Новость о том, что вместо архонта Фонтейном теперь будет править гидро-дракон, по совместительству верховный судья Нёвиллет, среди народа особого всплеска обсуждений не вызвала. Отставку госпожи Фурины и то обсуждали больше — в основном потому, что, архонт или нет, а леди Фурина была великолепной актрисой, восхитительной певицей и кумиром всех жителей Фонтейна от трех до семидесяти лет.
Впрочем, Гретхен, не так давно переехавшая в Кур-де-Фонтейн из Мондштадта, все же попыталась.
— Вы слышали? — заговорщицки обратилась она к дамам, как только подали чай. — Месье Нёвиллет оказался одним из владык-драконов! Разве это не прелюбопытнейшая новость?
Дамы переглянулись. Затем Луиза, тяжело вздохнув, поправила монокль.
— Милая Гретхен, — вкрадчиво сказала она, — месье Нёвиллет занимает должность верховного судьи уже больше четырехсот лет. У него острые уши и рога, которые он старательно выдает за крашеные пряди волос — и никто не стремится разоблачать эту невинную ложь. Еще мой пра-пра-прадедушка, мир его праху, занимал должность секретаря верховного суда, и уже тогда месье Нёвиллет был все так же остроух, рогат, учтив и молод. Весь Фонтейн знал, что он не человек, и есть ли разница, кем именно он является — эльфом, мелюзиной или гидро-драконом?
— В Натлане драконы, например, не просто соседствуют с людьми, а даже имеют с ними общих детей, — добавила юная Хелен, обмахиваясь веером. В ресторане было ничуть не жарко, но веер был совершенно новый, только утром приобретенный в "Доме Тиори".
— Да, — согласилась Луиза, — общих детей с месье Нёвиллетом, пожалуй, никто бы не отказался иметь.
Дамы хором захихикали.
— Неужели это действительно вас не волнует? — искренне удивилась Гретхен. — Ведь что-то же должно измениться после этого?
— Конечно, — взмахнула веером Хелен. — Теперь будет куда как проще следить за настроением месье Нёвиллета. Как только начнет собираться дождь, можно будет отправлять ему небольшие подарки, чтобы он не грустил!
Гретхен с тяжелым вздохом уткнулась в свою чашку. Ей никак не удавалось понять, по какому принципу работают фонтейнские сплетницы.
— Дорогая, продемонстрируйте же нам свою обновку! — проворковала Луиза, окончательно оставив тему судьи-дракона и переходя к куда как более важным вещам. — Неужели вам удалось приобрести этот веер после того скандала с госпожой Тиори?..
***
Личная жизнь месье Нёвиллета оставалась темой для обсуждения многие десятилетия. Верховный судья эту самую личную жизнь иметь не желал решительно, и попытки завоевать его сердце были прекращены еще в первое столетие его службы. Единственной частью, на которую верховный судья согласился, были дети, в роли которых выступали мелюзины.
Фонтейнцы считали, что сам судья о том, что это тоже личная жизнь, понятия не имеет, но его отношение к маленьким милым чудовищам переняли достаточно быстро — за жалкие пятьдесят лет. В нынешние годы им странно было даже предположить, что мелюзин можно обидеть всерьез, а не в шутку. Если мелюзины были семейной жизнью Нёвиллета, то Фонтейн делил эту жизнь с ним на все сто.
Неудивительно, что, когда месье решил свою личную жизнь расширить, Фонтейн оказался в курсе. Седэна отметила изменившиеся закупки и рассказала Лиат, Лиат поделилась с Мюнт, Мюнт передала Морн и Кларе, а Клара рассказала всем, кто оказался рядом с "Домом Тиори", и после этого остановить поднявшиеся волны не смог бы никто.
— Честно говоря, — заметила Хелен, аккуратно вскрывая ложечкой макарун, — я считала, что месье Нёвиллет предпочтет закупкам чайных наборов из Ли Юэ сладости всех сортов и мастей. В конце концов, они идеально подчеркивают вкус ключевой воды, которую он предпочитает...
— Это было ожидаемое предположение, — Луиза помешала свой чай, — но я могу понять месье: сладости сопровождали его всю жизнь, так, может быть, и неудивительно, что он предпочел запить их чем-то более... терпким. Хотя, безусловно, я тоже удивлена такому решению.
Хелен тяжело вздохнула и отправила кусочек пирожного в рот.
— Или вот, например, — сказала она, дожевав, — разве плохи были чудесные макаруны от Спина-ди-Росула?
— Ну-ну, дорогая. Эти макаруны навечно принадлежат самой крепкой пуговичке Фонтейна.
— Извините, — робко вмешалась Гретхен. — А о чем мы сейчас говорим?
Дамы посмотрели на неё с мягкими улыбками ядовитых сумерских гадюк.
— Не обращайте внимания, дорогая. Мы говорим о сладостях. Мы всегда говорим о сладостях, — пропела Луиза.
***
— Странное дело, — заметил Антуан, опираясь о лопату и поглядывая в небо. — Сегодня же среда?
— Среда, — подтвердил Алехандро, разгибаясь. — Опять жуки половину капусты поели. Тьфу ты. А что, дождь собирается? Так среда же?
— Вот и я о том же, — подтвердил Антуан. — Дожди-то по четвергам всегда, спасибо юдексу, послушал нас, дай ему Селестия здоровья побольше. А сегодня... расстроил его, что ли, кто? Вот люди, не могли завтра дождаться. Всю траву теперь пересушивать придется, а её и так...
Он тяжело вздохнул, закинул лопату на плечо и пошел в пристройку — менять лопату на грабли. Алехандро почесал затылок и пошел к Маринетт: она только сегодня вернулась из Кур-де-Фонтейна, должна была знать, что там такого случилось.
Маринетт и правда знала — буквально из первых рук. Её сестра Монглан работала секретарем в крепости Меропид и видела гораздо больше, чем многие могли бы предположить. А еще её стойка находилась буквально напротив входа в кабинет управляющего — и она была первой, видевшей, с каким лицом герцог Ризли пролетел по коридорам крепости к себе в кабинет.
— Поругались, — лаконично сообщила она сестре, когда они пили чай в кафе на поверхности. — На герцоге лица не было. Дождить будет неделю, не меньше.
— Неделю?!
— А может, всего три дня, — задумалась Монглан. — Сегодня ведь среда?
— Среда.
— Тогда к пятнице помирятся. Все выходные будет солнечно, — она тяжело вздохнула. — А мне опять придется сидеть за стойкой. Маринетт, ты все еще не хочешь устроиться моей помощницей?..
Маринет не хотела, поэтому поторопилась откланяться, чтобы сейчас в лицах пересказать диалог Алехандро. Тот только головой покачал.
Антуан, узнав, из-за чего дождь пошел в неурочное время, только вздохнул.
— Надо бы написать герцогу, — решил он. — Чтобы ссориться с юдексом поменьше ссорился. А если так уж приспичило — так пусть по четвергам. Как договаривались.
***
— Мисс Беатриче Ласкон, за мелкое хулиганство, повлекшее за собой ущерб имуществу, вы приговариваетесь к штрафу в объеме ста тысяч моры и семидесяти часам общественных работ. Выбор места отработки этих часов вы можете выбрать из приложенного списка...
— Извините, месье Нёвиллет, но я уже выбрала, — Беатриче засияла так, будто штраф в сто тысяч моры должны были выплатить ей, а не она. — Я могу отработать свои часы в крепости Меропид?
— ...крепость Меропид присутствует в списке мест, где проводятся общественные работы, — после короткой паузы подтвердил юдекс Нёвиллет. — Но я должен уточнить: вы осознаете, куда именно желаете направиться? Вы не сможете покинуть крепость, пока не истекут семьдесят часов общественных работ, что означает четырнадцать дней заключения в случае, если вы будете работать по семь часов в день, плюс выходные.
— Да-да, все в порядке, я в здравом уме и твердой памяти выбираю как место отработки крепость Меропид! — закивала Беатриче.
— Все необходимые бумаги вы сможете подписать у секретаря.
Секретарь, уставшая от жизни девушка с легкой зеленцой на бледных щеках, понимающе посмотрела на Беатриче, едва прочитав сопроводительные документы.
— Там нет дождя, — сказала она. Беатриче широко улыбнулась.
— Там нет дождя, — подтвердила она. — А еще там есть неполадки в системе, по которой я писала свою дипломную работу.
Секретарь понимающе кивнула и шлепнула печать.
— Сорок второй будете, — сказала она. — Нынче все осужденные на общественные работы начали выбирать для отработки крепость Меропид. А герцог все равно в работе с головой.
— А лучше бы вынырнул, — пробормотала Беатриче, — а то нырять скоро придется нам.
***
Пожалуй, если бы не предусмотрительность Монглан, отправившей письмо сестре, герцога крепости Меропид могли бы и отравить невзначай. Скорее всего, не до смерти, чтобы юдекс расстроился не слишком сильно, а поплакал и успокоился, но этого никто точно гарантировать не мог. Милые дамы иногда совершенно забывали правильные дозировки ядов, нанесенных на письмо, а тройная доза порошковой аква тофаны могла и не-человека в могилу свести.
Но Монглан отправила письмо, Маринетт объяснила ситуацию Поу, мелюзине, живущей рядом с их участками, а Поу уже сообщила всем остальным мелюзинам, и так весь Фонтейн узнал: нет, ливни идут вторую неделю не потому, что герцог с судьей рассорились насмерть и завещали не общаться друг с другом своим потомкам до десятого колена (ну, в случае Ризли, конечно). А потому, что в Меропид какой-то очень умный человек внес изменения в программу штамповки мехов, заблокировал возможность изменения, и крепость встала на дыбы практически в прямом смысле, остановив всю работу.
Герцог сбивался с ног, пытаясь одновременно наладить работы, найти виновных, занять непричастных и никого не убить.
Юдекс, лишенный его общества, безусловно, все понимал — целых полторы недели.
А потом ливень хлынул сразу по всему Фонтейну и до сих пор не останавливался. Вторую неделю. Без перерыва. Антуан с Алехандро причитали над своими грядками, Маринетт с тревогой подсчитывала объемы кормов, которые придется закупать животным, фонтейнские кумушки сплетничали о том, как все-таки в чайном наборе не хватает нормальных ложечек, чтобы можно было решить проблему как можно скорее. Луиза даже отчитала Хелен за то, что та все-таки успела, не разобравшись, послать письмо в крепость, и бедная стражница, схватившаяся за него первой, слегла с тяжелым отравлением: доза-то была рассчитана на человека с Глазом Бога.
Преступники — и те затихли по всему Фонтейну, явно пытаясь понять, что делать.
А потом в Фонтейне начался всплеск мелких, но очень вредных преступлений. Разбитая витрина, украденный столик, пьяный дебош возле сиротского приюта с исполнением стриптиза перед окнами старших воспитанников...
...воспитанники были, в целом, не против...
...словом, ничего серьезного, но очень, очень неприятно.
И все они отчаянно хотели попасть на общественные работы в Меропид. Правда, полезными из них могли оказаться разве что Беатриче, действительно закончившая несколько курсов в Исследовательском институте и хорошо изучившая программу завода (осуждена за пьяный дебош, разбитую витрину и стриптиз посреди улицы, в общем — мелкое хулиганство), и Артемис Вайли, старший механик лаборатории Исследовательского Института (осужден за нарушение общественного порядка, сто двадцать часов общественных же работ).
Впрочем, остальные могли хотя бы подсобные работы выполнять. Все равно у Ризли постоянно не хватало людей разобрать все заброшенные коридоры. Да и Монглан, в конце концов, давно просила отпуск...
Легкий дождик — легкий разлад, как бы в ливень не перешло...
Надеюсь, огород Антуана и Алехандро все же уцелеет после столь продолжительных дождей, а Беатриче со товарищи помогут быстрее решить проблему в Меропиде, чтобы на небе засияла радуга.