Грей мычали и отворачивались от тусклого утреннего света, проникшего через открытую дверцу кареты.
Похоже, попав на берег, Грей расслабился и позабыл морские привычки. Однако, Ливси удалось добудиться до обоих: и до Абрахама, и до Джима. Вздрагивая от недосыпа и утренней прохлады, они выбрались наружу. Только Бен жизнерадостно хихикал и был вполне свеж. Теперь настала очередь «комсостава».
- Мистер Эклстон, Джон, капитан! Подъём!
Оба моряка проснулись сразу – сказывалась многолетняя привычка. Зато хозяин кареты послал по матушке, и заявил, что нечего будить среди ночи. Но Ливси умел быть убедительным. В итоге все трое выбрались в зябкое, туманное утро. Смоллетт, проспавший всего пару часов, выглядел даже неплохо. Только вот лихорадочный блеск в глазах очень не нравился Дэвиду. Нервничает просто, или жар начался?
Желая проверить это, а заодно подбодрить Александра, Дэвид коснулся его руки. Вот чёрт! Не вовремя... Ну, хоть бы это безобразие не продлилось до вечера! Пару-тройку часов он на упрямстве протянет, а дальше – как бы не сплохело. Жаль, что нас всех выгонят в коридор, как свидетелей. Присмотреть бы кому за этим умником....

К счастью, из свидетелей Ливси допросили первым, и он смог остаться в зале, приглядывать за своим пациентом. Смоллетт держался спокойно, но никаких уточняющих вопросов свидетелям не задавал, никак ничьи показания не комментировал. Похоже, исход трибунала был ему вполне безразличен – или он был в нём заранее уверен. А вот свидетели Дэвида порадовали. Репетиции не пропали зря, они толково излагали события, не терялись от дополнительных вопросов. Бен Ганн даже вызвал явное сочувствие суда своими злоключениями на острове, о которых он обмолвился парой слов. Дэвид наблюдал и за судьями. При всей своей проницательности доктор не мог сказать, к какому решению они склоняются. Всех свидетелей они выслушивали с одинаково серьёзными, пожалуй, даже скучающими лицами. Однако вопросы задавали дельные. Дело близилось к обеду. Не похоже было, что это всё скоро закончится. С каждым свидетелем возились долго и обстоятельно. После каждого допроса у судей возникала куча вопросов к подсудимому и ранее допрошенным свидетелям. Они явно никуда не спешили, похоже, других дел на сегодня назначено не было.
С одной стороны, это радовало Дэвида – значит, разберутся в ситуации досконально. С другой – тревожило, потому что, во-первых, не исключалась возможность истолкования доказательств в сторону обвинения, во-вторых, Александру было явно не полезен столь затянувшийся процесс.
Наконец, дошла очередь до Джона Трелони. Сквайр быстро прошагал на свидетельское место. Ливси, прекрасно знавший своего друга, содрогнулся. Джон явно был сильно разозлён. В таком состоянии он запросто забудет отрепетированную речь, и начнёт болтать лишнее. Но даже Дэвид не подозревал, ЧТО собирается поведать трибуналу его друг детства.
- Как я понял, судят капитана Смоллетта, - начал Джон. – Хочу сказать, что это – вопиющая несправедливость. Если хотите знать, в этом деле именно я, сквайр Джон Трелони – главный потерпевший, и отчасти подсудимый! Но вместе со мной на скамье подсудимых должен сидеть кое-кто ещё! И этот кто-то – совсем не этот достойный моряк, - он указал на Смоллетта. – Сейчас я поясню свою мысль! – бросил он небрежно, видя удивление на лицах судей. - Эта прекрасная шхуна, «Испаньола», была продана мне – понимаете, продана! – а по прибытии в Бристоль я узнаю, что м –р Блендли, продавший мне её, вовсе не имел права её продавать, поскольку она была казённым имуществом, и остаётся им и сейчас! Я требую наказать этого проходимца за мошенничество и заставить его вернуть мне уплаченные деньги! Да, я не бедный человек, но это не значит, что я должен кормить этих ворюг в военных мундирах! Так что трибунал сейчас должен судить расхитителя, а никак не этого честного человека, - снова кивок в сторону Смоллетта. - Это – касательно моего ущерба. Он не мал, заметьте! За «Испаньолу» я заплатил...
Он назвал цифру, и в подтверждение своих слов вынул расписку и продемонстрировал её суду.
Ливси не ожидал, что его легкомысленный друг окажется настолько предусмотрительным.
Судьи нервно заёрзали, начали перешёптываться меж собой. Явно, обнаружение этого нового преступления привело их в замешательство.
Трелони словно не замечал эффекта, произведённого его словами, и как ни в чём ни бывало, продолжал своё выступление. Он был слишком знатен, имел слишком серьёзные связи, чтобы кто-то решился прервать его откровения, ставшие уже слишком скандальными. Блендли имел брата в Адмиралтействе, и не приходилось гадать, как они провернули это дельце, облапошив доверчивого богатенького искателя сокровищ. Оставалось только удивляться, как эти прожжённые мерзавцы выдали расписку, указав в ней, за что получены деньги. Похоже, Джон Трелони умел быть практичным – и очень-очень убедительным!
- Но мной понесённый ущерб этим не исчерпывается. В плавании погибло трое моих людей, у них остались семьи. Кто, спрашивается, должен платить им пенсии? Снова я?
Смоллетт поморщился.
- Нет, отвечаю я, а м-р Блендли, - торжественно провозгласил Трелони, - способствовавший своим мошенничеством началу этой экспедиции! Я не удивлюсь, если выяснится, что он был в сговоре с пиратами. Тогда кровь погибших – на нём, вне всякого сомнения!
- Сэр, давайте вернёмся к обстоятельствам плавания! – решился всё же прервать Трелони председательствующий. – Ваши предположения весьма интересны, но несколько уводят в сторону от разбираемого нами предмета.
- Теперь перейдём к моей позиции, как подсудимого, - продолжил Джон, не удостаивая адмирала внимания. – Именно я набрал ту команду, которая оказалась почти полностью состоящей из пиратов. Несомненно, они охотились за картой этого островка, ныне стараниями капитана присоединённого к владениям короны, - охотились, поскольку там зарыл свои сокровища Флинт. И моя прискорбная доверчивость помогла злодеям проникнуть в наши ряды, и напасть, что называется, изнутри! Я не желал слушать капитана и настоял на немедленном отплытии. Я не дал ему разогнать к чертям тот сброд, который взобрался на борт, и набрать нормальных матросов. Таким образом, мы оказались перед превосходящими силами пиратов, на одном с ними корабле. Утверждаю, что случился не спонтанный мятеж от дурного обращения! Кстати, обращение было самое хорошее, и оно тоже влетело мне в копеечку, но это в скобках. На возмещении мне этих сумм я не настаиваю! – он снисходительно улыбнулся. – Да, это был не мятеж, а осуществление заранее разработанного плана захвата корабля и истребления всех честных людей на нём. Если мы тут все даём показания, если мы живы – только благодаря умелому руководству и личному мужеству нашего капитана, который умело организовал оборону, и возглавлял её, даже будучи серьёзно раненым. Мои показания совершенно беспристрастны. С самого начала плавания я не питал добрых чувств к капитану, которые перечил мне, у меня нет причин выгораживать его. Я говорю только то, что есть! И должен признать, что я был ослом, а капитан куда лучше меня разобрался в ситуации и вытащил нас из беды. Да, потери были! Но напади пираты извне, а не изнутри – погонись они за нами на другом корабле, а они погнались бы непременно! – потерь мы бы тоже не избежали. Теперь по пунктам изложу распоряжения и действия капитана, как они шли последовательно, согласно происходящим событиям.
Ливси (да и судьи!) вздохнули с облегчением, когда сквайр перешёл к обстоятельствам плавания и перепитиям борьбы на острове. Тут Джон рассказывал толково, хотя и не мог удержаться от любимых им эффектных поз и риторических вопросов.

После показаний Трелони был объявлен перерыв, хотя осталось ещё исследовать судовой журнал. Это оказалось как нельзя кстати, потому что подсудимый здорово побледнел и выглядел неважно. Причина перерыва была понятна – суду надо было определиться, что делать со вновь открывшимися обстоятельствами. Но, похоже, их основное внимание переключилось с пусть неидеального плавания «Испаньолы» на сомнительную историю её купли- продажи. Ливси готов был аплодировать своему другу. Надо же, как уместно оказалось его гневное выступление о мошенниках, которое, казалось, должно было только навредить делу. С разрешения суда, Ливси предложил Смоллетту выйти на время перерыва на воздух.
- Вам надо передохнуть немного, капитан. Духота здесь вам неполезна.
Смоллетт поднялся на ноги.
- Да, доктор, как скажете.
Встал он явно с трудом, и Ливси поспешил поддержать его. Обычно строптивый Смоллетт не попытался вырваться, и ничего не сказал.
Но было бы ошибкой считать, что промолчал он от недостатка сил! Потому что на приблизившегося Трелони, тоже попытавшегося поддержать его, он окрысился очень свирепо:
- Идите к своим собачкам, Трелони! Боюсь, что вы слишком много времени уделили моей недостойной персоне!
Похоже, послать сквайра более энергично ему помешало только уважение к месту, где они находились...
Джон был ошарашен:« И это всё, чего я заслужил в глазах этого неотёсанного служаки, который в жизни ничего не читал, кроме своих адмиралтейских приказов?»
Ливси тихонько попросил:
- Подожди нас здесь, потом объясню всё, ладно?
Кажется, Дэвид понимает причину этого странного озлобления Александра? Джон покорно отошёл на своё место, но продолжал следить взглядом за Ливси и Смоллеттом, пока они не скрылись в дверях.

Дэвид с Александром не пошли далеко, и устроились на лавочке под чахлыми деревцами возле Морского Собрания. На воздухе раненый слегка ожил.
- Что ж, доктор, кажется, мы приближаемся к завершению этого приятного мероприятия? – ирония в голосе была, но усталости и обречённости было куда больше!
- Да, осталось только исследовать письменные материалы. Не нервничайте, я полагаю, что исход будет благоприятный. Джон очень хорошо сыграл свою роль возмущённого богатея. Его показания явно изменили ситуацию к лучшему. Фраза про пенсии, которая вам так не понравилась, была частью его роли, Александр. Я доподлинно знаю, что он взял на содержание осиротевшие семьи.
- Понятно, что он ваш друг, и вы его защищаете, - буркнул Смоллетт, и отвернулся.
- Не защищаю, а говорю, как есть! – ответил Ливси. – Мне он эту историю с куплей-продажей рассказал ещё на обратном пути с острова, очень возмущался. Вытащить это на суд – его идея, и получилось удачно.
- И чем же он возмущался? Тем, что его обобрали?
- Продажей военного корабля! А возмущаться тут тем, что его, как вы выразились, обобрали –мой совет! Обиды такой персоны, как сквайр Трелони, очень озаботили трибунал, и это хорошо. Значит, они поняли, что замять скандал не удастся, и переключатся на Блендли. Саму по себе продажу, мнимую, тем более, они могли бы и спустить на тормозах, а теперь не выйдет.
- То есть, вы хотите сказать, что всё, что говорил Джон…
- Было игрой. Ну, кроме признания ваших заслуг. Там всё было совершенно искренне. У нас с ним доверительные отношения, так что я отлично знаю, что он на самом деле думает, можете мне поверить! Насчёт его забот о семьях Редрута и остальных можете не беспокоиться. Более того – кое-что он отослал семьям Тома и Алана, и намерен и впредь поддерживать их. Я не собирался болтать про это, но раз ваше налаживающееся взаимопонимание натолкнулось на подозрение в жадности и неблагодарности… что ж, думаю, он не рассердится на меня за то, что я это сказал. Хотя он и не любит болтать на такие темы. При всей своей нескромности и болтливости кое в чём Джон скромен, как ребёнок. Ладно, сказал, - так сказал! Ведь не врагу же! –Ливси улыбнулся.
- Скверно вышло… я же его, практически, послал сейчас! – потупился Смоллетт.
- К собачкам! – фыркнул Ливси. – Ничего, я объясню ему ситуацию.
- Я сразу же извинюсь… - Александр поднялся с лавки.
Ливси готов был поспорить, что друг бы вскочил – если бы мог.
- Да, извинитесь, и он поймёт. Только пойдём потихоньку, понятно? Джон всё равно дождётся.
- Он не похож на слишком терпеливого человека! – фыркнул Александр.
- С теми, кто ему дорог – он терпелив, - улыбнулся Дэвид.
Александр только хмыкнул, и Дэвид не стал ничего добавлять. Сам поймёт! Разные они с Джоном, совсем разные, но всё равно между ними ниточка протянулась – Дэвид это видел, и тихо радовался. Ему хотелось, чтобы несгибаемый капитан нашёл- таки тихую гавань, людей, которым можно довериться до конца. Обмолвился он про какой-то трибунал... что там было? Может, расскажет со временем. И что-то подсказывало Дэвиду, что именно с тех пор Смоллет заперся на все замки.
Они вернулись в зал суда. Судьи ещё не вернулись, так что они могли располагать собой. Александр сразу подошёл к Джону.
– Прошу прощения, я был неправ насчёт ваших намерений. Мистер Ливси открыл мне глаза, я очень ему благодарен. И – спасибо за то, что мы с вами сражались на одной стороне. Это – честь для меня.
Стальные глаза Александра чуть потеплели, когда он произносил это. Джон церемонно поклонился в ответ, но удивления и радости скрыть не сумел.
- Рад, что недоразумение разрешилось. Я также счастлив и считаю честью для себя быть вашим союзником.

Пока в зале происходило примирение, в совещательной разгоралась ссора.
-Мы не можем оставить без внимания показания насчёт Блендли! И, действительно, тут попахивает сговором с пиратами! Это, возможно, доказать не удастся, но привлечь его к ответственности за аферу мы просто обязаны.
Адмирал, возглавлявший трибунал, раздражённо отодвинул судовой журнал «Испаньолы».
Вот же выяснилось! Хуже всего, что ниточки тянутся к брату Блендли, в Адмиралтейство. Попробуй, выкорчуй измену и корысть, если они пустили корни на таком уровне.
Бедный Александр! Он сделал всё, что мог, в этом неудачном плавании, и на острове, и остров присоединил-таки к короне... Но вот его ошибка в самом начале... Как можно было поддаться на давление штатского, и довериться такой команде?
Адмирал вспомнил данную много лет назад клятву:
- Я никогда не допущу мятежей и не позволю себе ни к кому привязаться!
Он тогда пытался объяснить новоиспечённому капитану, что такие клятвы – штука непростая, и давать их сгоряча, после тяжёлых событий, на эмоциях – это совсем скверно. Но ученик заупрямился. Что ж...
И почему же старику кажется, что нынче Смоллетт нарушил обе клятвы?
- Я совершенно согласен, сэр, что ситуация с продажей корабля – ненормальна. И хуже всего – что у сквайра имеется собственноручная расписка с указанием, за что получены деньги...- процедил один из судей, капитан Смит.
- Хуже всего? Ну да, теперь замазать эту историю не получится. А по мне, хуже всего как раз то, что некоторые дошли до такого торгашества, что распродают флот поштучно. По сравнению с этим даже промах капитана Смоллетта выглядит мелким. Я не удивлюсь, если скоро всплывут расписки и на другие корабли.
- Не преувеличивайте, сэр Питер – Смит заметно позеленел. – Не хотите же вы сказать, что это – не единичный случай?
- Я хочу сказать лишь то, что едва ли Блендли ограничился «Испаньолой», - адмирал Питер Хаус вздохнул. – Хотя, если это произошло в рамках сговора с этими конкретными пиратами...
Адмирал закурил. Это всегда помогало ему сосредоточиться.
- Если уж подозревать всех в сговоре с пиратами, - вмешался третий судья, толстенький и добродушный капитан Маус, - можно и Смоллетта заподозрить. Из-за сговора он и команду не перенабрал.
- И Трелони! Из-за сговора он воспрепятствовал капитану в этом. Вы же слышали показания, капитан Маус? – невесело усмехнулся председательствующий.
-Ну, уж Трелони подозревать в желании отдать пиратам сокровища – как-то странно. Он же затеял этот поход именно ради сокровищ. Будто он бедствует! – Маус растерянно поглядел на сэра Питера.
- Ситуация весьма запутанна. Но новые обстоятельства не должны отвлекать нас от разбора действия и бездействия Смоллета, - сухо произнёс Смит, также закуривая.
- Мы и не отвлекаемся. Но и старые, и новые обстоятельства важны для оценки событий, капитан Смит. Надеюсь, с этим вы согласны?
- Разумеется, сэр. И всё же я считаю, что капитан Смоллетт...
- Виноват только в том, в чём он действительно виноват. И достаточно успешно справился с ситуацией. Потери, разумеется, были неизбежны И всё же «Испаньола» не потеряна для флота, и сейчас укомплектована нормальной командой. Кстати, вербовщикам работы меньше – корабль возвращается в строй, укомплектованный во время «вольного» плавания.
- Командой, которая даже не попыталась разбежаться, добравшись до берега. Я слыхал, что они ожидают, что капитан у них останется прежним, - улыбнулся Маус.
- На это при любом исходе трибунала они надеются зря! - сэр Питер затянулся. – Полагаю, что ранения Смоллетта в любом случае помешают ему продолжить службу. По крайней мере, в ближайшем будущем. А законсервировать «Испаньолу» в ожидании его выздоровления – даже если приговор будет оправдательным! – мы не можем себе позволить. Корабль примет Габриэль Эклстон.
- Вы полагаете, приговор будет оправдательным, сэр? – Смит ухмыльнулся, показав скверные зубы.
- Пока я ничего не полагаю, капитан. Мы ещё не закончили слушать дело, если я не ошибаюсь. Так что делать выводы преждевременно.
-Но, сэр, - Маус потянул к себе судовой журнал и перелистал его, - после изучения этого документа картина сложится? Лично я полагаю...
- Уважаемый капитан Маус, моя просьба не торопиться с выводами относится и к вам, - адмирал улыбнулся одними глазами.
Сам Питер Хаус определённые выводы для себя уже сделал. «Александр, такой правильный, ответственный и разумный, по воле руководства оказался впутан в авантюру. Затею с поиском сокровищ нашли отличной маскировкой для разведки и присоединения к Империи этого Богом забытого клочка земли. Так и вышло, что Смоллетта погнали в эту экспедицию. Но как он не учуял готовящийся мятеж? Конечно, поведение матросов было нетипично для мятежников, благодаря сдерживающему их влиянию этого одноногого чёрта, который под конец ухитрился-таки удрать! И всё же Александр допустил промах. Показания его спутников очень важны, они во многом реабилитируют Александра, и всё же... Не думал, что буду когда-нибудь радоваться его ранению... Но сейчас оно даёт возможность вывести его из-под удара. Отставка... тоже мало радости, но через полгода-год, когда самочувствие наладится, а страсти поутихнут - я прослежу, чтобы он смог вернуться на службу, если захочет. Пока же он сможет прокормиться на свою долю сокровищ, да и небольшую пенсию, надеюсь, я ему вытрясу из этих скаредных тварей...» Адмирал поднялся:
- Что ж, пора продолжить заседание. Надеюсь, судовой журнал прольёт дополнительный свет на события этого похода.

Из судового журнала следовало, что действия Смоллетта соответствовали сложившейся обстановке, были рациональны и оправданны. В какой-то момент почерк стал другим и адмирал прочёл:
« Хотя я не являюсь членом команды, придётся записать дальнейшие события именно мне. Капитан выбыл из строя, доктор занят многочисленными ранеными.» Далее следовало толковое описание боя, в котором получил ранение Смоллетт, а заканчивалось всё размашистой подписью «Дж. Трелони, сквайр, владелец «Испаньолы».
Дальнейшие записи тоже были сделаны им же. Трелони толково отмечал важнейшие события, не погрязая в словоблудии, как делал это в устной речи (в чём судьи успели убедиться, слушая его показания). Так же толково он описывал и обратное плавание, не забывая отмечать и координаты корабля, до того момента, когда на борт взошёл Габриэль Эклстон. Эклстона адмирал Хаус знал, хотя и не так близко, как Смоллетта, бывшего когда-то его учеником. Дельный офицер, не замеченный ни в чём порочащем. Он явно старался создать у трибунала самое благоприятное мнение о своём капитане (они и в прошлом уже служили вместе, видимо, поэтому Смоллетт так и схватился за него, повстречав в порту), припомнив не только это, но и предыдущие совместные плавания. Адмирал Хаус не прерывал этого свидетеля, даже когда он уклонялся в прошлое: для характеристики личности подсудимого это важно.
Изучением судового журнала и небольшим дополнительным допросом Эклстона, Ливси и Трелони закончилось судебное следствие. Судьи удалились для вынесения приговора.
В этот раз скоротать ожидание в саду отправились Джим и все остальные. Подсудимому отлучаться было уже нельзя, и с ним остались доктор и сквайр. Сейчас, когда вот-вот должна была решиться его участь, Смоллетт был ещё более спокоен, чем утром, и, как видел Ливси. В этот раз спокойствие было настоящим. Похоже, бедняга внутренне смирился с тем, что будет осуждён, и с достоинством принимал этот удар судьбы. Он даже стал менее бледным, чем во время перерыва, и выглядел не настолько вымотанным, как тогда.
«Похоже, собрал все силы для того, чтобы выслушать приговор! - подумал Дэвид с досадой. – Скорее бы уж они хоть что-то решили, потому что долго он так не выдержит. И, если арестуют – кто о нём позаботиться? Пустят ли меня к нему?»

Оправдательный приговор оказался неожиданным для всех присутствующих.

5

- Считаю своей приятной обязанностью поздравить Вас, мистер Смоллетт, не только с оправдательным приговором, но и с тем, что нашлись те, кто помогал Вам в плавании и сейчас – своими правдивыми и подробными показаниями. Вы имеете очень хороших друзей, капитан. Полагаю, именно они – и есть то сокровище, которое лично Вы приобрели на пиратском острове.
Питер Хаус доброжелательно кивнул столпившимся вокруг Смоллетта спутникам по плаванию.
- Да, сэр, я полностью согласен с Вами. Мои товарищи по плаванию показали себя с самой лучшей стороны в выпавших на нашу долю испытаниях, - слегка поклонился Смоллетт.
- Как Вы полагаете, доктор, как долго придётся восстанавливать здоровье Вашему пациенту? Я спрашиваю не из пустого любопытства, от этого зависит продолжительность отпуска, который ему потребуется, и по истечении которого он, разумеется, получит новое назначение, соответствующее его опыту и выслуге.
- Думаю, около полугода, сэр, но вычислить срок с точностью до дня сейчас затруднительно.
- Итак, ему следует оформить отпуск на этот срок, а когда минет полгода, Вы представите мне заключение, годен ли он уже к продолжению службы, или нет, и там уже будем решать, что с ним делать – давать ему корабль или отправлять в отставку, - Хаус выглядел довольным исходом этого непростого процесса. – Что касается жалобы уважаемого сквайра, с этим мы разберёмся отдельно, и, надеюсь, это произойдёт в ближайшем будущем.
- Я надеюсь на Вашу компетентность и беспристрастность, сэр, в противном же случае вынужден буду прибегнуть к своим немаленьким по весу в этом мире знакомствам, - величаво кивнул Трелони, продолжая разыгрывать роль богатого и капризного аристократа.

Вся компания мореплавателей покинула зал суда. Честно говоря, они ещё не до конца верили, что всё закончилось настолько благополучно. Только Джон Трелони шумно выражал свой восторг исходом суда, и не похоже было, что он сильно огорчён отсрочкой возмещения понесённых им убытков. Это навело Смоллетта на мысль, что Ливси был прав, и их спутник всего лишь играл роль капризного богатея. Поэтому он не возразил, когда сквайр помог ему забраться в карету. Капитан был сильно вымотан, что и не удивительно, с учётом перенесённых испытаний, так что помощь могучего сквайра оказалась нелишней. Вслед за главным героем дня вся компания разместилась в просторной карете Трелони, и покинула Бристоль. Первая остановка была сделана в «Адмирале Бенбоу», где состоялся праздничный обед. Тут было много тостов, шуток, не прекращались рассказы о том, как всё прошло. Александр, успевший выспаться по дороге, держался достаточно бодро, и не доставлял беспокойства своему врачу. Джим остался дома, остальные, передохнув, продолжили путь. Трелони завёз доктора и капитана домой к доктору, и с остальными участниками мероприятия отправился, наконец, домой.

- Ну, вот мы и дома! Теперь можно и полентяйничать…
- Да, полгода на половинном жаловании – неплохое время для того, чтобы лениться, - мрачно отозвался гость.
- Ну, с голоду мы точно не умрём. Наши доли сокровищ и моя практика не дадут нам бедствовать.
- Простите, Дэвид, если речь идёт о моём содержании – то в этом должна быть задействована только моя доля сокровищ… я не могу себе позволить жить на ваш счёт, касается ли это прибыли от нашей безумной поездки, или, тем более, вашего заработка! – возмутился Смоллетт.
- Предпочитаете вести раздельное хозяйство и озадачить Дженни отдельной стряпнёй для каждого из нас? – ухмыльнулся Ливси. – Не лучшая идея, обычно вы куда удачнее планируете наши общие действия, в чём я имел случай убедиться во время наших приключений. Думаю, сейчас нам точно не стоит спорить об этом. Как врач, рекомендую вам вернуться к постельному режиму. А мне надо будет съездить к некоторым пациентам. Обещайте, что не станете скакать по дому, а тихо - мирно выспитесь или почитаете в своей постели.
- Придётся обещать! – улыбнулся и Александр. – Вы умеете быть очень убедительным, доктор.
Действительно, вскакивать ему сейчас и самому не хотелось. Лучше всего было обдумать всё произошедшее, привыкнуть к оправдательному приговору. Кроме того, слова наставника растревожили воспоминания, в том числе и не слишком приятные. Александр прекрасно помнил, при каких обстоятельствах он поклялся в двух вещах:
- никогда не допустить мятежа на своём корабле
- никого не подпускать близко и никому не открывать душу.
Питер Хаус тогда пытался убедить его, что не стоит давать такие скоропалительные клятвы, что жизнь всё расставит по своим местам, но он тогда не стал слушать увещеваний – слишком ошеломил его тот мятеж и его последствия…
Первую клятву он не сдержал, и чувствовал сильное желание нарушить и вторую… Пока он молчал – ни к чему сваливать свои грустные воспоминания на окружающих!
В пустом доме было тихо. Тепло и как-то спокойно. Как когда-то – в родительском. Этот дом Александр уступил младшим сёстрам – сам-то он всё время в море. А сейчас вот пришлось задержаться на берегу. И – странное дело – он не чувствовал неловкости оттого, что вынужден пользоваться гостеприимством Дэвида. Хотя совершенно не хотел уступать его настояниям. Но сейчас всё происходящее казалось правильным и единственно возможным… Александр не узнавал себя. Никогда он не любил одолжаться… Тиканье часов, шум дождя за окном… мирные, такие домашние звуки. Покой и безопасность, которых не много было в его жизни военного моряка. Дождь не нёс с собой шторма, необходимости бороться со стихией – он просто убаюкивал. Отпускник устроился поудобнее и задремал. Когда он проснулся, уже стемнело. В доме было по-прежнему тихо, Дэвид, видно, ещё не вернулся. Можно было бы зажечь свечу и почитать. Но почему-то больше хотелось просто лежать и вспоминать о чём-то хорошем, ведь немало его было!
Надо бы написать сёстрам, но как? Сам он пока с этим не справится, а диктовать кому-то – чужой почерк сразу всполошит его девчонок, как он до сих пор по привычке называл сестёр. Надо бы спросить у Дэвида, когда он вернётся, как скоро рука начнёт хоть как-то служить ему.
Словно в ответ на его мысли хлопнула внизу входная дверь, и Александр услышал быстрые шаги друга.
- Добрый вечер, Дэвид, рад видеть!
Ливси зажёг свечу.
- Всё в порядке? Сейчас ужинать будем.
- Дэвид… я причиняю тебе столько хлопот, прости…
Улыбка несгибаемого Смоллетта выглядела какой-то извиняющейся, но Ливси в данный момент обратил внимание на изменившееся обращение.
«Ты? Вот не ожидал такого от него!»
Но доктор не замешкался с ответом и тоже перешёл на «ты»:
- Не говори глупостей, Александр. Мне это не в тягость. Главное, чтобы ты нормально поправлялся.
Дэвид улыбнулся.
- Как думаешь, скоро ли я смогу нормально пользоваться рукой? Мне надо написать важное письмо…
- Пока рано говорить о сроках. Придётся потерпеть меня в роли секретаря.
- Невозможно. Сестрички впадут в панику, если получат письмо, написанное чужим почерком! Они решат, что я давно на дне морском, а не просто повредил руку. И что пишет кто-то из команды, по моей последней просьбе! – засмеялся Смоллетт.
Но смех, как уловил Ливси, был скорее вымученным.
- Но если они очень долго не получат письма – они тоже будут волноваться? – скорее констатировал, чем спросил, доктор.
- То-то и оно. Так что я в затруднении.
- Я подумаю, как его разрешить…
Честно говоря, Дэвид удивился. Почему-то он никогда не задумывался о том, что у Александра могут быть родные, которые беспокоятся о нём, а он – о них. Возможно, Александр в итоге и принял его приглашение именно для того, чтобы не пугать близких своим состоянием? Надо же, у него есть сёстры, о которых он беспокоится! А ведь кажется таким неприступным… и совершенно одиноким. Но неожиданное открытие порадовало доктора: значит, у друга есть лишняя – и серьёзная! – причина выкарабкиваться, стремиться восстановить здоровье. Похоже, сёстры на его иждивении, и ему необходимо зарабатывать на них.
Словно угадав его мысли, Александр пояснил:
- Теперь ты понимаешь, почему половинное жалованье совсем не радует меня. С него особо не поможешь моим сёстрицам. К тому же старшая из них – вдова моего друга, и у неё двое детей. Так что мне никак нельзя ни умереть, ни стать калекой, Дэвид… На кого я их всех оставлю? Только из-за них я не отказался от своей доли сокровищ… И если бы меня осудили – это ударило бы по ним. Но теперь, когда я оправдан, и не опозорю их – надо написать им как можно скорее!
- Я подумаю, можно ли тебе написать пару слов левой рукой – хотя почерк тоже будет им незнакомый! – а потом сделаю приписку, постараюсь их успокоить относительно твоего здоровья.

В результате, письмо было написано:

«Дорогие мои!
Я на берегу, пока не могу навестить вас. Посылаю заработок с плавания. Не волнуйтесь за меня.
Приписка Дэвида: Уважаемые мисс Смоллетт! Спешу сообщить, что Ваш брат находится на моём попечении, с ним всё будет в порядке, но пока раненая рука мешает ему писать. Опасности для жизни нет абсолютно, не волнуйтесь! При первой же возможности он навестит Вас.
С глубоким уважением, доктор Д. Ливси.»

- Да, бедняжкам трудновато будет разобрать мои каракули, - хмыкнул Александр. – Зато ты написал всё, как надо.
- Завтра отдадим письмо и деньги Джону, он перешлёт с кем-то из своих слуг. Почте, признаться, я не доверяю! К тому же, так будет быстрее.

Джон, и правда, появился на следующее утро, снова с подарками – в этот раз он притащил добычу – двух упитанных фазанов:
- Вот, парни, работа для лентяйки Дженни! Придётся ей зажарить к обеду этих славных птичек!
Письмо и деньги были отданы, и Джон заверил, что съездит к сёстрам капитана сам, никому не доверит это дело – и будет по дороге нем, как рыба, и «милых дам» не напугает лишними подробностями завершившейся экспедиции.
Добыча Джона была зажарена, и друзья расположились за столом, придвинутым к постели Александра.

Следующая неделя прошла мирно, друзей навещали их спутники по плаванию, и все были вполне довольны исходом их рискованного предприятия. Смоллетт, избавившись от угрозы трибунала, явно приободрился и держался куда менее скованно. Возможно, этому поспособствовали и отзывы его старого наставника – адмирала Хауса – о том, что ему посчастливилось найти истинное сокровище – надёжных друзей. Или его положение отпускника, освобождённого от требований субординации по отношению к окружающим, было тому причиной. Во всяком случае, Александр уже не стремился воздвигнуть непреодолимую стену между собой и остальными участниками экспедиции. Оказалось, что у него имеется чувство юмора, он не прочь рассказать что-то интересное из морской жизни. Однако на заинтересовавшую Дэвида и Джона тему – прошлого мятежа – он больше не заикался.

Анон · 2015-01-01 22:25:14

:yeah:

Анон · 2015-01-01 22:36:21

Аттракцион немыслимой щедрости продолжается)))

Помню, были у черепунделя сопли про Джека Воробья и Норрингтона, которые, конечно же, друзья-предрузья))). Так она их расянула в эпохалку)))

▼Скрытый текст⬍

Название: Друг детства
Канон: Пираты Карибского моря
Фанон: взят за основу фанон Ксюнель (Воробей и Норрингтон подружились в детстве, а потом пути их разошлись)
Персонажи: Джек Воробей, Норрингтон, Элизабет и её отец, Уилл Тёрнер, Тиа Дальма и ещё кто-то появится наверняка.
Категория: джен

Падение Элизабет с крепостной стены Порт-Ройяла, естественно, вывело из равновесия Джеймса Норрингтона, свежеиспечённого коммадора. Но, если быть совсем честным с самим собой, это самое равновесие покинуло его ещё раньше - именно потому девушка и упала в буквальном смысле слова у него за спиной. Их объяснение не было лёгким для обоих.
Не будь Элизабет губернаторской дочкой (что, в глазах Норрингтона, было нежелательным добавлением к её совершенствам), он бы осмелился говорить с ней о чувствах. Да, теперь он отдавал себе отчёт, что полюбил её ещё тогда, когда Элизабет с отцом плыли на Ямайку – и как раз на том корабле, где он был лейтенантом! И разница в возрасте не помешала ему мечтать о том, как он посватается к ней, когда она подрастёт! Все дальнейшие годы, занятые службой, он сохранял эту мечту, хотя она стала совсем призрачной. Но то ли из-за этого намечтанного чувства, то ли из-за вечной служебной занятости, Джеймс оставался не по годам серьёзным и не впутывался в интрижки, которые так охотно приписывают морякам. И вот через столько лет снова встретив Элизабет, он понял, что чувства никуда не делись, и он всё так же хочет связать с ней свою жизнь, как и десять лет назад. Но в нынешней ситуации ему показалось, что она скорее услышит голос разума - потому и заговорил о всякой чепухе, вроде статуса и приличного брака. И сразу по её лицу понял, что несёт совсем не то! Как он посмел заподозрить её в снобизме, ту самую девчонку, которая на его глазах заботливо выхаживала юного пирата? Как он мог подумать, что она настолько изменилась? Она не может стать такой, как другие, сколько бы лет ни прошло.
Он замолчал и отошёл в сторону. Вот же дурак! Может, она всё же поймёт, что он совсем иначе относится к ней, чем можно было понять из сегодняшних слов, что она для него - не приятное или необходимое добавление к чину, а совсем-совсем другое? Сейчас надо что-то сказать, или сделать, чтобы она поверила ему. Но что? Как назло, быстро принимавший верные решения в гуще боя Норрингтон сейчас совершенно потерялся. Он невидяще смотрел на море, с которым связал свою жизнь. Море никогда не обманывало, хотя было переменчиво и грозно. Но оно умело быть и ласковым. Он не был ласков, вот его и не поняли. Сумеет ли он исправить свою ошибку? Он обернулся на громкий всплеск. Сигануть в воду он не успел - надо было отцепить оружие, и в эти считанные мгновенья ему и помешали. И как раз в эти мгновения кто-то метнулся в воду со стоящего вблизи перехватчика. Кто?

Они прибежали на дальний край причала целой толпой. Это было самое удобное место, чтобы выбраться на берег. И неизвестный, нырнувший за Элизабет, видимо, это знал. Он уже сидел на мостках, склонившись над бездыханной девушкой. Что-то показалось Джеймсу хищным и опасным в этой по-кошачьи сгорбившейся спине, и он заорал:
- Встать! – направив клинок на странного спасителя Элизабет.
Тот вскинул голову. Да, он сильно изменился, но сквозь эту размалёванную рожу проступило шкодливое лицо Джека. Того, с кем они играли в детстве. Он научил Джеймса мечтать о море, дальних островах... Потом всё это было задавлено муштрой, но не умерло. Вернувшись из Англии, Норрингтон пытался отыскать своего друга детства, но тот словно в воду канул. И вот теперь – они столкнулись нос к носу... И непохоже, чтобы Джек остепенился...
- Встать, – осипшим голосом повторил коммадор, глядя в такие знакомые насмешливые глаза.
- Не смею возражать! Вот только помогу девушке! – в голосе и повадке этого парня проступило их общее мальчишество.
Он рванул корсет на Элизабет. Ревность уколола Джеймса, но он подавил её. Сейчас важнее другое! Только бы она очнулась – и Джек. Что-то подсказывало, что он пошёл по кривой дорожке. У добропорядочных людей не бывает таких рож и таких замашек.
Элизабет открыла глаза. Откуда-то появившийся губернатор Суон бросился к ней.
- Лиз, ты а порядке?
- Да...
Через пару секунд она уже стояла, прижимаясь к отцу, а этот обычно мягкий и добродушный человек вдруг бросил в сторону Джека:
- Заковать!
- Вы не можете арестовать моего спасителя, отец!- с негодованием возразила Лиз.
«Как я мог подумать, что она изменилась?» - но эта мысль лишь скользнула по краю сознания. Сейчас, когда с Элизабет всё в порядке, его беспокоил только Джек.
- Я стану пиратом, а ты будешь гоняться за мной, и никогда не поймаешь!
Эти слова, сказанные жизнь назад, снова прозвучали в ушах Джеймса. И этот странный вид... Джек всегда бросал вызов «нормальному» и «добропорядочному»... Что?! Жуткая догадка обожгла, словно калёное железо.
Но Джеймс усилием воли не выдал себя. Если он обнаружит свои намерения, Джек просто не даст ему возможности проверить догадку.
- Я должен поблагодарить вас за спасение девушки.
Он протянул руку Джеку. Подаст ли тот ему руку? И узнал ли он его вообще? По нему не скажешь.
Помедлив мгновенье, Джек ответил на рукопожатие.
Джеймс другой рукой быстро вздёрнул рукав Джека.
Чёрт! Он всё же сделал это... Клеймо Ост-Индской компании. Всё же он стал пиратом! Как, как теперь вытащить его из петли?
- Пират... – он произнёс это едва слышно, но Джек услышал и дерзко ухмыльнулся ему в лицо.
В голосе Норрингтона - горечь и боль. И – страх. За этого непутёвого.
- Я же обещал, что так оно и будет, коммадор Норрингтон. Разошлись дорожки...
Значит, узнал. Только вот нерадостная вышла встреча.
- Я теперь капитан Джек Воробей, смекаешь?
Это памятное с детства «смекаешь?»... Джеймсу стало почти физически больно. Что же ты натворил, Джек? Зачем?! Чувствовал ведь что-то знакомое, слыша о замашках пирата Джека Воробья... напоминал он, до ужаса напоминал потерянного друга. Но Джеймс гнал от себя эту догадку. Нет, только не это! Пираты всегда заканчивают жизнь в петле... С Джеком этого не случится! И вот теперь он убедился, что предчувствие его не обманывало. Джек-Джек...
... Они глядят глаза в глаза, словно все эти годы исчезли, и они снова – двое мальчишек, не знающих, как расшвыряет их судьба. Губы Джека кривятся в улыбке. Джеймсу хочется врезать ему. От души. За всю эту дурь, приведшую друга на самый край.
Как Джек не понимает, что теперь всё это - уже не игрушки? И то, о чём они мечтали вместе, может обернуться вполне реальной петлёй?
- Нет! – Джеймс почти закричал это короткое слово.
Словно этим криком можно что-то изменить. И стереть клеймо проклятой компании с руки друга детства.

Детская дружба, юношеская любовь... И Джеймс должен суметь спасти всех.

2

Джеймс быстро перехватил руку Джека, закрывая ладонью проклятое клеймо, и огляделся – кажется, никто клейма не видел: дочь и отец Суон заняты друг другом, два морских пехотинца стоят далеко, и слишком поглощены оружием и прочими личными вещами, что сунул им на сохранение Джек.
- Мы выкрутимся, - глазами сказал он Джеку, и тот понял, как понимал его раньше, и улыбнулся почти по-прежнему.
« Я могу отпустить его. И сделаю это. Но в другой раз он попадётся на чём-то – и это клеймо его выдаст. Заклеймённому придётся хуже, чем попавшемуся впервые. Надо свести эту метку. Как и где?» Следующая мысль оттолкнула предыдущую: « Но ведь попадётся, опять... До сих пор ему везло, его изворотливость вошла в пословицу. Но конец всё равно будет один. Надо вытянуть его из этой пиратской вольницы. Но как? При его-то нраве. Это будет потруднее, чем избавить от клейма.»
- В этот раз послушай меня, ладно? – попросил он тихо, предельно сокращая дистанцию и одной рукой проверяя карманы друга. – Я так это не оставлю.
- Подозреваете меня в чём-то, коммодор? Обыскивайте, обыскивайте, всё равно ничего не найдёте! – насмешливо протянул Джек. «Умница, подыграл!»- вздохнул Джеймс.
- Пока нет, но должен убедиться в вашей благонадёжности.
- Убедились? – в голосе Джека прорезалось нетерпение.
«Только бы не сорвался и не начал хамить! Тогда придётся задерживать, и скрыть от местных блюстителей порядка клеймо будет сложно.»
- Вполне, - голос Джеймса ровен, на губах – вежливая улыбка, а глаза молят: «Ну, поверь же! Я помогу тебе!»
Джек стоял смирно, покорившись рукам друга. Напускная бравада слетела с него, он смотрел спокойно и чуть устало.
- Думаю, губернатор Суон, вам с дочерью лучше отправиться в свою резиденцию. У мисс Суон был нелёгкий день, - мягко сказал Джеймс. – Я возьму на себя труд отблагодарить храбреца, спасшего ей жизнь.
- Да, конечно, коммодор! – губернатор рад был удалиться вместе с дочерью. – Надеюсь на ваше благоразумие, сэр! Этот тип кажется мне подозрительным.
- Внешнее не всегда соответствует внутреннему, сэр, - Джеймс заставил себя улыбнуться тому, кого желал бы видеть своим тестем, и чья кровожадность так неприятно поразила его несколько минут назад. – Я отблагодарю капитана Джека Воробья, как он того заслуживает.
- И какой же благодарности он заслуживает, коммодор Норрингтон? – снова съехидничал Джек.
- Скоро узнаете. – Он повернулся к морским пехотинцам. - Верните ему вещи и оружие.
- Сэр? Вернуть? – удивлённо переспросили недотёпы в один голос.
- Да, чёрт возьми! Кажется, я понятно выразился?
- Да, сэр!
Охапка вещей перекочевала к Воробью.
- Пойдёмте, капитан Джек Воробей. У меня есть причины поблагодарить вас...
- Леди так дорога вам, коммодор? – Джек подмигнул. – А она ничего цыпочка, у вас хороший вкус, Норри!
Чёрт... Вот же олух!
- Не привлекай к себе лишнего внимания, Джек! – зашипел Норрингтон на ухо другу. – Пошли ко мне! Там поговорим и решим, что делать!
- Ты делаешь мне честь... надо же, я удостоился приглашения такого важного чина!
- Удостоился, удостоился, только угомонись, ради всех святых! Ты и без того заметен в толпе, не волнуйся! – фыркнул Норрингтон совсем по-мальчишески, увлекая Джека за собой.
Идти им было недалеко. Норрингтон снимал небольшую квартирку неподалёку от порта. Она, конечно, не соответствовала его высокому статусу, но вполне устраивала его, и он не собирался менять её. Соседи у него были смирные, и нелюбопытные, что далеко нелишне, если ты вынужден, среди всего прочего, общаться с осведомителями из числа контрабандистов и прочего сброда. Так что даже заметь соседи Воробья, вопросов это не вызвало бы.
- Проходи, Джек! – Норрингтон отпер дверь и пропустил друга вперёд. – Рад тебя видеть, но совсем не рад видеть тебя таким!
- Что, неприлично коммодору якшаться с пиратом?
- Дурак! Дело совсем в другом. Я боюсь за тебя. Катлер, смотрю, уже отметил тебя своим когтем. Он мстительная и алчная тварь. Если ты перешёл ему дорогу, я тебе не завидую.
- Неужто коммодор великого Британского флота боится эту расфуфыренную куклу? –насмешливо фыркнул Джек.
- Компания тянет свои щупальца во все стороны. Есть сведения, что они пытаются найти сердце Дэви Джонса, чтобы поставить Летучий голландец себе на службу!
- А уж это им чёрта с два удастся! Ни кракен, ни его хозяин не будут служить торгашам! – зло сплюнул Воробей.
- Я не был бы так уверен в этом, Джек. Но речь сейчас о тебе. Надо уничтожить клеймо. И тебе придётся исчезнуть с Карибов, пока вся эта суматоха не уляжется. Сейчас начнут шерстить всех пиратов.
- Шерстить пиратов? Что за выражения для воспитанного офицера, Джеймс? – Брови Джека приподнялись, выражая изумление владельца. – Эти годы не пошли тебе на пользу, дружище! Ты стал куда менее утончённым... боюсь, цыпочке это не понравится! Девчонки любят вежливых парней! – он захохотал над своей шуткой.
- Джек, сейчас не до этих глупостей. Если ты попадёшься – на море или на суше, неважно – твоё клеймо подведёт тебя.
- Клеймо Катлера, хочешь сказать? – зло прищурился Воробей.
- Да, именно это я и хотел сказать, - терпеливо согласился Джеймс. – Как тебя вообще угораздило попасться?
- Хитрая тварь оказался этот тип, перехитрил меня. Изменой захватил. – Воробей нахмурился. - Продажных тварей в мире полно, Джеймс. Ты тоже поосторожнее, среди вашего брата их ещё больше, чем в кабаках Тортуги!
- Я знаю, Джек, - Норрингтон усмехнулся. – Располагайся, еда и питьё тут есть. Мне надо сходить за одним человеком.
- Это за кем? – усмехнулся Воробей.
- Тиа Дальма – очень хорошая знахарка. Она меня с того света вытащила. Думаю, она лучше справится с клеймом, я-то могу только попытаться срезать попорченную кожу...
- Эй, полегче! Ты меня без руки оставить решил, Кабби? – забеспокоился Воробей.
- Что ты выдумываешь? Решил бы – не стал бы звать помощь, а содрал с тебя твою попорченную шкуру вдали от чужих глаз! – Норрингтон звонко рассмеялся. - Так что дождись меня, ладно?
- Это я подумаю! – капризно хмыкнул Воробей.
- Разреши мне позаботиться о тебе, Джек. Ты не представляешь, какая сейчас начнётся охота... – Джеймс говорил сейчас терпеливо и мягко, словно с ребёнком. Надо убедить этого строптивца, принуждением тут ничего не добьёшься – не тот характер, уж ему ли не знать! Нужный тон подействовал, Джек кивнул:
- Ладно, буду ждать, Кабби. Надеюсь, избавление от клейма окажется приятнее, чем его получение.
- Я тоже надеюсь, что всё удастся… и что не придётся очень уж мучиться, - добавил он совсем тихо. - Ну, я пошёл.
Норрингтон ушёл, оставив друга детства у себя в квартире. Воробей немедленно обследовал помещение: две небольшие комнаты и кухня, теснее, чем на корабле. Он пристроился на ковре и стал листать найденный морской атлас. Это отвлекало от неприятного ожидания. Похоже, его ждёт вторая экзекуция, ничуть не лучше первой. Но Норри если уж что вбил себе в голову – не отвяжется! И всегда таким был. Конечно, можно было бы просто удрать. Джек усмехнулся, представив себе растерянную физиономию друга, обшаривающего свои апартаменты в поисках гостя. Нет, не стоит. Это значило бы струсить. Да и Норри обижать неохота. Он явно искренне заботится – и испугался за него вполне искренне. Чёрт возьми, наверное, у него есть причины для этого.
Норрингтон тем временем торопливо шагал в отдалённый и весьма подозрительный квартал города, куда даже стража особо не заглядывала. Однако он прошёл благополучно, не задерживаясь на выяснение отношений с любителями чужих кошельков или драк.
Тиа Дальма оказалась дома.
- О, красавчик, снова проблемы? – спросила она, улыбаясь своим щербатым ртом.
- В этот раз не у меня. Скажи, можно ли избавиться от клейма?
- Можно, если правильно взяться за дело, морячок! И кого же ты хочешь избавить от позорной метки, красавчик? Уж не влюбился ли ты в красивую воровку? Осторожнее, малыш!
Норрингтон не обиделся на эту манеру разговора – она была привычна.
- Нет, дорогая, в воровку я не влюбился. Помощь требуется славному парню. Враги изловили его, и украсили так, что это здорово портит ему жизнь.
- Если твой дружок согласен немного потерпеть – попробую помочь ему. Ты приведёшь его сюда, или мы пойдём к нему?
- Я хотел бы, чтобы ты пошла со мной, Тиа Дальма. Я оставил его у себя.
Знахарка собралась быстро. Снадобья она сложила в корзинку, которую любезно взял Норрингтон.
Так же без приключений они добрались до квартиры коммодора. Джеймс вздохнул с облегчением, обнаружив, что Джек всё-таки дождался его.

Тиа Дальма разложила на столе свои горшочки с мазями.
Воробей следил за ней чуть насмешливым, и в то же время настороженным взглядом.
-Ну, показывай, где тебя украсили, дорогуша! Надеюсь, это место можно показать даме? – добродушно усмехнулась знахарка.
- О, вам бы я показал любое место своего тела, красавица! – хихикнул Джек.
Норрингтон нахмурился. Никакой серьёзности! Под неодобрительным взглядом друга Джек заткнулся и закатал рукав.
- О, малыш, тебе здорово досталось! Эта тварь прожигает глубоко, - Тиа Дальма осмотрела клеймо и ощупала его.
- Можно что-то сделать? – спросил Джеймс, подавляя нетерпение и беспокойство.
- Попробуем. Но это будет неприятно!
- Плевать! И не такое терпели! – вскинулся Джек.
- Не сомневаюсь. Морячок, тебе придётся подержать его.
Джеймс кивнул.
- Я и так не буду дёргаться! – возмутился Джек.
- Не будешь, не будешь, конечно! – согласилась Тиа Дальма, - но в лечении существуют свои правила!
- Плевал я на правила, - фыркнул Джек.
- Не убудет же от тебя, Джек? Или ты шарахаешься от моих рук, а?
- С чего бы мне от тебя шарахаться, Норри? Держи, раз хочешь, только если мне приспичит, – я всё равно вырвусь и свалю отсюда.
- Теперь устраивайся поудобнее, дружок.
- Кресло подойдёт? – Норрингтон кивнул на этот предмет мебели.
- Да. А ты встань сзади, и придерживай его за плечи.
Джек послушно устроился на указанном месте. С Джеймсом спорить бесполезно. Он упёртый, как сто чертей. К тому же, раз уж так привязался к этому клейму – наверное, это действительно важно. Джек привык прикрывать подарок Катлера рукавом, но, видать, скоро это перестанет срабатывать.
Знахарка принесла первый из горшочков. Что-то напевая себе под нос, она стала втирать содержимое в руку. Пока ничего неприятного не было, Джек расслабился. Ещё и держать его? Это просто смешно! Сперва он смотрел на врачевательницу, а потом прикрыл глаза. Давненько ему не приходилось вот так отдыхать в полной безопасности. В доме Норрингтона никакой Катлер до него не доберётся. Его не злила сильная хватка Джеймса – ему сказано держать – вот он и держит. Пожалуй, наоборот – дружеские руки успокаивали: «Всё будет хорошо!»
Внезапно знахарка оставила в покое его руку и встала.
«И это всё?» - удивлённо подумал Воробей.
Лёгкие шаги возвестили, что Тиа Дальма отправилась за следующим горшочком. «Чего сразу не принести все?» - продолжал удивляться Джек.
- Ты как? – тихо спросил Джеймс.
- Нормально! Пока ничего противного не случилось!
Но тут Тиа Дальма вернулась, и Джеку стало не до разговоров.
Кажется, Катлер со своими подручными причинили ему меньше боли, когда ставили это клеймо... Чем же она мажет-то? Эдак вся шкура слезет, пожалуй.
- Тихо, тихо, красавчик, уже недолго... – глубокий, ласковый голос Тиа Дальмы.
– Держись, Джекки, - руки Норрингтона сильнее вцепились в плечи.
-Да не дёргаюсь я, успокойтесь вы! – зашипел Воробей сквозь сжатые зубы.
Вот же чёртова ведьма! Неужели она и над Кабби так же измывалась, когда вытаскивала его с того света, как он сказал? Но, похоже, он ей благодарен и уверен в её искусстве, раз притащил её сюда и доверил ей друга.
Воробей собрал всю свою волю, чтобы не вздрагивать под руками знахарки. Как бы ни было хреново, это же не бесконечно! В конце концов, любую боль можно вытерпеть. Сам ведь согласился на эту блажь Норри! Наверное, это и не блажь – мало ли с кем он якшается, и что разведал. Возможно, над карибскими пиратами и правда сгущаются тучи. Сейчас Джек может позволить себе залечь на дно – ни корабля, ни команды у него всё равно нет. Эти сукины дети взбунтовались и выкинули его на необитаемый остров! Ему посчастливилось выбраться оттуда, но всё придётся начинать с нуля. И самое главное, надо вернуть «Чёрную жемчужину». Ну, ничего, он подыщет себе и корабль, и ребят получше этих акульих выкормышей, и вернёт свою красавицу! Как жаль, что они не могут уйти в море вместе с Норри! Бедолага прикован к своему чину и начальству.
Эти мысли почти отвлекли его от переживаемой экзекуции, и всё же он рад был услышать голос знахарки:
- Молодец… с этим мы закончили, ты хорошо держался, дружок. И теперь ещё один горшочек – самый большой. Его я оставлю вам, парни, сможете сами управиться? Мазать надо будет неделю. Лучше, чтобы это делал ты, командир! – она подмигнула Джеймсу. – Эта штука тоже не слишком приятная, но такой бравый парень без труда выдержит эту мелкую неприятность! – Тиа Дальма хмыкнула и пошла за упомянутым горшочком.
- Что, Кабби, тебя лечили так же приятно? – ухмыльнулся Джек, задирая голову и упираясь взглядом в подбородок друга.
- Ага, - кивнул тот, и улыбнулся. – Но, как видишь, я жив и даже не потерял руку.
- Да уж, с руками у тебя явно всё в порядке. Ты и быка удержишь! – хмыкнул Воробей.
- Ты малость преувеличил, конечно, но воробушка удержать я вполне способен! – захохотал Норрингтон.
- Особенно такого мелкого, как я! – хрюкнул от смеха Джек.
- Угомонитесь, дорогуши! Лечение ещё не окончено.
Тиа Дальма снова занялась проклятущим клеймом, при чём в этот раз мурлыкала уже другую мелодию. Джек готов был поклясться, что она не просто напевает, и песни являются лекарствами, наряду с мазями.
У него чесался язык спросить об этом, но он смекнул, то волшбу прерывать нельзя, иначе можно схлопотать какие-нибудь неприятности. Превратит ещё в паука или в того же воробушка! Джеку нравилось его прозвище, но превратиться в птаху ему совсем не улыбалось. Так что он сидел смирно, глядя из-под ресниц, как старательно Тиа Дальма втирает ароматное нечто в то место, где час назад было клеймо Катлера. Сказать по правде, сейчас рука выглядела скверно, но знахарка же предупредила, что заживать будет не меньше недели…
Содержимое третьего горшочка оказалось чем-то средним между тем, что Джек уже испробовал на своей шкуре. Щиплет, конечно, но вполне терпимо. Наконец, Тиа Дальма унесла горшочек, и притащила чистый холст. Прикосновение его оказалось неожиданно приятным. Очень скоро Джек уже оказался с перевязанной рукой, а перед ним дымился горячий грог. Когда знахарка ухитрилась его приготовить, Воробей не заметил. Может, и наколдовала прямо из воздуха, кто её знает?
- Вечером нужно будет снова смазать рану и перевязать. И так повторять каждое утро и вечер. Я загляну завтра утром, погляжу, как дела, но не должно быть никаких неожиданностей, - Тиа Дальма деловито инструктировала коммодора, а тот кивал серьёзно – только что не записывал каждое слово! Джеку стало смешно, и он фыркнул в кружку.
- Прекрати ржать, красавчик, допивай скорее, и отправляйся на боковую! После стирания клейма полагается отдохнуть.
- Да я не устал вовсе! – попробовал возразить Джек.
- Не спорь, Тиа Дальме виднее. Сиди пока, я сейчас постелю тебе.
Подмешала она в грог что-то, ведьма эта? Джеку и правда захотелось растянуться на койке и хорошенько выспаться. Катлер вместе со своим коварством отодвинулся куда-то далеко, даже его намерение поставить себе на службу Летучий голландец, о котором откуда-то прознал Джеймс, казалось ещё менее выполнимым, чем час назад. И всё же надо расспросить Норри, откуда у него такие новости. Но не при ведьме же это делать! Хотя… а вдруг эти сведения – как раз от неё? Наверняка, она много чего знает, как естественным, так и сверхъестественным, путём! Ладно, это подождёт. Да и Норри ушёл. Куда его унесло? А, да, он же сказал, что пойдёт постелет ему. Надо думать, тут Джека ждёт не подвесная койка, как на Жемчужине!
Но в этом Джек как раз ошибся.
- Ладно, дружок, я пошла. Закроешь за мной? – Тиа Дальма кокетливо повела плечом.
- Конечно, прекраснейшая! Но, может, не стоит торопиться? – ухмыльнулся Воробей.
- Увы, малыш, у меня много дел сегодня! Некогда точить с тобой лясы. А тебе сейчас нужнее отдых, чем любая приятная компания!
Спорить не приходилось. Закрыв дверь за своим необычным доктором, Джек отправился следом за другом.
- Никак, ты разорил местное интендантство, Кабби? –вот что только и смог произнести Воробей, оказавшись в спальне.
Там, где только что было пусто, покачивались две койки, и, оглядевшись, Джек увидел крючки ещё для трёх.
- Надо же размещать гостей, - хмыкнул Джеймс.
- А так народу поместится больше, чем если городить тут сухопутные громоздкие кровати.
- Вот не думал, что ты любишь принимать гостей!
- Когда я тут – люблю. Но я тут не часто бываю, Джекки.
- Было бы странно, если бы ты часто бывал на берегу, - хмыкнул Джек.
- Устраивайся. Надеюсь, выспишься. Рука как?
Джек скривился:
- Могло быть и хуже! А с чего ты взял, что близится облава, и откуда про планы Катлера разузнал?
-Ну, Джек... – Норрингтон пожал плечами, -считай, что чайка на хвосте принесла! Прости, это не мой секрет.
- Понимаю, - Джек устроился на койке. – Не буду спрашивать. Но, надеюсь, сведения надёжны, и я не просто на всякий случай позволил твоей знахарке колдовать над своим очень ценным для меня телом.
- Не на всякий случай, уверяю тебя! – Джеймс улыбнулся. – А теперь дрыхни. Не буду мешать. У меня полно дел в порту. Вечером поговорим. Расскажешь, как ты все эти годы пиратствовал?
-Идёт! Если ты сперва расскажешь про себя.
-Ну, у меня всё было довольно скучно и размеренно, - ухмыльнулся Джеймс.
- Для меня то, что было с тобой – такая же экзотика, как для тебя – моё пиратство, - подмигнул Воробей. – Но, на самом деле, мне просто интересно, что ты поделывал так долго, и как дошёл до жизни такой!
- Для меня тоже интересно всё про тебя. Но кое о чём я догадываюсь. Например, почему ты выбрал свою дорогу. Ты никогда не терпел дисциплину!
- Предрассудок, Кабби! Ты во власти страшного предрассудка, берегись! – Джек сделал страшные глаза. - « У пиратов нет никакой дисциплины!» Скажи, как бы они тогда шли в бой и побеждали, а?
- Я скорее имел в виду – когда высаживаются на берег, - хмыкнул Джеймс.
- И сильно ли они тогда отличаются от подгулявших на берегу матросов его величества? Так же пьют, дерутся и тискают баб! – заржал Воробей. – Просто там другая дисциплина, Кабби, чем в военном флоте.
- Согласен, но давай отложим спор до вечера. Я на самом деле спешу, а тебе надо отдохнуть. Если Тиа Дальма сказала, что тебе стоит выспаться – она знает, что говорит.
- Сдаюсь! Убеждать ты умеешь! – поднял руки Джек.
Джеймс засмеялся:
- До вечера!

Только за другом закрылась дверь – Джек понял, что жутко устал. Без Кабби, конечно, скучно, но зато не надо больше притворяться, что ему всё нипочём... Не хотелось показывать Норри, насколько ему хреново. А сейчас можно свернуться клубком и попробовать заспать боль.
Он так и сделал. Но, видимо, от впечатлений этого дня и от боли, сны ему приснились... странные.
Сперва он каким-то образом оказался на «Летучем голландце» и торговался с Дэви Джонсом за свою бессмертную душу. Это было неприятно, но хотя бы объяснимо... Раз в жизни ему довелось побывать в этом скверном месте, и больше он туда не стремился. Именно оттуда он ухитрился увести свой чудесный компас, всегда указывающий туда, где находится нечто желанное для него. Так что Дэви Джонс имеет на него зуб... А если он ещё с Катлером объединится, как опасается Кабби – совсем скверно будет. Аж приличных слов нет, чтобы описать, насколько скверно! Интересно, с кем же Норри связан, что узнаёт такие вещи? Дэви Джонс с чего-то стал рассказывать ему, Воробью, где спрятано его сердце и просил, чтобы он со своим приятелем (с Норри, стало быть!) о сердце позаботились – чтобы не попало оно в руки этого мерзавца Катлера!
- Ага, мы с Кабби присмотрим! Но для того мне надо «Чёрную жемчужину» вернуть, без неё я – как без рук.
Услышав про руки, Дэви Джонс развеселился. Так захохотал (а хохот у него противный, как мертвяку и положено!), что аж вся его осьминожья рожа с щупальцами ходуном заходила, затряслась, зашевелилась. От такого зрелища не хочешь – а сблюёшь! «А я ведь в гостях у Норри, испоганю тут ему всё...» - С этой мыслью Джек проснулся и успел склониться над ведром. Надо бы убрать за собой, да этот дурень его запер, не выйдешь на двор, к выгребной яме-то... Спасибо, воду оставил на тумбочке... Напившись, Джек улёгся снова. Рука болела, конечно, но всё же он снова заснул.
Теперь ему приснилось детство, и их знакомство с Кабби. Славная была у него «Жемчужина» тогда. И ведь не соврал этот гладкий домашний сынок, приволок чёрную ленточку для его красавицы. И они сидели у ручья рядышком, и вместе спускали на воду кораблик... а потом неслись за ним наперегонки, и Джек уже не обижался, если Кабби первый вылавливал «Жемчужину». Она стала их общая... Этот сон был счастливым. Денёк снился солнечный, яркий, сверкала вода в ручье, промытая дождём листва стряхивала на них прозрачные капли.
А потом ни с того, ни сего, приснилась Тиа Дальма. Ох, о чём ей говорить с Катлером?! И всё же он, Джек Воробей, молодец, что смолчал во время лечения. Тиа Дальма в самом деле умеет превращать людей в... ох, какой мерзкий и огромный паучище получился из Катлера! Джек стал искать, чем бы прибить Катлера, пока он не обернулся обратно. Дальнейшие сны и пересказать нельзя – всё в них было запутанно и смутно, и проснулся он от стука двери. Вернулся Норрингтон.

Джеймс весь день, в отличие от друга, отнюдь не прохлаждался. Вступление в должность ожидаемо обернулось не только и не столько почётом – сколько кучей новых хлопотных обязанностей. Эскадру надо было приводить в порядок. Поставщики, мастера, капитаны и лейтенанты, накладные, договора, - круговорот лиц, бумаг, товаров. Норрингтон даже и на обед не выбрался – некогда было. Зато вечером он спешил домой, беспокоясь, как там Джекки. Днём-то он о нём и не вспоминал – некогда было.
«Удрать он, скорее всего, не удрал. Хотя с него станется и в окно сигануть. Но не дурак же он совсем – уйти недолеченным. Да и любопытно ему после стольких лет узнать, как я дошёл до жизни такой. Интересно он выражается! Ох, хоть бы день прошёл у него нормально. Всё же всю руку ему распахали. Пожрать-то хоть догадался, интересно?»
В квартире было тихо. Неужто удрал? Норрингтон прошёл в спальню.
-О, это ты? – друг встретил его мутным взглядом только что проснувшегося человека.
- Так и продрых весь день?
- Ага... – Воробей нахмурился. – И снилось всякое.
- Ладно, я сейчас приберусь, сготовлю поесть – тогда поговорим.
- Боже, большой начальник Британского флота не гнушается низменного быта? – ухмыльнулся Воробей.
- Не гнушаюсь, не гнушаюсь! – засмеялся в ответ Джеймс, ничуть не обидевшись на вопрос, который постороннему бы показался ехидным.
Но он-то знал Джека, как облупленного. Тот нервничает, что создал проблемы. Вот же балбес...
Джеймс быстро прибрался в спальне и исчез на кухне.
Скоро оттуда донеслись аппетитные запахи.
- Надо же, ты и готовить умеешь! – восхищённо подумал Джек.
Надо бы пойти помочь, но стряпуха из него, Воробья, никудышная. Да и не все любят, когда у них стоят над душой и суются под руки. Поэтому Джек остался на своём месте, ожидая, когда Джеймс позовёт его ужинать. Жрать уже хотелось – обед-то он проспал, да и завтрака у него нынче не было. Но, вместо того, чтобы позвать его, Джеймс вернулся сам – с небольшим подносом, на котором уместились две тарелки, нож, ложки, хлеб и две кружки. Всё было очень просто, почти как на корабле, никакой изысканной посуды, экзотических блюд.
- Ого, не знал, что лорды питаются так скромно! – ухмыльнулся Джек, глядя на содержимое тарелок.
- О, вот только не надо про лордов! – улыбнулся Джеймс. – Ешь, надеюсь, у меня получилось не хуже, чем у кока на «Жемчужине». Я не держу прислуги. Не люблю посторонних в доме, да и смысл нанимать кого-то, когда я бываю тут наездами?

- Судя по тому, что пахнет вкусно, хромого Карла ты точно превзошёл, - ухмыльнулся Джек.
-Ну, рассказывай, как ты провёл день, Кабби. Похоже, отдохнуть не удалось?
- Какой отдых, ты что? –фыркнул Джеймс и чуть не подавился. – Эскадра –штука хлопотная. То на одном корабле что-то подлатать надо, то на другом недобор команды... Ты же сам всё знаешь, капитан, как оно бывает!
Джек ухмыльнулся. То, что друг так вот между прочим назвал его капитаном – было чертовски приятно! Каждый из них состоялся, каждый достиг, чего хотел – а впереди у них ещё много вершин!
И почему бы им не действовать сообща? Пират и коммодор флота... интересный и неожиданный союз! Враги его точно не просчитают.
- Кстати, Джекки... я слыхал ещё, что ты увёл компас с «Летучего голландца». И Дэви Джонс точит на тебя зубы – или что там у этого моллюска в пасти?
- Кабби, ты откуда-то знаешь все карибские сплетни! Не ведьма ли их тебе высматривает в своём волшебном шаре?
- Может, и ведьма! – засмеялся Норрингтон, весело поглядывая то на Джека, то на лежащий у подушки компас. – Можно мне взглянуть на него поближе?
- Гляди и удивляйся, - Джек сам подал другу компас.
Тот нахмурился, удивлённо глядя на прибор.
- Он неисправен, Джекки? Он же не показывает на север! Как ты им пользуешься?
- Кабби, он показывает кое-что другое! Путь к тому, чего я желаю! Согласись, простой компас добыть куда легче, чем такую полезную штуку. А вместе они полезны вдвойне.
- Теперь понятно, почему Дэви Джонс так зол на тебя! Но как ты ухитрился увести у него этот компас?
- Спроси лучше – как я оказался на «Летучем голландце»! –ухмыльнулся Джек.
- И как ты там оказался? –с искренним интересом спросил Джеймс. – И главное, как ты оттуда выбрался?
- Это – долгая история, но очень занимательная, смекаешь?
- Смекаю. Боюсь, что Джонс от тебя так просто не отстанет!
- Конечно, не отстанет.
- Ладно, давай я займусь твоей рукой, а ты пока будешь рассказывать.
Джеймс унёс на кухню посуду и приволок оставленный знахаркой горшочек.
Авось, за разговором Джеку будет полегче вытерпеть лечение.
-Знал бы я, что ты затеял, когда здоровался со мной утром... – печально вздохнул Воробей, подавая другу больную руку.
- Удрал бы куда подальше? – спросил Джеймс, ловко разматывая повязку.
- От тебя удерёшь, пожалуй! – фыркнул Джек. - Я ж тебя сразу узнал, ещё когда ты заорал: «Встать!» - там, на причале. Неужто ты думал, что я обижу твою крошку, Норри?
Джеймс кивнул. Именно этого он тогда испугался, не узнав со спины Воробья.
- Никак, у тебя глаза на спине, Джек, - тихо ответил Джеймс.
- По голосу я тебя узнал, дурень! Да не обижен я, не думай. У влюблённых глаза дурные, видят только свою милашку, родителей могут не признать, не то что друзей.
- А ты-то откуда знаешь? – Джеймс уже осторожно втирал оставленную знахаркой мазь, и почувствовал, как напрягся Джек – то ли от боли, то ли от его неловкого вопроса.
- Думаешь, я не могу влюбиться, Кабби? И девушки для меня – только развлечения на час? –ухмыльнулся Джек.
- Думаю, что ты не такой дурак, как я, чтобы влюбиться в ту, которой ты совсем не нужен.
- Э... да тут не угадаешь. Но что-то ты приуныл, Кабби. Давай, я лучше расскажу про «Летучий голландец».
Норрингтон кивнул.
– Ну, слушай! Где-то год назад мы погнались за купцом. Сейчас я думаю, что это был корабль Беккета, в смысле, его компании. Уж слишком поворотлив оказался, да ещё отстреливаться вздумал. Но мы не отстаём, нагоняем. И вот в тот момент, когда мы уже параллельными курсами шли – и пушки выкатили - между нами, как пробка из бутылки, «Летучий голландец» из моря и поднялся. Выпалили и мы, и купец, - и попали с двух сторон в эту проклятую посудину, а не друг в друга, представляешь? Другому бы кораблю конец пришёл, а этот встряхнулся, как утка, и тоже порты открыл. Помирать буду – не забуду эту картину... Пушки и на пушки не похожи, скорее, коряги замшелые, а не стволы пушечные, на нас глянули... но я знаю, что их залпа «Жемчужина» не переживёт... Но хоть они там и призраки – а всё же пираты, Кодекс чтить должны! Я предложил переговоры. Так я на борту этой посудины и оказался. Переговоры с осьминогом этим... – Джек вздрогнул и дёрнулся.
- Прости, больно сделал, - Джеймс виновато кашлянул.
- Нет, ты ни при чём. Вспомнил просто эту склизкую рожу. Да, долго я с ним торговался... В общем, добычи мы лишились – купца кракен на дно уволок. Но мы рады были, что сами живыми ушли. Тогда я компас и прихватил... Дэви Джонс мне вслед ещё заорал, что теперь жизни мне не даст... Но кракена на нас не натравил, это да... Хотя мог!
- Джекки... зачем он тебе? – тихо спросил Джеймс. – Может, вернёшь его? Компас с проклятого корабля не принесёт тебе счастья.
- Уже принёс! Я думал, где-то мой друг детства, Кабби... И вот столкнулся с тобой нос к носу! Так что я его не отдам... да не бойся ты, он не опасен! А что правда приносит несчастье – это медальон из клада инков. Страшная вещь!
- Опиши его! – вдруг потребовал Джеймс.
Он вспомнил, что у Элизабет на шее видел очень странный медальон – в виде черепа.
Его худшие опасения подтвердились. Описание точно совпало с тем, что он видел своими глазами. Но как пиратская штуковина попала к мисс Суон??!
- По описанию – он. Но как он мог оказаться у неё?
Джек хмыкнул, и Джеймс понял, что сказал это вслух.
- Медальон бывал у многих, у Прихлопа я его видел, когда был ещё зелёным юнцом. Настоящее его имя – Уилл Тёрнер... мог он свою блестяшку сынку отдать, мог...
- Десять лет назад в море подобрали мальчишку... Уилла Тёрнера. Присматривала за ним Элизабет.
Джеймс снова видел тот самый день, горящие обломки в море, и мальчишку на палубе, над которым склонялась девочка-подросток...
- Вот тогда, видно, она и получила от молокососа подарок! Но он сам не знал, что дарит, как и отец не знал, что повесил ему на шею... Я сам узнал об опасности этой штуки совсем недавно! – прервал его воспоминания Джек.
- Слушай, надо бежать к ней! Забрать эту гадость!
- Ага, и как ты себе это представляешь? Заявиться в губернаторский дворец и потребовать у неё отдать медальон? Сказать, что он опасен? Она решит, что ты умом повредился. Если уж так хочешь, я попробую спереть его. Ведь снимает же его крошка хотя бы на ночь?
Норрингтон пожал плечами и смущённо отвернулся.
- Понимаю... ваши принципы, коммодор, не позволили вам побывать в спальне леди до свадьбы... – высокопарно произнёс Джек, и не выдержал – прыснул.
- Джек! – в это одно слово Джеймс ухитрился вложить очень многое, и друг его понял.
- Молчу-молчу! Не стану лезть в твои принципы и в твою личную жизнь. Не хотел обидеть ни тебя, ни твою крошку! Суть в том, что мы не знаем, расстаётся ли она с игрушкой. Я это узнаю. Стоит мне закрутить роман с её горничной...
- Джек, куда ты в таком виде можешь сунуться?
- Джеймс ловко перевязывал другу руку. – Я сам разберусь с этим. И скажи, что именно ты узнал? В чём опасность этой штуковины? Как правильно обращаться с ней, чтобы уменьшить опасность?
- Вот, молодец! С этого и надо было начинать! Теперь я тебя узнаю. Нет, не думай, что побрякушка заражена чем-то, каким-то, как их называют учёные доктора... вирусом! – иначе бы её невозможно было бы безопасно носить столько лет! Но пока она болтается на человеке, он бессмертен!
- Это ты называешь опасностью? – обескураженно спросил Норрингтон. – Многие назвали бы это фантастической удачей... или... он подвергает человека власти злых сил, да?
- Ну, Норри, можно и так сказать. Послушай, что я узнал. Пока штука находится на теле или в кармане – человека нельзя убить. Смертельные ранения для него не существуют. Но за это приходится расплачиваться. Нет, не бессмертной душой, не смотри на меня так! Всего – навсего – утратой радости жизни... А в полнолуние окружающие видят вместо такого человека скелет, который, однако, вполне себе живой. Такого человека притягивает к себе дом этого медальона. При чём вряд ли мисс понимает, куда её тянет, и чего ей в жизни не хватает – при её-то благополучной жизни! Но если безделушку вернуть туда, откуда она взята – она потеряет власть над девушкой.
- А если медальон не на ней, а, допустим, спрятан где-то?
- Уже лучше. В этом случае скелетом она выглядеть не будет, но можно ли её убить – не знаю. Так что прямо сейчас мчаться за медальоном не нужно, но осторожно убрать побрякушку подальше от твоей симпатии – этим надо заняться. И сделать всё спокойно, постепенно, изящно.
- Думаю, если она её хранила столько лет – значит, штука ей дорога, и она её не отдаст.
- Отсюда вывод: придётся красть! А для этого тебе понадобится моя помощь!
- И откуда ты всё это узнал? У тебя тоже есть личная ведьма с волшебным шаром?
- Мир слухами полнится!
- В любом случае, сейчас тебе туда соваться нельзя. Губернатор жаждет тебя повесить. А уж если ты попадёшься, он это с удовольствием проделает.
- Ума не приложу, чем я его прогневал? Всего-навсего спас его дочку. Разве это грех?
- И разорвал на ней корсет! – засмеялся Джеймс. – Грех непростительный, Джекки! Он ведь не знает тебя, как я, и испугался за её честь!
- Надеюсь, ты ему растолкуешь, что я неопасен! – ухмыльнулся Джек. – Мне совсем не улыбается болтаться в петле за единственное в жизни доброе дело!
Друзья засмеялись.
- Так уж и единственное! – отсмеявшись, усомнился Джеймс. – Ладно, пока у тебя не заживёт рука, ни в какие авантюры мы не впутываемся. За эту неделю я постараюсь изменить к лучшему мнение губернатора о тебе! А вот я во мнении Элизабет, похоже, сильно упал.
- Ох, только не надо отчаиваться, Кабби! Просто дай ей время подумать... Ты что, ей предложение сделал и получил отказ, что ли?
- Чёрт, Джек... – Норрингтон даже вздрогнул. – Я начинаю подозревать тебя в ясновидении!
- Никакого ясновидения! Просто немного наблюдательности и соображения, смекаешь? – Джек улыбнулся ободряюще. – Может статься, что шансы у тебя есть... А коли даже и нет – девушек полно, наверняка, ты найдёшь подходящую!
- Умеешь ты утешать, Джекки...
- Ладно, ни кисни, ты обещал рассказать мне, как ты дошёл до жизни такой!
- Рассказать... Про что? Про муштру и зубрёжку, которых ты бы не вынес? Кстати, я до сих пор удивляюсь, как я не сбежал тогда... Про капитанов, с которыми мне приходилось служить? Про первую встречу с Элизабет? Про кракена?
- Ох, ты тоже его видел?
- Да, издали... Как и «Летучий голландец».
- Расскажи – про что хочешь. Тебе надо выговориться, Кабби. Сколько можно молчать и делать вид, что у тебя всё прекрасно? – рука Джека на плече.
Внимательный, сочувственный взгляд. «Ты же поймёшь меня, что бы я ни сказал тебе. Друг детства.»
Проговорили они до утра. И плевать, что выспаться не удалось. Но Джеймс почувствовал, что проблемы, угнетавшие его, как-то съёжились.

Анон · 2015-01-01 22:40:13

▼Скрытый текст⬍

3

Рано утром в дверь постучала Тиа Дальма. Пришлось выбираться из коек, кое-как наскоро приводить себя в порядок и сдаваться на милость знахарки.
- Молодец, морячок, хорошо ты вчера мой наказ выполнил. Приятель твой через неделю и забудет, как то клеймо выглядело! –Тиа Дальма явно была довольна увиденным. – Ну, теперь держать его уже не надо, сготовь нам поесть, а я займусь твоим дружком.
- Слушай, Тиа Дальма, что ты знаешь о проклятых медальонах инков? – спросил Джеймс, когда они все втроём завтракали на маленькой кухне.
- А что я должна про них знать, дорогуша? Штука эта скверная, и таскать её всё время на себе никому не посоветую. Но если надевать её изредка – телу особого вреда она не причинит.
- Я ж тебе говорил! – толкнул друга локтем в бок Джек.
- О таких вещах лучше услышать от нескольких знающих людей, не обижайся, - Джеймс чуть виновато взглянул на Воробья. – Сам понимаешь – дело серьёзное.
Воробей пожал плечами. Чего обижаться? Ясное дело, волнуется он за свою зазнобу.
- Тиа Дальма, а можно поподробнее? –продолжил расспросы Джеймс.
- Поподробнее? Душа того, кто такое на себе таскает, не знает покоя, пока амулет индейский назад не вернётся, откуда взят. Кто-то по незнанию это носит, а кто бессмертия ищет, которое от этого амулета даётся. Только бессмертие это скверное, не стоит на него зариться! Я слыхала, что некоторые, таская на себя эту дрянь, с ума сходили, другие – творили непотребства всякие, во славу индейских богов – вроде, тоже как в помрачении разума. А уж кто с этой штукой не расстаётся – тому не видать за гробом ничего сладкого.
Воробей заметил, что Джеймс побледнел, слушая рассказ знахарки.
- Ты что-то путаешь, многоучёная! За каким гробом, если эта штука бессмертие даёт? – возразил Джек, стремясь хоть немного успокоить всполошившегося друга детства.
- А по-твоему, красавчик, лучше живым мертвецом скитаться, чем в свой срок упокоиться? – Тиа Дальма усмехнулась, показав неровные зубы. – Нет, дорогуша, я тебе такое таскать на себе не советую, а если кто из близких по незнанию такой сувенир имеет – забрать его нужно, и на место вернуть. Иначе, рано или поздно, он вновь к бедолаге вернётся.
Джек поглядел на друга. Да... теперь он
изводиться будет, пока девушка не расстанется с побрякушкой. Чего доброго, сам забирать пойдёт. Как раз в Бедлам и загремит! Нет, это дело Джека... Подумаешь, рука не зажила? Чего ждать неделю? Можно и пораньше пойти на дело. Только не с бухты-барахты идти надо, а разведать сперва, где ходы и выходы. Но для этого, конечно, замаскироваться придётся. Не в таком же приметном виде по городу шляться.
Но Джеймс словно угадал его мысли:
- Не вздумай, Джекки!
Вот же, как учуял. Ну, это не причина отказываться от замысла. Сам же потом спасибо скажет, бестолочь.
- Дорогуша, у меня к вам будет просьба личного характера! –заговорщицки наклонился он к Тиа Дальме. – Я тут в город прогуляться хотел. Не найдётся ли у вас каких обносков для меня понеприметнее?
- Не надо ему в город! – сразу встрял Норрингтон.
- Кабби... ну мы же договорились через неделю прогуляться... ты мне город показать обещал! Не в этом же тряпье мне идти! Так меня всякая собака узнает.
- Я тебе сам одежду неприметную добуду, как время придёт. Нечего раньше времени на улицу рваться!
Тиа Дальма с улыбкой наблюдала эти препирательства.
- Тиа Дальма, а где то место, куда амулет вернуть нужно? – спросил Норрингтон.
- Про то тебе приятель лучше скажет, он это должен знать! – засмеялась Тиа Дальма. – Но пока амулет не упокоится там, откуда взят – не видать покоя твоей девушке, морячок!
- Ведьма – она ведьма и есть! Всё про всех знает! – со смесью восхищения и досады воскликнул Воробей.
- Да заткнись! – шикнул на него друг. – Лучше сказал бы, откуда медальон взят.
- Откуда-откуда. Из сокровищницы инков, откуда ж ещё? Их там сто было.
- И что, все сто собрать надо? – уточнил Норрингтон.
- Ты собрался от проклятия всех похитителей освобождать, или только свою крошку? Если ты не собираешься спасать всех, то достаточно одного медальона.
- Значит, надо добыть этот медальон и отвезти его туда, откуда он взят?
- Правильно смекаешь! Только дело это долгое... вряд ли тебя твоё начальство отпустит шастать по дальним морям.
- Отпустит! А нет - так в отставку подам.
- Не сходи с ума, Норри! – Джек говорил жёстко, уверенно. – Всё уладим.

Нечего Джеку рисковать, попадётся ещё на краже. А ведь красть придётся из спальни Элизабет. Тогда губернатор его точно вздёрнет! Решит, что Джек к его дочери подбирается. Надо просто поговорить с Элизабет, она поймёт и отдаст эту опасную побрякушку. В конце концов, не единственное же это у неё украшение! Есть куда более изящные и дорогие, чем этот грубо сработанный индейцами череп. Вообще – не подходящий медальон для девушки. Вот на пирате он смотрелся бы в самый раз! Так что он уговорит Элизабет. Главное, чтобы она простила ему вчерашние глупости – иначе уговорить её точно не удастся. С этими мыслями Норрингтон шагал к губернаторскому дворцу. Пропустили его во двор без малейшей заминки, и охотно сообщили, что мисс в саду. Это было на руку Норрингтону. При отце объясняться будет сложнее, не скажешь того, что нужно сказать.

Элизабет сидела на лавочке в глубине сада, в тени – немудрено, день-то, хоть только начинался, обещал быть жарким.
- Доброе утро, мисс Суон.
Она обернулась и смотрела настороженно. Боится, что он снова начнёт навязываться со своими чувствами? Хотя про чувства-то как раз речи вчера не было.
- Доброе, коммодор. Надеюсь, что оно доброе и для того отважного человека, который спас меня вчера?
- Да, мисс Суон, с ним всё хорошо.
Она улыбнулась – так радостно, как тогда, много лет назад, когда доктор сказал, что жизнь этого мальчишки, Тёрнера, в безопасности. Вот же как всё переплелось. Не окажись тогда на пути «Нимфы» тех горящих обломков - не подобрали бы они мальчишку. И у Элизабет на шее не блестел бы этот проклятый череп.
- Я торопился сообщить вам добрые вести – и извиниться за свои вчерашние слова, которые вас обидели.
- Благодарю. Но я не сержусь на вас. В вашем положении желать приличного брака – это естественно. Только, простите, вам не следовало рассчитывать на меня.
- Это вышло так глупо... я хотел сказать совершенно не то. Я люблю вас, Элизабет. И именно поэтому вчера заговорил с вами о браке.
- Джеймс... – она нахмурилась. – Вы славный человек, и сколько я вас знаю, всегда таким были... И, если бы я не любила другого, я приняла бы предложение, честно!
Это прозвучало так наивно и по-детски, что Норрингтон улыбнулся.
- Не сердитесь, хорошо? – Она смотрела на него без гнева и обиды. – Мне не хотелось бы ссориться с вами.
- Спасибо, Элизабет! И не стесняйтесь обратиться ко мне за помощью, как к другу.
Она кивнула.
- За те три года, что вы вновь появились в нашем доме, вы не дали мне повод усомниться в своих дружеских чувствах, Джеймс, - она улыбнулась.
- Пройдёмся? Мне надо кое-что важное попросить у вас. Не бойтесь, это совсем не то, что вчера, - Джеймс грустно улыбнулся, увидев, как Элизабет невольно отпрянула от него. – Мне не нужно повторять много раз, я не стану мучить вас своей навязчивостью!
- Нет, я не боюсь! – она взглянула чуть сердито. – Мы же всё выяснили, остались друзьями, и это было бы бесчестно – вновь начинать этот разговор... Но вы же на такое не способны, Джеймс, я знаю!
Они пошли бок о бок по дорожке.
- Откуда у вас этот необычный медальон, Элизабет?
- Он у меня уже давно... Это так важно - откуда? И почему вообще он вас заинтересовал, Джеймс?
Он почувствовал, что она не хочет говорить на эту тему, но выхода не было.
- Элизабет, я узнал, что это опасная вещь. Отдайте её мне, пожалуйста.
Элизабет даже приостановилась и удивлённо и гневно взглянула на него.
- Коммодор Норрингтон, мне кажется, вы переходите границы приличия! С какой стати я должна отдать вам нравящуюся мне вещь? Она памятна для меня, если вам так любопытно!
– Я понимаю, но она – проклята. Это – один из медальонов инков... кто носит её, обречён.
- Боже, Джеймс, - она смотрела на него уже испуганно. – Вы это серьёзно? Выбросите из головы эти сказки! Она у меня уже много лет, и ничего со мной не случилось. С чего вдруг вы, здравомыслящий человек, начали повторять такие глупости? Вы здоровы?
- Увы, да. До вчерашнего дня я не подозревал о таких вещах, но....
- Кто-то рассказал вам морские байки, и вы поверили, Джеймс? – Элизабет ласково улыбнулась, словно перед ней был несмышлёный ребёнок. – Бедняжка! – она с трудом подавила желание потрепать коммодора по щеке, как потрепала бы младшего братишку, рассказывающего ей страшилки, в которые сам ухитрился поверить и напугаться.
- Рассказали люди, которым я полностью доверяю, Элизабет.
Она нахмурилась.
- Думаю, они ошибаются, Джеймс. Даже самые близкие вам люди могут ошибаться. Давайте закончим этот разговор, пожалуйста! Расскажите лучше о капитане Джеке Воробье. Ведь так назвался мой спаситель? Это действительно он, пират, за которым гоняется весь флот, и за которым придётся гоняться теперь и вам, коммодор?
Теперь нахмурился Джеймс. Вот уж чего ему меньше всего хотелось – это гоняться за Джеком, как за пиратом.
Конечно, Элизабет замечательная, но говорить ей правду о Джеке он не собирался. Ни о том, что тот – и правда, «тот самый» Джек, ни о том, что гостит у него дома, ни об их дружбе. Сама-то она неопасна, и поймёт правильно – но именно поэтому она и может рассказать всё тем, кому знать это не следует! Она же не увидит ничего «неправильного» в его рассказе – и поделится услышанным с отцом, подружками, или со своим любимым.
- Нет, конечно! Просто парень расхвастался, решил придать себе больше веса, - Джеймс тихо засмеялся, от всей души надеясь, что его ответ прозвучал естественно.
- Жаль... я так надеялась увидеть, наконец, настоящего пирата! – в голосе девушки – явное разочарование, и – недоверие?
- Элизабет... я говорил вам тогда, повторю и сейчас – пираты гнусны! В них нет ничего романтического. Они попросту опасны, особенно для девиц! – терпеливо объяснил Норрингтон ( в который раз?!)
- Джеймс, я благодарна за заботу обо мне, но не думаю, что в Порт-Рояле мне угрожают пираты.
- Пираты всегда опасны для прибрежных районов, Элизабет. Но, естественно, мы с вашим отцом принимаем все меры, чтобы обезопасить колонию от вторжения.
- И всё же расскажите мне о человеке, спасшем меня. Вы ушли вместе. Рассказал ли он вам что-то о себе? – вернулась к интересующему её вопросу мисс Суон.
« Да мы проговорили всю ночь, рассказывая друг другу, куда забросила нас жизнь после того, как меня отправили в Англию 15 лет назад. Но рассказать этого я не могу даже вам.»
- Нет, мы расстались очень быстро.
- И всё-таки вы успели узнать, что он назвался чужим именем...
- Да, это я выяснил.
- А что он сказал про разошедшиеся дорожки? Вы были знакомы раньше?
«Чёрт! Женское любопытство погубит этот мир! Но сейчас – как бы оно не погубило Джека.»
- Мисс Суон, я не могу отвечать за чужие слова, к тому же – не совсем трезвого человека. Но того, что вы произнесли сейчас, я не припоминаю. Такого спасший вас человек не говорил.
- Вы говорите мне о любви – и лжёте в глаза! Я была о вас лучшего мнения, коммодор! – Элизабет смотрела на своего спутника с таким гневом, что тот не удивился бы и пощёчине.
«Вот тебе и помирились», - он грустно смотрел на неё.
Этот разговор закончился скверно, как ни погляди: она заподозрила в чём-то Джека; не отдала медальон; они снова поссорились, и теперь, похоже, не на шутку. Легче всего было просто попрощаться и уйти. Если бы не Джек, наверное, Джеймс так бы и сделал. Но сейчас есть кое-что важное, что он не вправе упустить из виду, и что куда важнее его задетых чувств.
Заканчивать встречу вот так просто нельзя! Обижен не только он – но и она. И неизвестно, с кем она поделится своими огорчениями и подозрениями. Вернее, очень известно. Допустить это он не может.
Кто бы мог подумать, что она после того, как едва не утонула, ещё услышит Джековы дурацкие фразы! И запомнит. Нет, он не стыдился своей дружбы с Джеком Воробьём. Но чтобы помочь Джеку, ему следует скрывать эту дружбу, и он не раскроет тайны даже под угрозой, что двери губернаторского дома навсегда закроются перед ним. Нет, с отцом Элизабет по служебным вопросам, конечно, видеться он будет, но это совсем не то, что разговаривать с ней самой. Он должен убедить эту упрямицу, что спасший её человек – вовсе не тот «жуткий пират», о котором шепчутся на всех углах.
- Элизабет! Не путай ложь с умолчанием. Парень этот – не тот, кем следует тебе интересоваться, тем более, если ты уже кого-то любишь! Искатель приключений и наёмник – не подходящая компания для дочери губернатора!
Ох, он что, её на «ты» назвал? Но она, кажется, и не заметила.
- Вот уж это вас совсем не касается, Джеймс. Кстати, люблю я оружейника! И подарок этот - от него! – Она тронула медальон. – Так что, будь он хоть сто раз проклятым, я его никому не отдам!
«Ну, теперь всё встало на свои места. Значит, Уилл Тёрнер не пропал с её горизонта.»
Норрингтон сам удивился, но обиды не было. Сердцу не прикажешь. Может быть, Элизабет сама скоро пожалеет, что в пылу перепалки разболтала свой секрет?
- Если хотите, я поговорю с вашим отцом, чтобы он не возражал против этой симпатии.
- Джеймс? - она смотрела удивлённо. – Вы можете это сделать? Боже, да вы правда больны! И, запомните, Уилл ни за что бы не подарил мне что-то опасное!
- Он мог сам не знать этого, Элизабет, - терпеливо пояснил Джеймс.
- Хотите сказать, что он не знал ничего о вещи, доставшейся ему от отца? – упрямо нагнула голову Элизабет.
«У неё ещё тогда, в детстве, была эта манера!»
- Мог и не знать, если отец ему этого не рассказывал!
- И вы думаете, что отец повесил Уиллу на шею что-то вредное? Джеймс, это уже даже не смешно, - она, нахмурившись, смотрела ему в лицо. – Забудьте эти россказни, ладно? Я понимаю, что все моряки суеверны, даже командиры! – она нервно хихикнула, - но всему есть предел. И – пока не говорите отцу, ладно? Я сама поговорю с ним. И, если понадобится, попрошу вашей помощи.
- Договорились. Буду молчать, пока не получу сигнала вступить в переговоры с уважаемым губернатором! Мир?
- Мир.

Он вернулся домой вечером – долго объяснялся с Элизабет. А потом помчался в порт – обязанности ни на кого не переложишь. Да и не в его это характере.
- Садись ужинать, Кабби. Конечно, стряпаю я неважно, но ты ж неприхотливый? А сидеть весь день без дела – как-то скучно.
Джек ни о чём не спрашивал, но, кажется, обо всём догадывался.
«Знал бы ты, что и как я про тебя сказал!»
- В общем, медальон она не отдала. Ты был прав.
«Подарок любимого, он не мог мне подарить что-то опасное», ну, и всё такое. Допытывалась, кто ты и что ты. Вот зачем было орать: «Я теперь капитан Джек Воробей!»? Да, твой язык тебя подведёт под монастырь когда-нибудь! Еле я отбрехался, сказав, что ты наёмник!
- Мисс Суон заинтересовалась пиратом? Ты шутишь? – ухмыльнулся Джек.
- Не шучу, увы. Но что нормально для неё – то для её папаши – только повод с тобой расправиться. Кроме того, похвалялся ты при её отце и двух морских пехотинцах.
- Двух олухах, хочешь ты сказать?
- Пусть олухах, но всё равно они опасны. В общем, счастье, если у тех троих не такой острый слух, как у мисс Суон.
- Ладно, Кабби. Не кисни, ничего страшного не стряслось. И что не отдала она цацку – тоже не беда. Придётся добраться до побрякушки другим способом, только и всего. Кстати, когда мы её добудем, нам понадобится и сын Прихлопа. Только где его найдёшь?
- Я поищу его завтра в городе. Только боюсь, что его реакция будет похожа на реакцию Элизабет! А зачем он нам, Джек?
- При возвращении побрякушки на место он необходим! Кровь похитителя реликвии – его папаши – должна пролиться на побрякушку. До папаши не добраться, он теперь на «Летучем голландце», но сын сгодится тоже.
- А зачем его тащить с собой? Если медальон будет у нас – достаточно, чтобы парень здесь обрезал руку и смочил кровью амулет? Или нет?
- Кабби, так надёжнее! Кстати, мне пришла одна мысль! Если парнишка окажется посмышлёнее девчонки – может, он сам заберёт у неё медальон, когда мы ему расскажем, что это за штука? Уж ему-то она вернёт его же подарок, а?
Джеймс пожал плечами. Он вот был уверен, что уговорит Элизабет. Они всё же знакомы не первый год, она ему доверяет – и так упёрлась. С какой стати этот оружейник послушает их с Джеком «бредни»? Они для него совершенно посторонние люди, доверять им у него нет оснований.
Ладно, предлог заглянуть к Тёрнеру у него есть – поблагодарить за великолепный клинок, изготовленный им.
Но, скорее всего, Джек прав, и проклятую побрякушку придётся красть. Ладно, время на разработку плана у них ещё есть.
Кстати, это плавание в края инков - отличный способ убрать с Ямайки кого-то, слишком примелькавшегося властям. Джеймс улыбнулся.

Уилл Тёрнер совершенно не ожидал гостей, тем более настолько высокопоставленных. И даже коммодору придётся подождать, пока он докуёт очередной клинок. Впрочем, гость явно не торопился и с интересом оглядывался вокруг.
- Я хотел поблагодарить вас за прекрасную работу, мистер Тёрнер! – сказал он, подходя, когда Уилл закончил своё изделие.
Они обменялись рукопожатием.
- Думаю, вы рано хвалите клинок – не испытав его в деле, - Уилл улыбнулся.
- Этого испытания ждать долго не придётся. Но я пришёл не только за этим, мистер Тёрнер.
Уилл не стал спрашивать – сам скажет, за чем пришёл.
Гость не заставил долго ждать объяснений, и сразу задал интересующий его вопрос.
- Дарили ли вы мисс Суон что-либо? Поверьте, я спрашиваю не из праздного любопытства! Это важно.
Вот уж неожиданно! Такого разговора Уилл совершенно не ожидал. С чего бы Норрингтону пришло в голову расспрашивать про такое? Поэтому несколько секунд кузнец соображал, как ответить, чтобы это не выглядело слишком оскорбительно, и в тоже время отбило желание продолжать расспросы. Элизабет приняла от него только один подарок – брошку на день рождения. Тонкая и красивая работа, с которой он немало повозился, наплевав на ворчание наставника. Но Норрингтону всё это знать совсем ни к чему!
- Простите, сэр, но я не вижу причин отвечать вам на личные вопросы.
Уилл ответил очень предсказуемо, и всё же Джеймс почувствовал досаду: «Вот же упрямый! Но надо найти к нему подход, - безопасность Элизабет зависит от моей выдержки и терпения.»
- Понимаю, - чуть улыбнулся он. - Поставлю вопрос иначе. Знаком ли вам медальон в виде черепа? Золотой, на длинной цепочке?
- При чём тут мисс Суон? – с вызовом ответил кузнец.
- Она носит его и утверждает, что это – ваш подарок, - пояснил Норрингтон.
Уилл молча удивлённо посмотрел на гостя. Но кроме удивления в глазах промелькнуло ещё что-то. Тревога? Радость?
«Похоже, медальон ему знаком.»
Джеймс не торопил собеседника. Это не бой, где надо захватить противника врасплох. Он хочет найти в Тёрнере союзника, а не врага.
- И почему вдруг вы заинтересовались этим черепом, сэр? – спросил кузнец чуть погодя.
- Вчера я узнал скверные новости. Они касаются всякого, кто носит на шее такой череп.
- Скверные новости? – Уилл нахмурился. – Может, вы выразитесь поточнее, сэр?
- Думаю, подробности вам лучше выслушать от того, кто мне это и сообщил. В пересказе всегда возможна неточность. Но для этого вам придётся уделить мне немного времени и пройтись со мной до набережной.
- Пошли! Я должен точно знать, что угрожает мисс Суон!
«О, уже лучше! Только бы Джеку он поверил!» Добрались они быстро. Тёрнер не сумел скрыть удивления: скромное жилище офицера и обнаруженный в этом самом жилище Джек, похоже, совсем не соответствовали его представлениям о том, как живут и с кем общаются птицы такого высокого полёта, как коммодор Британского флота.
- О, Кабби, ты привёл-таки парня! Ну, здравствуй, Вилли! – фамильярно приветствовал их Джек.
- Да, Джекки, теперь тебе придётся рассказать о медальоне ещё раз - подробно и убедительно! Тёрнер только молча переводил взгляд с одного на другого – настолько они были разными, и так странно было видеть их вместе и слышать, как они разговаривают друг с другом.
- Ау, Вилли! – Джек щёлкнул пальцами перед носом гостя.
Тот гневно вспыхнул и попытался перехватить его руку, но безуспешно.
Нет, так можно напрочь всё испортить. Джеймс поспешил вмешаться и предотвратить назревавшую ссору.
- Пошли за стол! Джек, у нас найдётся угощение для уважаемого мистера Тёрнера?
- Что всё это значит, сэр? – Уилл обратился к тому, кого считал более здравомыслящим в этой компании.
Хотя, если честно, коммодор тоже вёл себя странно.
- Просто за столом разговор клеится лучше! – бодро заявил Норрингтон, чуть подталкивая гостя к кухне, куда уже удалился Джек. – Разговор будет долгий, и, боюсь, не очень приятный для вас. Вы ведь очень тепло относитесь к мисс Суон?
- Не вижу причин скрывать, что люблю её! – запальчиво заявил юный мастер.
- Она тоже не видит причин скрывать, что любит вас! – примирительно ответил Джеймс. - Так что медальон, о котором я упомянул, она назвала подарком любимого человека. И всё было бы прекрасно, если бы не свойства самого подарка – о которых, думаю, вы сами не знали, вручая его.
- Так что не так с самим медальоном? Не ходите вокруг да около, сэр!
- Немного терпения, юноша! - ухмыльнулся Джек, водружая на стол свою стряпню (кстати, запах был довольно аппетитный!) – Сначала перекусим, верно, Кабби?
«Я-то не прочь перекусить, а вот у нашего гостя, похоже, аппетит отшибло напрочь. Чёрт, Джек, похоже, ничего рассказывать не собирается, пока не наестся. Придётся мне начать.»
-Итак, мистер Тёрнер – или лучше по имени? – медальон этот, как выяснилось, не простой, а из сокровищницы инков. Он, среди других таких же, должен был стать частью выкупа за... вот имени не назову! – вождя какого-то, в общем. Которого захватили пираты. Но пираты выкуп-то взяли, а пленника убили. Думали, что очень хитро всё обстряпали: и золото прикарманили, и противника обезглавили. Но оказалось всё не так просто...
- Отец тоже говорил что-то о выкупе... – прошептал себе под нос Тёрнер.
Джеймс и Джек навострили уши. Но ни слова больше не услышали.
- Давай, теперь я расскажу дальше, Кабби.
Джек отодвинул тарелку.
- Слушай сюда, малыш! Кабби верно сказал – эти мерзавцы облапошили индейцев, только одного не учли – шамана ихнего. Когда бедняги поняли, что вождя нет в живых, шаман проклял белых, сыгравших с ними такую скверную шутку. Пираты, конечно, только посмеялись над старым попугаем, ан вышло не смешно. С тех пор все те, у кого в руках один из ста медальонов, в полнолуние превращаются в скелеты. И радоваться жизни у них не получается. Как говорится, их не веселит ни вино, ни женщины! – Джек заржал, наблюдая смену выражений на лице гостя. – Конечно, они бессмертны, но, как сказала одна мудрая женщина – это не то бессмертие, которого стоит желать. Я уж не говорю об их бессмертной душе! – Джек закатил глаза. - Уж ей-то и вовсе не стоит ждать добра от дьявольской побрякушки.
- Сэр? – Уилл недоумённо посмотрел на Норрингтона. – Вы уверены…
- Да, Джек в здравом уме, и не он один рассказал мне о свойстве этих индейских амулетов. Я видел точно такой на мисс Суон. Думаю, надо как можно скорее избавить её от опасного украшения. Я говорил с ней, но она не согласилась с моими доводами.
-И вы думаете, я должен вот так сразу поверить вам? – с вызовом спросил Тёрнер.
- Малыш, раз побрякушка в городе – сюда непременно явится Барбосса. Амулет тянет его к себе. Спросишь у него! Уж он со своими людьми вкусил проклятье полной чашей. Только не пугайся, если встретишься с ним в полнолуние! Команда скелетов! Это жутко, поверь мне, хотя никто не назовёт меня трусом.
- Но если эта вещь так давно здесь – потому что у меня медальон пропал четыре года назад! – почему пираты не явились за ней до сих пор?
- Потому, что они собирали остальные девяносто девять! Этот – самый недоступный, легко сказать – он у дочери губернатора Ямайки. Но они не успокоятся, пока не доберутся и до него.
- Джек, а почему? Они же могут вернуть на место те, что у них есть, и избавиться от проклятья. Какое им дело до носителя сотого медальона? – вмешался Джеймс.
- Могут-то могут! Но полностью освободиться они смогут, лишь когда все сто побрякушек вернутся в сокровищницу инков. Проклятье составлено хитро! До того момента те, кто таскал на себе это золотишко, всё же будут тянуться за ним.
- Слушай, ты же говорил, что достаточно вернуть на место медальон Элизабет, - уточнил Норрингтон.
- Это лучше, чем не делать ничего, но не достаточно. К тому же остальные амулеты уже в пути домой, так что наша забота – амулет на шее мисс Суон. Этого нам и так по горло хватит.
- Откуда ты это знаешь, Джекки?
- Кабби, я много чего знаю про Барбоссу. Не думаю, что нашему гостю интересны подробности моих распрей с ним. Тебе потом расскажу.
- Слушай, а почему ты вообще про этот череп разговор завёл?
- Да я когда мисс Суон из воды вытащил - тогда и увидел на ней этот амулет. Удивился, что леди такое таскает на себе. А когда потом речь пошла про опасные цацки – вспомнил про это. Я сглупил – надо было снять его тогда же, пока она не очнулась.
- Джек, что ж ты так? – с досадой поглядел на него Джеймс.
- Да я опомниться не успел – тут ты подлетел и разорался! – хмыкнул Воробей. – Да и не знал я тогда, что её спасать надо от проклятья…
- Ага, из воды спасать надо, а от проклятья не надо! Удивляешь ты меня! – пожал плечами Джеймс.
-Ну, кое-кто сознательно это носит, я ж говорил… Откуда мне знать, зачем она побрякушку на себя нацепила. Вдруг ей плевать на опасность? А в воду она явно случайно навернулась. Так что не всех и не от всего спасать надо! –наставительно поднял палец Воробей и обвёл серьёзным взглядом своих собеседников. - Вот взять этого паренька! Стоит ли его спасать от любви к губернаторской дочке? Вопрос! Я бы, лично, не стал, хотя они и не ровня. Но влюблённого оттаскивать от его милашки – последнее дело! – он подмигнул обоим собеседникам.
И оба, как по команде, покраснели.
«Ну, я ему укорочу его длинный язык!» - безошибочно читалось во взгляде Джеймса.
Джек сразу уловил недовольство друга.

- Я не собираюсь ни на кого показывать пальцем! Лучше подумаем, как избавить крошку от проблемы. Я предлагаю вам отвлечь обитателей дома, а уж я, так и быть, сопру черепушку. Кто из вас знает точное расположение комнат, все подходы к дому и где хранится штуковина, когда она не на леди?
Коммодор и кузнец переглянулись. Такими познаниями не могли похвастаться оба. Вернее, кое-что они знали, но вот где и в какие часы искомый предмет лежал (когда был разлучён с хозяйкой) – этого не знали оба.
- Думаю, в спальне, возле постели где-то, - предположил Джеймс.
- Куда выходят окна?
На этот вопрос смог ответить Уилл, не раз стоявший под теми самыми окнами и беседовавший с Лиз.
- Они выходят в сад! Второй этаж, довольно высоко!
- Плевать! – легкомысленно махнул рукой Джек. - Есть ли какая лазейка, чтобы пробраться в сад незаметно?
Уилл с сомнением посмотрел на Норрингтона. Тот кивнул.
- Со стороны городского сада можно. Я там отогнул пару прутьев в заборе. Но их надо знать – я всегда ставлю их на место.
- Предусмотрительный юноша! – одобрил Воробей.
- Сумеешь начертить план? Расположение лазейки, путь к окнам? – деловито спросил Джеймс у соперника и сообщника.
- Попробую.
Минут через десять у будущих похитителей амулета был перед глазами довольно подробный план местности. Правда, как подозревал Норрингтон, масштаб хромал. Ну, ничего! Он прогуляется сам по губернаторскому саду и уточнит всё – ему-то доступ туда не закрыт!
- Вам двоим придётся постоять на шухере, один отвлечёт папу, другой – дочку! Ведь не ночью же лезть в спальню к девушке! И надо так подгадать, когда амулет не на ней... Слушай, Вилли, а может, ты с неё снимешь побрякушку? Она на свидания с тобой в ней ходит?
- Джек! Ты же слышал, что Уильям впервые от нас узнал, что амулет у Лиз! Значит, она его не надевает на встречи с ним.
- Предусмотрительная девушка. Раз на самом деле вещь не подарена – зачем совать её под нос настоящему владельцу?
- Мне кажется, я понял, как амулет оказался у неё. Она сняла его тогда, чтобы мы не заподозрили в спасённом пирата. Я ещё тогда к ней подошёл – она руки за спину спрятала. И на вопрос, что у неё там, ответила, что ничего, и сообщила, что мальчик назвал своё имя, - задумчиво произнёс Джеймс.
- Ты смышлёный малый, Кабби, и, наверное, угадал верно! Но почему она не вернула фамильную вещь уже взрослому Уильяму?
- Потому что это была память о нашей первой встрече! – запальчиво заявил Уилл.
- Слегка самонадеянно звучит, но согласен с таким объяснением, - Воробей ухмыльнулся. – Так что, Кабби, - он подмигнул: Боюсь, тебе не светит! Голубочки спелись. Не грусти, ты тоже один не останешься!
- Чёрт, Джекки, ты хоть иногда можешь промолчать?! – рявкнул Норрингтон. – Или у тебя что на уме, то и на языке?!
- Кабби-Кабби, не горячись!- Джек состроил уморительную гримасу, которая должна была выражать раскаяние. – Я просто хотел успокоить Вилли, что ему с тобой делить нечего, и мы все можем действовать сообща на благо мисс Суон!
- Спасибо, Джек, ты великолепный дипломат, - прошипел Джеймс. – Ладно, сейчас не время ссориться! Надо разработать план операции.
Уилл удивился, как быстро взял себя в руки его неожиданный и неудачливый – если верить этому странному типу с косичками! – соперник.
Что же их связывает-то? Похоже, тут кроется не менее загадочная тайна чем с этими индейскими талисманами. И разгадать её будет посложнее, потому что они не собираются ничего ему рассказывать. Понятно только, что познакомились они явно не сегодня, и общаются уж больно по-свойски. Это больше всего и сбивало с толку. Уж слишком явна была огромная пропасть, разделявшая их, в глазах «общества». Тут Уилл нахмурился и прикусил губу. Ведь у них с Элизабетт так же! Но любовь, он верил, способна преодолеть любые преграды. Может быть, дружба тоже? Потому эти двое и ведут себя так необычно? Но где же и когда они подружиться-то успели? Тёрнер был любопытен, но сейчас не время было ломать голову над загадкой этих двоих. Надо спасать Лиз!
- Мистер Тёрнер, как я понял, вы чаще посещаете резиденцию... хм... в вечерние часы? – деловито спросил коммодор, и кузнец не уловил в его голосе даже скрытой ревности.
- Да, сэр, - кивнул Уилл.
- Значит, у вас имеются очень важные сведения. Что с охраной резиденции, собаками?
-Ну, в саду я обычно никого из охраны не встречаю. А собаки прикормлены!
- Вот это я понимаю! – захохотал Джек. – Мальчик далеко пойдёт! Весь в папашу!
- Вы что-то знаете о моём отце? – Уилл резко повернулся к этому странному парню, так запросто устроившемуся в доме Норрингтона.
-Знаю-не знаю – сейчас не об этом речь! Может статься, что кое-что мы и про него разузнаем, пока будем заниматься спасением девушки.
- Сэр, может, вы что-то знаете о моём отце? – юный Тёрнер с надеждой поглядел на Норрингтона.
- Нет, я не знаю. Но если Джекки говорит, что может что-то разведать – ему стоит верить.
- Вы давно его знаете, сэр?
- Достаточно давно, чтобы давать вам такой совет, мистер Тёрнер! - Норрингтон очень дружелюбно улыбнулся.
Но прямого ответа юноша так и не добился.
Тёрнер повернулся к Воробью.
- Если ты рассчитываешь услышать от меня занимательную историю о прошлом, - ты обратился не по адресу, мальчик! Впрочем, кое о каком прошлом - которое касается тебя - я тебе расскажу попозже, когда время придёт. Пока же вот тебе пара слов о настоящем- согласись, оно важнее! – Джек ухмыльнулся. – В настоящем ты влюблён. И очень хочешь знать, взаимно ли это! Можешь поверить мне, старому ловеласу! Я знаю толк в девушках. Конечно, среди моих знакомых нет дочери губернатора, но кое-что у девушек похоже – будь они прачки, или герцогини. Итак, запоминай! То, что она столько лет носит твою побрякушку, да и забрала её, чтобы тебя отмазать - уже говорит о чувствах! Так что можешь не сомневаться, девушка тебя любит. Выходит, аж с первого взгляда и до сих пор! Цени! И ведь ты с ней встречаешься, верно? Вряд ли мисс будет встречаться с простым парнем ради забавы. Для этого у неё кавалеры в свете есть! А тут она рискует, что отец узнает, скандал случится. Просто так никто рисковать не станет, тут чувства. Ты зацепил красавицу, точно говорю! Так что выбрось из головы все опасения, и поиск соперников. Сейчас надо о другом думать.
- У нас есть время для детальной разведки и разработки плана. Кстати, я узнаю планы семьи Суон на конец будущей недели. Возможно, нам это тоже пригодится. Ешьте, Уилл. У нас тут скромно, но как уж есть!
- А чего ждать так долго? – вскинулся Уилл.
- Важные дела не делаются впопыхах, мистер Тёрнер. Правильная подготовка – уже половина успеха. Если медальон ещё неделю побудет у мисс Суон, – тем более, она не носит его постоянно – ничего фатального не случится. А поторопившись, можно всё испортить, и он останется у неё навсегда.
- Кабби у нас стратег, слушай его, мальчик! Он плохому не научит! – ухмыльнулся Джек.
Уилл и сам чувствовал, что эти двое – куда опытнее и мудрее его. Коммодор и... кто же всё-таки этот парень с замысловатой причёской, подведёнными глазами и шумными манерами? Уильяму был ближе и понятнее выдержанный и правильный Норрингтон. Хотя – настолько ли уж правильный, если у него в близких знакомцах завелось такое чудо? Но, по крайней мере, Норрингтон – искренне обеспокоен безопасностью Лиз. Значит, не стоит отвергать такого союзника – кузнец чувствовал, что офицер с его военным опытом ох как пригодится в нелёгком деле возвращения медальона в неведомые края инков. Второй же, похоже, просто хочет влезть в очередное приключение. Что ж, наверное, и он много чего повидал и будет полезен. Вот какой толк будет от него самого, мастера Тёрнера – это вопрос. Правда, шпагой он владеет прилично, так что в драке обузой не станет. Уже хорошо! А вот теперь, оказывается, его ещё и похвалили за предусмотрительность и подробный план местности. Приятно, чёрт возьми! И ведь небольшая разница в возрасте – что же он себя таким щенком-то перед ними чувствует? Ну, а что удивляться? Прожил всю жизнь в глухом углу – что в Англии, что здесь, кроме портовых закоулков, да кузницы, ничего не видел. А эти двое... Как бы спросить у самого Норрингтонова знакомца, кто он и что он? А то и неизвестно про него ничего, кроме имени... Пускаться в опасный путь с незнакомцем – не лучшая идея! Неизвестно, что от него ждать. Но эти двое, похоже, друг другу полностью доверяют. Может, они друг другу когда-то жизнь спасли, вот и подружились? А вдруг Элизабет что-то знает? Она же с коммодором болтает запросто, он в их дом вхож. Но неприлично как-то расспрашивать о сопернике, Лиз ещё решит, что он не доверяет и ревнует. Что ж делать-то? Уилл так задумался, что даже есть перестал. И это не осталось незамеченным.
- Эй, малыш, тебе что, не по вкусу моя стряпня? Неужто дома кормёжка лучше?
- Джекки, - Норрингтон поморщился. – Не цепляй парня. На него и так много чего свалилось.
- Ох, будто на нас не свалилось! –фыркнул Воробей. – Знаешь ли, на всех сваливается, - Джек ухмыльнулся – разное...
Уилл с удивлением заметил, что уже не обижается на грубоватые подначки размалёванного сообщника, и вместе с коммодором смеётся над незамысловатыми шутками. Похоже, индейский медальон связал их накрепко.
-Значит, договорились. Я разведаю, что и как, и договоримся, когда пойдём... – Джеймс помолчал, подбирая нужное слово, - изымать этот самый череп.
- Сэр, может, Лиз мне его по-хорошему отдаст? – подал голос Уилл.
- Может, но вряд ли. И если второй человек подряд начнёт с ней этот разговор – боюсь, особого толка не будет.
- Лиз мне доверяет! – скромно напомнил Уилл.
- Мне, казалось бы, тоже. Но как вы, Уилл, думаете её просить отдать медальон? Сошлётесь на то, что вот «мне сказали Норрингтон с приятелем»... а она ответит, что Норрингтон уже с ней говорил, выдумывает глупости и вам голову морочит!
Уилл помрачнел.
- Да, может и так ответить! Она терпеть не может, когда на неё давят.
- Наш человек! – обрадовался Джек. – Кто же в здравом уме обрадуется, когда им командуют!
- Теперь не говори мне, что ты поклонник дисциплины! – засмеялся Джеймс.
Уилл снова посмотрел сперва на одного, потом на другого. Они явно продолжали ранее начатый разговор.

Может, со временем он разгадает загадки, которые сегодня преподнесла ему шутница-жизнь. Пока же надо доедать – да и прощаться, наверное. А завтра ближе к вечеру он сюда наведается – дорогу запомнил. Кстати, зачем? Ведь не знал же, что это ещё пригодится, и одним визитом общение с этими двоими не ограничится. «Да, сэр Джеймс – тоже необычный. Кто бы из его круга стал общаться с простыми? Не говорю про этого странного парня – это, видно, особый случай. Но я-то кто ему? Просто оружейник, да ещё и соперник в любви. (Кажется, удачливый!) А он меня в свой дом привёл, на равных планы обсуждает. Сам разведать взялся. И дом у него – нормальный, человеческий, не то что у папаши Лиз.»
Уилл раздумывал, успеет ли сегодня навестить Лиз, и насколько она рассердится, если он заведёт речь о медальоне. Решил начать с воспоминаний – с той памятной для обоих встречи на корабле. А там уж как пойдёт! Может, и не пригодится план городского парка и сада, который он тут рисовал. Всё же участвовать в краже было как-то неуютно. «И что с того, что даже сэр Джеймс в это ввязался! Сэрам-то можно, он сухим из воды выйдет. Этот странный молодец – тоже: он и чёрта в дураках оставит, похоже, запросто. А отдуваться придётся ему, Тёрнеру». Но эту трусливую мысль перебила другая: «Речь о безопасности Лиз! И если иначе нельзя – он будет участвовать в любой краже, погоне и чём угодно – только бы спасти её.» Успокоившись на этом, он поднял глаза от тарелки и оглядел своих сообщников. Те, похоже, нисколько не терзались предстоящим приключением, довольно позорным, по мнению Уилла, – наоборот, он готов был поклясться, что оба они с удовольствием предвкушают набег! Норрингтон отодвинул тарелки и внимательно рассматривал план, что-то помечал на нём – ни дать, ни взять, боевую операцию планировал! Его знакомец тоже вскочил из-за стола и смотрел из-за плеча хозяина дома, тоже время от времени тыкая пальцем в план и отпуская замечания. Высокопоставленного моряка ничуть не возмущала такая фамильярность, и Уилл ещё сильнее почувствовал, что эти двое – заодно, а он, мастер Тёрнер, как бы и лишний.
- Сэр Джеймс, благодарю за ужин и приглашение, разрешите я пойду? И в следующий раз мне завтра вечером прийти, да?
Оба стратега оторвались от дела и вскинули головы.
- Да, Уильям. Завтра соберёмся в это же время, решим, что и когда делать – уже наверняка. В общем-то, по некоторым причинам, раньше, чем в конце будущей недели у нас ничего не выйдет. Мне надо завершить кое-какие дела, прежде чем идти на кражу! – коммодор засмеялся.
Уилл поёжился – настолько легко Норрингтон произнёс это неприятное слово.
Отсрочка на неделю тоже беспокоила. Вспомнились слова Джека про Барбоссу. А что, если он сейчас и нагрянет? Если череп его притягивает – как раз он схватит Лиз! От этой мысли Тёрнер побледнел. Неужели они не понимают, как это опасно?
- Я понимаю, что тебе хочется скорее покончить с делом. Но раньше выправить отпуск у меня не получится. Ведь надо увезти побрякушку в определённое место. А без корабля об этом можно не мечтать. Я займусь приготовлениями.
Джеймс дипломатично умолчал о том, что Тиа Дальма рекомендовала Джеку неделю вести себя тихо, и лечить руку, не ввязываясь ни в какие авантюры.
Уилл с благодарностью взглянул на вожака их «шайки». Надо же, тот его насквозь видит! А может, дело в том, что он тоже любит Лиз, и беспокоится о ней – потому смог понять его нетерпение? Но, видно, раньше Норрингтон и впрямь не управится! Остаётся только молиться всем морским богам, чтобы Барбосса не нагрянул слишком рано! В конце концов, если эти четыре года прошли гладко, то что стоит ему ещё задержаться где-то в пути? Уилл взглянул на второго сообщника – и удивился, перехватив быстрый благодарный взгляд Джека на Норрингтона.
«А этот-то за что благодарит?» - растерянно подумал оружейник. События этого дня в очередной раз перевернули его устоявшийся мир с ног на голову. Так уже бывало прежде – и всегда связано было с отцом – про которого, кажется, что-то знает этот парень с косичками. Отец не вернулся много лет назад. Но, уходя в последний раз из покосившегося домишки на окраине Плимута, он и повесил на шею сыну странный медальон в виде черепа.
«Отнимает радость жизни? Не похоже... » Уильям не мог вспомнить, что радовался как-то меньше после получения этого странного отцовского подарка. Вообще-то, жизнь его не баловала ни в Англии, ни здесь. Но радости всё же случались, и, как ему казалось, они не были меньше оттого, что он носил медальон. Четыре года назад, потеряв его (только теперь он узнал, куда делся золотой череп!) – он, правда, почувствовал себя счастливее. Но не череп был тому виной – просто тогда он встретил Лиз. И всё же он почему-то верил этим двоим. У Лиз бывал иногда такой печальный, отрешённый взгляд. Значит, это проклятье инков гложет бедняжку? Ну, теперь они втроём точно спасут её! Какое счастье, что они узнали эту жуткую тайну. И плевать, что один из них – очень даже тёмная лошадка. Какое это сейчас имеет значение? Если они заодно в таком важном деле – этот парень ему свой. И он будет слушаться его, как и Норрингтона. Они – старше и опытнее.
Когда тарелка Уилла опустела, хозяин дома произнёс:
- Я провожу вас, Уильям. А завтра соберёмся снова – по результатам разведки.
Они поднялись из-за стола. Воробей подмигнул Уиллу:
- Надеюсь, мой мальчик, мы поладим! Путешествие будет долгим и интересным, на всю жизнь запомнишь, как ходил на край света с ...
- Джек... Наш гость устал, сейчас не время болтать. Ещё успеете как следует познакомиться. В плавании время у нас будет.
Сказано не строго, но, Уилл готов поспорить, что приказывать Норрингтон ещё как умеет. Иначе не был бы тем, кто он есть.
Просьбы – не приказа! - оказалось достаточно, чтобы чудо в бусах замолчало. Честно говоря, Уилл не жалел, что его гостевание заканчивается. Слишком много неожиданностей, надо всё обдумать. А попозже он пойдёт к Лиз.
- Дорогу запомнили? Завтра жду, мастер Тёрнер! – улыбнулся Норрингтон, выпуская его из двери.
- Запомнил и приду непременно, сэр! – Уилл широко улыбнулся в ответ.
«Всё же как он отличается от отца Лиз, да и от всех знатных... Ведёт себя совсем обычно, как человек, а не памятник оживший. Никакого чванства. И не смотрит на меня сверху вниз, как все эти... » Пожалуй, даже если бы речь шла не о Лиз – с таким командиром Уилл бы пошёл куда угодно. В конце концов, повидать мир ему хотелось. И проверить себя в опасности – тоже. А потом он вернётся в кузницу, и ещё станет лучшим мастером в этих краях.
Когда стемнело, он отправился на свидание хорошо знакомой дорогой. Как обычно, всё прошло гладко, и он ещё порадовался, что не забыл указать на схеме все важные приметы местности. Но дальше всё пошло не так здорово, как он надеялся.
Сначала, конечно, Лиз встретила его с радостью. И воспоминания о первой встрече её сперва не насторожили. Но вот когда он упомянул медальон..
- Да, я сняла его с тебя. Боялась, что Норрингтон догадается что ты пират! – сердито заявила она. И не проси вернуть! Тут один уже требовал: «Отдай, эта штука опасна! Она проклята» . Говорят, женщины суеверны. Чепуха! Вы, мужчины, в сто раз суевернее и пугливее нас.
- Элизабет, дело даже не в проклятии... пойми, за этой штукой охотятся пираты!
- Отлично! Надеюсь, они явятся сюда, и я хоть одного живого пирата увижу, а то Джеймс всех распугал!
«Похоже, что не всех! Возможно, с одним из них я сидел сегодня за одним столом!»
- Будет лучше, если эта штука побудет у меня. Так безопаснее для тебя, пойми.
- Считаешь меня трусихой? – она гордо вскинула голову.
-Нет, конечно! – бедняга Уилл смешался. – Но пираты ни перед чем не остановятся, они могут похитить тебя!
- Посмотрим, как они сумеют вообще высадиться тут! Отец уверяет, что мы в полной безопасности. И Джеймс, надеюсь, не даром ест свой хлеб! - она внимательно посмотрела на него. – Кстати – почему ты заговорил о медальоне? И с чего взял, что за ним охотятся пираты?
- Извини, но этого я не могу сказать. Тайна не моя, - Уилл потупился. – Однако, я уверен, что сведения точные, Элизабет.
- Этой таинственностью вы только маскируете свою трусость. Джеймс тоже ссылался на каких-то близких, которые ему сообщили о проклятье. Представляешь, коммодор Ямайской эскадры верит бабушкиным сказкам! – она засмеялась. – Потом приходишь ты, и начинаешь говорить о пиратах, которым, якобы, необходимо моё украшение. Похоже, вы тут все с ума посходили.
- Если бы посходили. Всё гораздо хуже. Лиз, ну сделай это для меня, пожалуйста! Даже если это глупость, как тебе кажется!
- Вот ещё! Не стану я потакать вашему безумию!
- Хоть не носи его слишком часто! – взмолился Уилл.
- А ты его на мне хоть раз видел? –она усмехнулась. – Не так уж часто я его и надеваю. Хотя, сам понимаешь, храню его в надёжном месте.
Уилл затаил дыхание. Может, сейчас точно выяснится, где лежит то, что они намечают украсть?
- Сомневаюсь, что у тебя или у Джеймса хватит наглости обшаривать мою спальню! Вы для этого слишком благовоспитанные оба.
Больше она ничего не сказала, но уже это можно счесть удачей. Всё же он разведал, где искать побрякушку.
- И прекрати уже про это, не то поссоримся! – строго приказала Лиз. – Лучше расскажи, как ты провёл день. Мастер твой снова завалил тебя работой?
- Да. У нас всегда полно заказов. Правда, старик старается побольше перепоручить мне. Впрочем, это и хорошо!
- Уилл, я уверена, что уже сейчас ты замечательный мастер, а со временем станешь первым в своём деле. Видел бы ты, как Джеймсу твоя работа приглянулась!
- Да, он даже зашёл поблагодарить.
- Это на него похоже! Он умеет быть благодарным. О, поняла! Вот тут он тебе и наговорил глупостей про медальон, да?

- Сейчас уже никто не примет меня за пирата, Лиз... спасибо, что ты сохранила его, но память от отца должна быть у меня. Верно ведь?
– Кстати... кто твой отец, и откуда у него этот медальон, про который ходят такие странные сплетни?
- Лиз, я же говорил тебе, что отец мой был моряком. Но я не слишком хорошо помню его. Я был совсем маленьким, когда он ушёл в своё последнее плавание. На прощание он и надел мне этот медальон. Так что, сама понимаешь, мне хотелось бы вернуть эту вещь.
- Хитрец! А ведь если бы ты начал с этого – я могла бы тебе и поверить! – засмеялась Лиз. – Но, на самом деле, после туманных намёков Джеймса - не могла бы. Вы оба слишком жадны! Подавай вам любимую мою игрушку! И ты так и не рассказал о своём отце... откуда у него эта вещь? Он что... был пиратом? Этот череп – из пиратского клада? Поэтому пираты за ним гоняются? – глаза Элизабет заблестели. – Ну же, Уилл! Очнись.
Ему показалось, что сейчас она щёлкнет пальцами у него перед носом, как давеча приятель коммодора. Вот же денёк выдался...
- Я НЕ ЗНАЮ, был ли он пиратом. Думаю, что нет. Во всяком случае, он был совсем не похож на пирата, Лиз. Я помню его весёлым и добрым! – ответ показался Лиз вызывающим, и она нахмурилась.
- И не стоит обижаться! Наоборот, это было бы здорово...
- Знаешь, я понимаю коммодора. Видно, ему тоже не понять твой интерес к пиратам.
- Понимаешь? Вы с ним что – меня обсуждали? – теперь она действительно рассердилась.
- Нет, конечно! Но ты же сама сказала, что он всегда тебя убеждает в их гнусности.
- Я это сказала? – Элизабет задумалась. – Ладно, неважно! Лучше расскажи, что нового в городе.
После этого они перешли к городским новостям – Уилл знал немногие, но был рад, что они сменили тему. Похоже, его сообщники правы! Осталось только красть. Эх, если бы Норрингтон не поторопился, и не вспугнул Элизабет – может, она отдала бы ему череп. Неужели он не знает, насколько она упряма? Раз сказала «нет», - значит, «нет», даже если сама убедится, что они сто раз правы.
… Последующая ночь прошла для Тёрнера скверно – ему снились пираты, похищающие Лиз, почему-то – во главе с его отцом, который был разгневан на него, Уилла, за то, что он не уберёг его прощальный подарок; Норрингтон и его странный приятель, гоняющиеся то за пиратами, то друг за другом, то за ним самим, Уиллом. В общем, наутро он еле встал. Весь день, как назло, было полно работы, так что ни о какой передышки и речи быть не могло. К вечеру, к счастью, заказчики схлынули, а мастер присосался к своему любимому бочонку. Когда уважаемый кузнец захрапел, юный мастер выскользнул на улицу. Но, против обыкновения, отправлялся он не на свидание и не просто побродить по городу – он поспешил домой к Норрингтону. Юноше не терпелось узнать результаты разведки, которую задумал Джеймс, и сообщить о своей попытке уговорить девушку расстаться с опасным украшением.
Он постучал, и изнутри раздался знакомый голос:
- Что-то ты рано нынче, Кабби! Жрать ещё не готово! Сейчас открою!
(Норрингтон давно уже не запирал своего гостя, убедившись, что он не удерёт, не долечившись. Кстати, лечение продвигалось вполне успешно, и, похоже, через неделю после удаления клейма рука действительно должна была зажить.)
Дверь распахнулась.
- О, заходи, Вилли! – Джек встретил гостя самой широкой из своих улыбок. – Кабби ещё нет, можешь подождать его здесь! Ночевать он наверняка вернётся, - Джек заржал, и Уилл очередной раз удивился фамильярности, с которой этот парень отзывается о своём высокопоставленном знакомом.
- Ты один, Джек? – Уилл огляделся.
- А ты что, видишь тут ещё кого-то? Может, всю команду «Летучего голландца»?
- Джек, я был у Элизабет.
- О, это уже интересно. Пошли на кухню, выпьем, и ты расскажешь, как прошла свиданка. Обожаю поболтать о красивых девчонках! Жаль, что вы с Норри влюбились в одну – иначе бы я послушал о двух красавицах! – он фыркнул. – Девочка, видать, забавная – предпочла тебя, не польстившись на чин бедолаги. Надеюсь, и на его долю найдётся что-то стоящее – не оставаться же ему холостяком! – Джек усадил гостя, и налил в огромную кружку вина.
Бутылка была изрядно запылённая и почти полная – похоже, хозяин дома не часто к ней прикладывался.
- В общем, вы оба были правы. Она заупрямилась. Но я точно знаю, что череп у неё в спальне.
- Молодчина! – Джек потряс кузнеца за плечи. – Из тебя выйдет толк! Хорошо разведываешь. А Кабби принесёт вести из сада! Когда он разберётся со своими делами на службе – мы и рванём за медальоном. Не дрейфь, у нас всё получится! – Джек подмигнул. – Если мы с Кабби возьмёмся за дело – можешь быть спокоен.
– Слушай, Джек, а почему ты так его называешь? Вы давно знакомы?
- Давно, - Джек закатил глаза. – С начала времён! Запомни, малыш – меньше знаешь – крепче спишь! А во многих знаниях – многие печали. Во флоте лишнее любопытство – верный путь к беде. Я же не спрашиваю, как ты познакомился с мисс Суон!
- О, так в этом нет секрета. Меня подобрал корабль, на котором она с отцом были пассажирами. Остальные утонули, и моя мать, увы, тоже. Мы плыли в колонии. Почему мать решила переселиться, я так и не знаю.
- А что случилось с вашим кораблём?
- На нас напали. Началась суматоха. По нам стреляли. Дальше я ничего не помню. Открываю глаза - надо мной склоняется ОНА... – Уилл мечтательно улыбнулся.
- Любовь с первого взгляда? – хмыкнул Джек. – Бывает! Но, хочу сказать, что влюбиться вообще – большущая глупость! Это примерно тоже самое, как нагишом залезть в муравейник. Не пробовал? Зря! С бабами это не так сразу понятно, как с муравьями, зато куда больнее.
Взгляд Джека устремился в окно, словно он видел что-то, недоступное собеседнику.
- Я бы дал тебе совет – но это ж без толку! Ты благовоспитанный мальчик, наверняка читал писания. Так вот скажу тебе – врут там, Иуда был бабой! Только баба способна на такую подлость. Все они продадут за грош...
- Как ты можешь так говорить?! Элизабет не такая!
Воробей вздохнул – с таким видом, словно устал объяснять прописные истины.
- Думай так, пока не убедишься, что я прав, малыш. Вы оба с Кабби – лопухи, вас любая юбка вокруг пальца обведёт. Я тоже дураком был. Давно.
Джек быстро посмотрел на замершего Тёрнера и встряхнул головой.
- Но мы говорили про тебя! Так что там было дальше? Добрался ты на Ямайку, и что?
- О, отец Лиз позаботился обо мне. Пристроил в выучку к хорошему мастеру. Только бедняга Билли всё больше спивается... Скоро, боюсь, совсем работать не сможет!
- Так тебе ж лучше! Сам дело в свои руки возьмёшь, указа над тобой не будет! – Джек хлопнул Тёрнера по плечу.
- Жаль его... многому он меня научил.
- Э, чепуха! Станешь знатным мастером, отрастишь пузо, вечерами на крыльце эль потягивать будешь. Вот это жизнь. Только... скучно...
Глаза Джека потухли, он зевнул – Уилл не понял, то ли притворно, то ли по-настоящему.
- А сэр Джеймс другой совсем стал. Там, на корабле, такой строгий был! – сменил тему юный мастер.
- Там он на службе, тут – дома. Думаешь, тут он будет орать: «Свистать всех наверх!» и «Орудия правого борта – к бою! Выкатывай!»? – ухмыльнулся Воробей.
- Там он был одним из офицеров, если я не путаю. А теперь уже...
- Быстро он, однако, карьеру сделал! Не то что мы с тобой! – Джек отхлебнул из своей кружки. – Имея папашу-лорда, можно не беспокоиться ни о чём – таланты будут оценены. А у него они и впрямь есть! Да и не только таланты. Можно быть таким моряком.. – Джек мечтательно закатил глаза, - и при этом редкостной сволочью.
Он сердито фыркнул. - Поверь, я –то уж знаю. А Кабби – не такой, он отличный малый. И за своих – горой. Тебе повезло свести с ним знакомство.
- Выходит, ты для него – свой? – прямо спросил Уилл.
- Выходит, - пожал плечами Джек, и плеснул ещё вина в обе кружки, не заметив протестующий жест собутыльника.
- Мне хватит! – уточнил Тёрнер.
- Э, мальчик, мы собираемся в море! Как только сопрём побрякушку – нам придётся уносить ноги! И от Суонов, и от Барбоссы... А в море тебе пить придётся! – Джек хрюкнул от смеха, и Уилл задумался, что же смешного было сказано.

конец 1 части, 2 в проекте.

Анон · 2015-01-01 22:54:34

Вечно читаю ее ник, как "пися в свитере".

Анон · 2015-01-02 12:17:11

Каким образом у нее даже из таких персонажей, как Смоллетт, вялые тетки получаются?

Анон · 2015-01-02 16:58:32

При чём в зависимости от возраста провинившихся, секут по -разному - у мальчишек страдает попа, у взрослых - спина.
Какие подробности!
Вот что значит наметанный глаз истинного антислэшера! :lol:

Анон · 2015-01-02 22:40:30

Анон пишет:

Какие подробности!
Вот что значит наметанный глаз истинного антислэшера!

Держу пари, многие слэшеры над этим вообще не задумывались. Я так уж точно нет) :trollface:

Анон · 2015-01-03 01:50:13

Анончики, а кто вхож на приключенческий форум? Там ближе к концу года появился какой-то юзер Hyoni, выложил исторический фик "Брат", закрытый от незарегистрированных пользователей. Кто-нибудь видит, что там?

Анон · 2015-01-07 01:05:52

Да вроде этот фик там с сотворения форума лежит, если это тот, что я дмаю. Ничего, читабельный.

Анон · 2015-01-11 21:46:05

у черепашки и подруги такого же уровня.
Гляжу на их фики - мамадорогая!

Анон · 2015-01-11 22:12:08

Ты сейчас про кого-то конкретного, анончик? Или общее наблюдение?

Анон · 2015-01-11 22:55:45

Анон пишет:

Ты сейчас про кого-то конкретного, анончик?

угу, Дочь капитана Татаринова и Эмили С. Их вспоминали в этой теме. Пошел приникнуть к фесту и теперь сделайте меня развидеть это безобразие.

У персонажа выросли сиськи!

Кроме того, к возвращению в отведённые ему покои больной умудрялся нагулять аппетит, а поскольку еда становилась всё сытнее, к тому же лечение жиром продолжалось, он однажды с удивлением обнаружил, что не просто вернулся к своему весу до болезни, а ещё и слегка располнел. И, как ни странно, появление лишних округлостей не расстроило, а наоборот, обрадовало его.

И Крымнаш. Туда приезжает Кин (кто Хорна смотрел, тот знает), чудесно выздоравливает, принимает русское подданство и женится на крепостной.

Не слишком высокий, коренастый пожилой мужчина в штатском одеянии и парике, какие были в моде в конце 18 века, стоял на берегу и, прищурив глаза, смотрел на море. Он выглядел слегка располневшим, а его широкое лицо и другие участки кожи, не защищённые одеждой, покрывал тёмный загар. Несмотря на костюм, в этом человеке можно было опознать моряка, пусть даже и отставного, если бы кто-то пригляделся к его походке и повадкам.

Отберите клавиатуру у графомана.
вторая пишет про князей, хруст французской булки и семимильными предложениями:

Торопясь расстаться с институтом благородных девиц, который ей уже видеть не хотелось, настолько надоел, она птицей выскочила навстречу экипажу с гербом своей фамилии, устроилась на мягком сидении, чинно сложив руки на коленях, потом теребила светло-синий подол форменного платья, потом - узел шляпки, потом - пелерины, словно форма ей ощутимо мешала, а потом, дождавшись, пока, наконец, сторож разместит ее сундучок с багажом и отойдет на достаточное расстояние, радостно защебетала, теребя длинную светло-русую, почти соломенную косу и доверчиво и радостно глядя своими васильково-синими глазами на сидящего к ней спиной кучера:

и этот человек плюнул в душу на ФБ своим фантворчеством.

Анон · 2015-01-11 23:10:18

Анон пишет:

И, как ни странно, появление лишних округлостей не расстроило, а наоборот, обрадовало его.

Это кого из персонажей так уделали? :bu:

Анон пишет:

Туда приезжает Кин (кто Хорна смотрел, тот знает), чудесно выздоравливает,

После того, как его разорвало ядром?
Это тот самый фест в их сообществе, о котором здесь писали?

Анон · 2015-01-11 23:21:46

Анон пишет:

Это кого из персонажей так уделали?

Кина и уделали. Там АУ, обошлось без ядра.

Анон пишет:

Это тот самый фест в их сообществе, о котором здесь писали?

угу, он. И там охулион историй про Буссенара, надерганых хз откуда.
есть годнота, но немного.

Анон · 2015-01-12 10:55:50

И ещё несколько слов о каноне (Форестере) и 7-8 сериях. В книге Буш - канонный друг Горацио, при чём, мне кажется, дружба - это не совсем верное название восхищения Буша капитаном Хорнблауэром и тайного восхищения и зависти Горацио по отношению к своему несгибаемому старпому.

:trollface:

Анон · 2015-01-12 10:56:56

что полюбил её ещё тогда, когда Элизабет с отцом плыли на Ямайку – и как раз на том корабле, где он был лейтенантом!

Фу блядь фу нахуй ей там лет 10

Анон · 2015-01-20 17:33:24

Анон пишет:

Анон пишет:
Анончики, а кто-нибудь знает, какой ник на дайрах у этого модератора Arthafinde
Вы будете смеяться, но это таки Казуки
Пилять))) Тесная компашенька старых дев собралась-таки испить правоверного чаю из пыли южных дорог.
Это второе место после дом-2, куда я бы лично пустила ракету.

А первое место куда стоило бы раекту,а лучше две для верности-это ваш форум

Анон · 2015-01-20 17:35:42

Мимоход, с тобой всё в порядке? А то у тебя вон пробельчики убежали, наверно, от ужаса.

Анон · 2015-01-20 19:12:50

Анон пишет:

А первое место куда стоило бы раекту,а лучше две для верности-это ваш форум

Оу! Кажись, еда припожаловала! :chearleader: :popcorn:

Холиварофорум

Объявление

#1 2014-02-10 06:23:38

Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1076 2014-12-16 20:42:59

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1077 2015-01-01 20:40:17

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1078 2015-01-01 20:41:02

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1079 2015-01-01 20:41:50

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1080 2015-01-01 20:49:22

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1081 2015-01-01 20:50:02

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1082 2015-01-01 22:25:14

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1083 2015-01-01 22:36:21

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1084 2015-01-01 22:40:13

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1085 2015-01-01 22:54:34

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1086 2015-01-02 12:17:11

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1087 2015-01-02 16:58:32

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1088 2015-01-02 22:40:30

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1089 2015-01-03 01:50:13

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1090 2015-01-07 01:05:52

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1091 2015-01-11 21:46:05

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1092 2015-01-11 22:12:08

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1093 2015-01-11 22:55:45

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1094 2015-01-11 23:10:18

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1095 2015-01-11 23:21:46

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1096 2015-01-12 10:55:50

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1097 2015-01-12 10:56:56

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1098 2015-01-20 17:33:24

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1099 2015-01-20 17:35:42

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

#1100 2015-01-20 19:12:50

Re: Черепашка с рожками (Киса в свитере)

Подвал форума