Эй, — нежно бормочет Кристиан, обнимая меня. — Пожалуйста, не плачь, Ана, пожалуйста. — Он сидит на полу ванной, я — у него на коленях. Обвила его руками и рыдаю, уткнувшись в его шею. Он зарылся носом в мои волосы и ласково гладит меня по спине.
— Прости, малышка, — шепчет он. От этих слов я еще крепче прижимаюсь к нему и рыдаю еще сильнее.
В общем, Ане снится очередной эротический кошмар. Она просыпается, а там
Кристиан обвился вокруг меня, как лоза.
Аня ходит, пьёт, пытается думать.
Мне надо так много осмыслить после вчерашних откровений. Потом прислоняюсь к стеклу спиной и сползаю по нему на пол. Большая комната кажется в темноте таинственной пещерой. Ее освещают только три неярких огонька над кухонной стойкой.
Смогу ли я здесь жить, если выйду замуж за Кристиана? После всего, что он тут вытворял? Ведь, живя в этой квартире, он находится в плену всех своих извращений.
Брак. Предложение совершенно неожиданное и почти невероятное. Но ведь у Кристиана все неожиданно. Я иронично усмехаюсь. Если ты рядом с Кристианом Греем, ожидай самого неожиданного — возможны все пятьдесят оттенков безумия и пороков.
Бида-пичаль, как же ответить на предложение руки и сердца от тряпки-миллардера? Столько вариантов, столько противоречий...
Тут внезапно!
Ночной покой взрывается от дикого, животного крика, от которого встают дыбом мои волосы.
Орёт Костя. Косте снится кошмар.
Я наклоняюсь над ним, хватаю за плечи и трясу изо всех сил. Он открывает глаза, обезумевшие и пустые, быстро обводит взглядом спальню и задерживается на мне.
— Ты ушла, ты ушла, ты должна была уйти, — бормочет он, почти обвиняет меня — а сам выглядит таким несчастным, что у меня болит душа. Бедный мой!
— Я здесь, с тобой. — Я сажусь на кровать возле него. — Я с тобой, — нежно бормочу я, пытаясь его успокоить. Прижимаю ладонь к его щеке, глажу, ласкаю.
— Ты уходила, — шепчет он. В его глазах все еще безумный страх, но он уже отступает.
— Мне хотелось пить, я пошла на кухню.
Он закрывает глаза и трет ладонью лицо. Потом с несчастным видом открывает глаза.
— Ты здесь. Ну слава богу! — Он хватает меня и заставляет лечь рядом с ним.
— Я просто вышла попить.
«Да, я физически ощущаю интенсивность его страха…» Его майка промокла от пота, сердце бешено колотится, когда он прижимает меня к себе. Он жадно смотрит на меня, словно хочет убедиться, что я и вправду рядом. Я ласково глажу его по голове, по щеке…
— Кристиан, пожалуйста, не бойся. Я здесь. Я никуда не ухожу, — уговариваю я его.
— Ох, Ана, — вздыхает он.
Берет меня за подбородок и прижимается губами к моим губам. Желание током проносится по его телу, и мое тело неожиданно отвечает ему — так оно связано с ним, настроено на него. Его губы целуют мое ухо, горло, снова губы, его зубы нежно прикусывают мою нижнюю губу. Рука ползет вверх по моему животу к груди, поднимая майку. Ласкает меня, путешествует по ямкам и выпуклостям на моем теле и вызывает уже знакомую реакцию — дрожь возбуждения во всем теле. Его ладонь накрывает мою грудь, пальцы сжимают сосок. Из моего горла вырывается протяжный стон.
— Я хочу тебя, — мурлычет он.
— Я вся твоя. Только твоя, Кристиан.
Нувыпоняли, что дальше. Бурный секс, "конча" рекой, "доминирование"... С заминками, правда.
— Кристиан… Стоп. Я не могу, — шепчу я возле его губ и упираюсь руками в его плечи.
— Что? Что такое? — бормочет он, покрывает поцелуями мою шею, легко проводит кончиком языка по горлу. Ой!
— Нет, пожалуйста! Сейчас я не могу, не могу. Мне нужно время, пожалуйста.
— Ну, Ана, не накручивай лишнего, — шепчет он и ласкает мою мочку уха.
— Ах!.. — Я чувствую жар внутри живота, мое тело выгибается, предавая меня. Это так непонятно.
— Ана, я тот же, что и прежде. Я люблю тебя, ты мне нужна. Погладь меня, пожалуйста. — Он трется о мою щеку кончиком носа, и его спокойная, искренняя мольба трогает меня, я таю.
«Погладить его. Он просит гладить его, когда мы занимаемся любовью. О господи…»
Господи, пошли им на голову пулемётчика-маньяка...
Я рву пакетик зубами, он стоит на коленях между моих ляжек, и я надеваю на него презерватив дрожащими пальцами.
— Помягче, Ана, — говорит он. — Иначе ты лишишь меня мужского достоинства.
Я удивляюсь тому, что я могу делать с этим мужчиной своими прикосновениями. Он ложится на меня, и вот все мои сомнения уже заперты в темных глубинах моей психики. Я отравлена этим мужчиной, моим мужчиной, моим любимым. Внезапно он переворачивается, и я уже сижу на нем. Ого!
— Ты — возьми меня, — бормочет он, а глаза его горят.
О господи! Медленно, ох как медленно я опускаюсь на него. Он запрокидывает голову, закрывает глаза и стонет. Я хватаю его за руки и начинаю двигаться, наслаждаясь полнотой моего обладания, его реакцией, наблюдая, как он нежится подо мной. Я кажусь себе богиней. Наклоняюсь и целую его подбородок, провожу зубами по его щетине. Он восхитительный на вкус. А он сжимает мои бедра и управляет моим ритмом, заставляя меня двигаться легко и равномерно.
— Ана, трогай меня… пожалуйста.
В общем, да, конча рекой и всё такое.
Немного трагичности о бедном маленьком Грее.
— Мне около трех лет, и сутенер моей матери опять зол как черт. Он курит сигарету за сигаретой и не может найти пепельницу.
Кристиан замолкает, и я застываю от ужаса, сжимающего мое сердце.
— Мне больно, — говорит он. — Я помню эту боль. До сих пор эта боль преследует меня в кошмарах. А еще то, что мать никогда не пыталась его остановить.
Ну нет, это невыносимо! Я сжимаю его в своих объятьях, руками и ногами, и стараюсь не задохнуться от отчаянья. Неужели можно так обращаться с ребенком? Кристиан поднимает голову и пронизывает меня взглядом.
— Ты не похожа на нее. Никогда и не думай об этом, пожалуйста.
Я гляжу на него и моргаю. Мне очень приятно это слышать. Он опять кладет голову мне на грудь, и я думаю, что он заснул, но, к моему удивлению, он продолжает рассказ:
— Иногда в моих снах она лежит на полу. И я думаю, что она спит. Но она не шевелится. Она больше не шевелится. А я голоден. Очень голоден.
Вот дьявол!
— Раздается громкий шум, он возвращается, бьет меня и ругает мать. Он всегда первым делом пускал в ход кулаки или ремень.
— Вот почему ты не терпишь прикосновений?
Он закрывает глаза и крепче прижимает меня к себе.
— Это сложный вопрос, — бормочет он. Утыкается носом между моими грудями и щекочет губами мою кожу, пытаясь меня отвлечь.
— Расскажи, — настаиваю я.
Он вздыхает.
— Она не любила меня. И я не любил себя. Единственные прикосновения, которые я знал, были… болезненные. Оттуда все и идет. Флинн объясняет это лучше, чем я.
Аня желает встретиться с этим шарлатаном, Косой согласен. А у читеца ощущение, что Косой ему приплачивает, чтобы это психиатр не лечил, а няшил детские травмы.
Они засыпают.
Они просыпаются. Милуются, няшатся, читец блюёт дальше, чем видит. Аня рвётся на работу, Грей советует ей привыкать к её новому образу жизни жены супер-пупер миллионера: нихрена не делать, миловаться с ним весь день, изредка освещать официальную работу своим присутствием. Аня бургутит, но в целом сама уже не так рвётся давать родине угля.
— Чем мне соблазнить тебя, чтобы ты осталась? — вкрадчиво говорит он, и мое сердце сладко замирает, а потом бешено стучит. Он само воплощение соблазна.
— Ничем, — ворчу я, пытаясь встать. — Пусти.
Он надувает губы и сдается. Я с ухмылкой провожу пальцем по его точеным губам — мой Пятьдесят Оттенков. Я люблю его со всей его порочностью. Я даже не начала обдумывать вчерашние события и свою реакцию на них.
Тут читец возоржал.
Раб-водила везёт Аню на работу. На работе Аню отчитывает за опоздание начальник и даёт работу, но Ане пофигу, всё схвачено же. К тому же любимый прислал очередную смску.
Косой требует, чтобы она отвечала на смски немедленно, Аня возражает, что она как бы работает. Косой требует, чтобы она не работала. Аня разумно шлёт его к психиатру и принимает звонок от Хосе. Хосе собирается привезти купленные фото Ани Косому. Получает втык от начальства за то, что не сумела за пару часов вычитать одно единственное письмо, очень на это злится (мол, такой хамство она готова терпеть только от Грея) и удивляется, чего это начальник так злится. Пмс, не иначе.
Аня болтает с Итаном, потом ещё с кучей людей, потом идёт с Итаном потрепаться в вестибюдь, возвращается, снова получает пиздюль за не сделанную работу и злится, что от неё много требуют... и да, идёт снова читать смски от милого. Милый... в общем, короче, я не знаю, как это описать.
Моя кровать слишком велика без тебя.
Похоже, что мне, в конце концов, придется ехать на работу.
Даже такому мегаломаниаку, как генеральный директор холдинга, надо что-то делать.
х
Кристиан Грей,
Бьющий Баклуши Генеральный директор холдинга «Грей энтерпрайзес»
Пожалуйста, будь осмотрительной. Твои письма, отправленные с рабочего компьютера, мониторятся.
СКОЛЬКО РАЗ ПОВТОРЯТЬ ТЕБЕ ЭТО?
Да. Кричащими заглавными буквами, как ты говоришь. ПИШИ СО СВОЕГО БЛЭКБЕРРИ.
И ещё угроза прислать раба-водилу в качестве надзирателя, чтобы Аня не работала и тупо ждала смсок. А то ходит там, понимаешь, отвечает не сразу! Аня на радостях ему звонит, но отвечает белобрыся сука его секретарша. Косой оказывается на Очень Важном Совещании, но ради Ани шлёт всем лесом. Ему она жалуется на приставучего начальника и кокетливо просит не вмешиваться. Протрепавшись, Аня с опозданием приносит начальнику заказанный обед. Тот ВНЕЗАПНО! снова недоволен. Аня решает спросить прямо: почему это Джек такой злой?
— Ты сегодня какой-то сердитый. Я что-то не так сделала, чем-то тебя обидела?
Он удивленно вскидывает голову.
— Мне еще не хватало помнить твои промахи. Я занят. Мне не до тебя. — Он продолжает смотреть на экран компьютера, игнорируя меня.
«Ничего себе… Что я такого сделала?»
Я поворачиваюсь и выхожу из его кабинета; в какой-то миг мне хочется заплакать от обиды. Почему он так внезапно и сильно невзлюбил меня? В голове возникает очень неприятная мысль, но я прогоняю ее. Сейчас мне не нужна эта дребедень — своей хватает.
Я выхожу из здания, иду в соседний «Старбакс», заказываю латте и сажусь у окна. Вынимаю из сумочки айпод, втыкаю наушники. Выбираю наугад песню и нажимаю повтор, чтобы музыка звучала вновь и вновь. Мне нужна музыка, под которую я могла бы думать.
Процесс думания ей не очень даётся.
Мои мысли беспорядочно скачут. Кристиан — садист. Кристиан — сабмиссив. Кристиан не позволяет дотрагиваться до него. Эдипов комплекс у Кристиана. Кристиан моет Лейлу. Я издаю тихий стон и закрываю глаза — последняя картинка ранит меня больнее всего.
Могу ли я в самом деле выйти замуж за этого человека? В нем так много перемешано. Он такой сложный и тяжелый, но в глубине души я знаю, что не хочу уходить от него, несмотря на все его недостатки. Я никогда не смогу от него уйти. Я люблю его. Уйти для меня — все равно что потерять правую руку.
Еще никогда я не жила такой полноценной жизнью, не ощущала такой приток жизненных сил. После встречи с Кристианом я познала всевозможные глубокие и непростые чувства, новый опыт. С ним никогда не соскучишься.
Я вспоминаю свою жизнь до встречи с Кристианом, и она мне кажется черно-белой, как фотографии, сделанные Хосе. Теперь мой мир стал ярким, разноцветным. Я летаю в луче ослепительного света, и этот луч исходит от Кристиана. Я все тот же Икар, подлетающий слишком близко к солнцу. Я тихонько хмыкаю. Полеты с Кристианом — кто может устоять против мужчины, умеющего летать?
Аня старательно придумывает поводы не выходить замуж за косого, но не очень-то выходит, особенно на фоне её дроча на его денюжки. Да и работать ей как не хотелось, так и не хочется.
И тут, словно удар грома, меня поражает мысль: бескорыстная любовь, вот что ему нужно от меня, вот на что он имеет право. Он никогда не получал любви от своей матери-проститутки — а она ему необычайно нужна. Могу ли я любить его без всякой корысти? Могу ли я принимать его таким, какой он есть, несмотря на его признания, сделанные минувшей ночью?
Я знаю, что у него глубокая психическая травма, но не думаю, что она неизлечима. Я вздыхаю, вспомнив слова Тейлора: «Он хороший человек, мисс Стил».
Я видела убедительные свидетельства его доброты — благотворительная деятельность, щедрость, деловая этика. И все-таки он не видит доброты в себе. Не чувствует себя достойным чьей-то любви. Зная историю его жизни и его склонности, я догадываюсь о причине этого — вот почему он никогда и никого не пускал в свою душу. Смогу ли я преодолеть это?
Когда-то он сказал, что я никогда не смогу постичь глубину его испорченности. Ну, теперь он рассказал мне об этом. Если вспомнить первые годы его жизни, меня это не удивило… Хотя рассказанное стало для меня шоком. Но, во всяком случае, он сказал мне об этом — и теперь, кажется, ему стало легче. Ведь я все знаю.
Меньше ли он любит меня после этого? Нет, не думаю. Он никогда не чувствовал такого прежде, да и я тоже. Мы оба.
На моих глазах закипают слезы, когда я вспоминаю, как прошлой ночью рухнули его последние барьеры, и он позволил мне дотронуться до него. И здесь нам помогла Лейла с ее безумием.
Пожалуй, мне надо благодарить ее. И то, что он выкупал ее, уже не вызывает у меня такую горечь. Интересно, какую одежду он ей дал? Надеюсь, не сливовое платье. Оно мне нравилось.
Короче, на работу с обеда она тоже опаздывает. И начальник ВНЕЗАПНО! и в этот раз почему-то недоволен. Требует от неё кое-что распечатать... и Аня снова чапает висеть на телефоне, на этот раз с Мией. Мия, как и положенно богатой девочке, тоже нихрена не делает.
— Нормально. Только много дел. А ты как?
— Такая скука! Мне надо было чем-то заняться, вот я и взялась за подготовку дня рождения Кристиана.
День рождения Кристиана? Господи, я и понятия не имела.
— А когда он будет?
— Так и знала, что он ничего тебе не скажет. В субботу. Мама с папой хотят, чтобы все собрались на праздничном обеде. Я официально приглашаю тебя.
— Очень приятно. Спасибо, Миа.
— Я уже позвонила Кристиану и сообщила ему, вот он и дал мне этот номер.
— Классно.
Решили отметить день рождения Крситиана в тёплом семейном кругу, обязательно с Аней. Аня тотчас же строчит емейлы Грею, что бы ему подарить. Грей орёт, что что угодно, только пусть пишет с мобилки. Как будто от устройства зависит сложность взлома аккаунта. Они немного милуются, и Аня наконец-то идёт работать.
Её работа, разумеется, остаётся за кадром. Переносимся в конец рабочего дня, начальник созревает, чтобы наконец-то объяснить, чего это он требовал от Ани выполненных заданий.
Да, он хочет её трахнуть.
Он входит, закрывает дверь, и у меня моментально пересыхает во рту, а в голове пронзительно звучит сигнал тревоги.
Да что ж такое!
Его губы кривятся в нелепой улыбке, а в глазах горит темный огонь.
— Наконец-то ты в моей власти, — говорит он и медленно облизывает нижнюю губу.
Что?
— Ну… Ты будешь хорошей девочкой и внимательно выслушаешь то, что я тебе скажу?
Килл ит виз э фаер. 
), спасибо. Я тут подумала, когда я читала 50ОС, у меня было такое же выражение лица, как у статуи на аве Читеца 