1882 год шел, а весна стояла.
Париж утопал в благоухающих нежно-розовых облаках цветущей вишни и магнолии.
Париж больше не сиреневый, он нежно-розовый. Но цветущие вишни и магнолии больше навевают что-то восточное, нежели французское
За последний век многое выпало на долю Парижа. Все началось с Великой Французской Революции, которая провозгласила «свободу, равенство и братство» своим неизменным лозунгом, а затем вскоре после нее настала эпоха Наполеоновских войн. Во время Реставрации монархии Париж ненадолго смог вздохнуть спокойно, однако недовольство населения росло, и в июне 1830 года произошла еще одна революция, которая положила начало началу правления Луи-Филиппа, ставшего последним королем Франции. Затем еще одна революция — февральская 1848 года. О ней так славно писал Виктор Гюго.
После наступил долгий период затишья. К власти пришел Наполеон III. Несмотря на провальную внешнюю политику, именно при нем барон Осман начал свое грандиозное переустройство Парижа. Затем император совершил ошибку, ставшую для него фатальной — развязал франко-прусскую войну. И снова революция. Она случилась совсем недавно в сентябре 1870 года и вместе с последующим жутким периодом провозглашения Парижской коммуны, унесла десятки тысяч жизней. Пять лет Париж находился в военном положении.
Как же нудно читать эти вставки, будто бы нейронку для этого фика обучали на учебнике истории. Это не относится ни к героям, ни к чему, можно было бы обойтись первым предлжением. А заканчивается этот пассаж еще шикарнее:
И вот сейчас, когда все ужасы остались позади, город цвел и радовался весеннему солнцу в умиротворенной тишине утренних улочек.
Как будто бы ничего и не было. Ни последствий не описано, ничего. Просто ХОБА и все радуются. Что еще раз подтверждает, что описание тут ради описания и приосанивания знанием истории. Для ориджа оно не нужно.
Далее идет еще одна скучная историческая справка, на этот раз про здание оперы. Зато там же наши любимые "красивое, изящное, дорогое":
Ни один художник не был в силах отобразить всю красоту и великолепие Дворца Гарнье.
И снова цитаты без указания авторства:
«Пред ними гордое величье:
Картины, фрески, зеркала,
Колонны в мраморном обличье,
Атлас и злато — без числа…»
Закурив, Венсан зашагал по бульвару Капуцинок. Это место всегда вызывало у него приятный трепет. Здесь в доме №35 в прошлом апреле состоялось событие, которое в корне изменило его жизнь — выставка анонимного общества художников, живописцев, скульпторов и граверов, которую позже в газетах окрестили «первой выставкой импрессионистов». Сама выставка продлилась всего месяц, за который молодой художник посетил ее не менее десяти раз. Картины, представленные на ней, были чем-то новым и совершенно необыкновенным. Никто в Париже, да и во всей Европе, еще не писал так.
Ну вообще писали, просто выставлялись на выставке отверженных. Видимо, туда наш художник заглянуть не додумался
После нам коротко рассказывают, что герой захотел быть импрессионистом, а потом описывают его семью: отец - богатый меценат и покровитель искусств, а мать - светская львица.
Получив прекрасное образование, как и подобает отпрыску знатной фамилии, он много времени посвящал живописи и музицированию.
Почему музицированию, а не музыке? Религия не позволяет?
Помимо родного французского языка, он владел в совершенстве английским и итальянским языками, а также хорошо знал латынь и древнегреческий язык. Много времени он проводил в богатой уникальными произведениями семейной библиотеке, взахлеб читая труды Аристотеля, Данте, Платона, Гомера, Петрарку, Геродота, Овидия и других великих мыслителей прошлого.
Больше, больше фамилий! И талантов гг больше, БОЛЬШЕ!
Там, в этом обшитом деревянными панелями просторном помещении, уставленном бесчисленными фолиантами, Венсан ощущал себя в безопасности. По настоянию отца, Венсан пошел учиться на юридический факультет Сорбонны, где, правда, смог выдержать лишь год.
Когда ему было шестнадцать лет, он, еще совсем юнец, отправился в путешествие по Италии вместе с матерью и ее братом — Ламбером де Фиенном, на долгие три месяца, где посетил самые ее замечательные места.
Замечательные места... матери? Кстати, надеюсь, что имя брата тут все же не просто так.
Особенно его захватила Флоренция. Недаром основавшие здесь первое поселение римские ветераны в 59 году до н.э. прозвали ее цветущей.
Автор, уймись! Цифры и "н.э." в художественном произведении не смотрятся от слова СОВСЕМ. А для документалки ты не дотянешь, извиняй
Город был похож на драгоценную шкатулку из слоновой кости с филигранным узором выполненным из самых благороднейших металлов,
Самых! Благороднейших! Самых самых! Что значит каких? Благороднейших, конечно
Здесь, именно в этом чудесном городе, творили великие умы своего времени.
Именно здесь, Венсан впервые понял, что хочет писать и посвятить этому всю свою жизнь.
Чукча еще и писатель. 
На самом деле, речь, конечно, про живопись. Но ничто не мешает читателю подумать и о писательстве
Но больше позабавили вводные слова для двух соседних предложений. И нет, я не верю, что это авторский знак прием
Эта мысль была новой и опасной, и, естественно, он не осмеливался высказывать ее вслух, однако тайно он воображал себя великим живописцем, о котором говорит весь Париж.
Открою мальчику секрет: ты хотел быть не живописцем, ты хотел быть известным. Как и автор: не хочет писать, а хочет быть известным и наконец, получает свою славу
Далее автор уточняет, что герой очень хотел бы рассказать о своем намерении семье, но сделал это только через пять лет. В ходе повествования нам особо не поясняют, чего боится Венсан.
Он поставил сына перед выбором — либо он, сохранив положение в обществе и средства к существованию, забывает о живописи навсегда, либо, если ему столь угодно тратить свою жизнь на столь недостойное аристократа занятие, он должен сейчас же покинуть отчий дом.
Столь угодно, столь недостойное, столь покинуть, столь дом. автору самому не кринжово было писать все таким напыщенно пафосным языком? Нет, ладно речь героев, но их действия тебе какая религия помешала описать нормально, без лишних архаизмов?
Не в силах принять условия отца и отказаться от живописи, Венсан навсегда поступил так, как велел ему долг чести.
Навсегда. Поступил. Так. Как велел. Ему. Долг.
Навсегда. Поступил. Так.
Собрав самые необходимые вещи, он в тот же вечер переступил порог дома в районе Сен-Жермен, чтобы больше никогда туда не возвращаться.
Господи, тебе батя оплачивал книги, образование, одежду. Помогал тебе, а ты с одной фразы сразу "никогда не вернусь". Ну тут совсем подростковый максимализм, да и в целом как-то необоснованно. Хоть бы побольше описали ссору их что ли, потому что по паре фраз не видно, что отец тебя настолько задел, что "больше никогда не возвращаться".
Он решил взять псевдоним Дюплесси, отчасти чтобы позлить отца, отчасти для того, чтобы доказать самому себе, что он больше, чем его аристократическое происхождение. Первое время приходилось туго. Не привыкший к лишениям, он тяжело переживал изменившиеся условия жизни. Его отец, сменив гнев на милость, положил ему небольшое содержание в девятьсот франков в год, которого, однако едва хватало на оплату небольшой комнаты на мансарде, где художник расположил свою студию, пищи, холстов и красок.
Страдания, смотрите, он страдает! Опять же со слов автора. И этот абзац даже меньше, чем историческая справка об истории Парижа, настолько Люмьер похуй на своего героя.
Буквально в следующем предложении его все равно ждет успех:
Тем не менее через несколько месяцев его заметили. Это случилось, когда он, расположившись в небольшом кафе, рядом со строящимся зданием Новой Оперы — несомненного творения архитектора Шарля Гарнье, делал наброски посетителей, когда к его столику подошел темноволосый господин.
Несомненное (!) творение. Ну и построение предложения ужасное, читается с трудом.
Получив утвердительный ответ, он дал художнику свою карточку и попросил его принести их в его салон.
Вопрос к анонам знатокам: в те времена уже были кафе и карточки?
Так и случилось. Картины пришлись по вкусу торговцу и вскоре их удалось продать по приличной стоимости. Окрыленный успехом, Дюплесси начал писать усердней, пробуя новые техники и сюжеты.
Да, чтобы мы точно не запутались, автор теперь и новую фамилию использует только в путь.
Кстати, как вам жизненные лишения на несколько месяцев в жизни молодого художника? Ван Гогу и не снилось, как говориться
Однажды на одной из выставок он повстречался с отцом. В тот день одна из его картин
Однажды, на одной, одна картина..
он заметил, что отец пристально ее изучает. Позже, оказалось, что картина так пришлась по вкусу герцогу, что тот подумывал ее купить, не зная, что автором является его собственный сын.
То есть ты сменил фамилию, чтобы позлить отца, но даже не сказал ему об этом? И оффтоп: если твой отец так сильно не хотел видеть тебя художником, то почему не оставить его фамилию, ведь это бы точно его взбесило? Кроме того, автор пишет, что на выставках Венсан слышал шепотки аристократов, видимо, намекая, что те признали в нем сынка мецената. И неужели никто не рассказал его отцу?
Юноша по имени Виктор Люмьер, которого нельзя было назвать выдающимся премьером театра, да едва ли его вообще кто-то замечал, любил Дворец Гарнье, который стал ему домом после того, как в совсем юном возрасте он остался в Париже в качестве одного из воспитанников старой оперы и впоследствии, много лет спустя, когда Новая Опера была открыта, стал частью новоиспеченной труппы.
Ужасное предложение. Такое нагромождение деталей, слабо связанных друг с другом вызывает только одно желание: пропустить бы все это и скорее б к ебельке 
Он стал парижанином не по собственной воле. Едва ли за двадцать, он бы полон надежд и веры в будущее, в счастливую дерзость собственной жизни над настоящим, танцевал со всей душой и чего-то ждал.
Возвращение "настоящего парижанина по-парижски" (тм).
А вообще я так и не понял, что там с "не по собственной воле", потому что после этой фразы автора понесло вообще в другую степь.
Ив Люмьер был старше своей молодой жены на пятнадцать лет, а потому скончался раньше, оставив ту с пятилетним мальчиком на руках. Его не пощадила болезнь.
Так он поччил потому что был старше или потому что болезнь беспощадна? Все же разные вещи, и первая куда более ожидаема для будущей вдовы, чем вторая
Виктор, будучи ребенком, также часто и много болел, отчего врачи говорили, что у мальчика очень слабое здоровье,
Тут причина и следствие перепутаны местами. Не "отчего врачи говорили", а "врачи говорили, что это из-за того"
Элизабет на тот момент было всего двадцать три года.
Вот это дева старородящая конечно
Сколько же костюмов были ею украшены! Элизабет работала много и с удовольствием. Бусины и стразы, блестящие, как драгоценные камни, переливающиеся жемчужины и дорогие нити из лучших материалов, самые прекрасные и качественные ткани становились в ее руках чем-то особенным. Работа была в радость, а потому в первое время они жили достаточно хорошо и спокойно.
Описание дорогих материалов (кстати, откуда они у бедствующего театра?) ничего не говорят о мастерстве швеи. Вставлены ради букв.
Виктор же, по обыкновению, часто болел,
Болеют не по обыкновению, а по причине слабого здоровья
Поскольку Виктору особенно нечем было заниматься, мальчик был пристроен к балетному детскому классу,
Что там за Буратино, которого пристроили к классу? 
в котором занимались дети непутевых балерин, или дети просто работников оперного театра, которые хотели пристроить своих детей.
Да что там за деревянный класс со строящимися детьми? В балет деревянных не берут, автор, ты чего?
Не дай бог, если какой-нибудь ребенок мог сорваться со стропил подвесного этажа, пропасть в подвалах или же вовсе погибнуть при неудачном падении в какой-нибудь открытый люк.
"Не дай бог" говорят в купе с каким-то конкретным событием: не дай бог ребенок упадет. Если употребить это по авторски: не дай бог ребенок может упасть, - то пора бы всех детей с планеты Земля забрать, а то не дай бог могут пораниться.
И с возрастом Люмьеру стало интересно и танцевать, и пробовать себя на прочность в столь непростом искусстве, которое достигало самых вершин изящества.
Искусство достигало? Или Виктор уже достиг? Шо то хуйня, шо это. И как всегда одинаковые эпитеты. Да, дальше никакого восхищения балетом маленьким мальчиком нет. В интервью Цискаридзе восхищения балетом и любви к нему больше.
И вот спустя двадцать один год он был в составе труппы Гранд-Опера, и пусть он не был этуалем — звездой театра, но занимался любимым делом, которое приносило, пускай и не слишком много, но все-таки энное количество франков в месяц, которых хватало на то, чтобы неплохо питаться и быть одетым. Конечно, в двадцать восемь лет начинало казаться, что вскоре должен был наступить конец танцевальной карьеры, потому что все травмы уже достаточно сильно беспокоили, а постоянный прием опиатов и вовсе портил последнее, и так слабое с самого детства, здоровье. Но Виктор все еще танцевал на сцене, потому что не мог не танцевать. Не стоять там, не двигаться под музыку, живя ей и сочувствуя. Театр был для него смыслом жизни.
Если для него театр - смысл жизни, он бы тем более думал об уходе, потому что здоровье с годами худшеет, опиаты делают хуже, и то, что вчера было твоим прыжком, ты сегодня уже так высоко не прыгнешь. Физически. Потому многие артисты уходят, чтобы "не позорить театр". Чтобы потом можно было учить новое поколение на тех спектаклях, которые и правда стоящие, а не на кряхтящем деде, который танцует, потому что не может не. Может.
Элизабет Люмьер вернулась в Руан, когда сыну исполнилось десять лет, а ее старая и больная мать стала совсем плоха — женщине было уже за пятьдесят, и она перенесла тяжелый катар легких, а потому ей не стоило оставаться в одиночестве.
Снова упоминание людей и событий, которые ничего не значат для сюжета. Где была бабуля, когда внук только родился, а ее дочь стала вдовой?
Виктор был пристроен старой опере на Ле Пелетье, а потому мог жить и работать в театре, а потому она оставила его, 1
Я сначала подумал, что мне показалось, но потом перечитал и понял: тут действительно с разницей в пять слов повторяется "а потому".
попросив писать ей по мере возможностей и приезжать в родной город. Впрочем, из-за постоянной работы он бывал там в юношестве разве что пару раз в несколько лет, а потом ко времени, когда работы становилось все больше, а здоровья и сил все меньше, его хватало разве что на несколько писем и несколько визитов в год.
Виктор любил и уважал свою мать, был ей благодарен, а потому, конечно, посылал немалую сумму от заработанных денег, чтобы помогать своей семье, как и полагалось достойному отпрыску.
Меня уже тошнит и от слова "немалый", и от слова "отпрыск". Может, в чтения я и не вставлю все куски, но этого добра тут так много, что я за пол главы удавился.
Люмьер практически не помнил отца, но мать говорила, что он был очень сильно на него похож:
Отец на сына?
Премьера оперы на новой сцене была запланирована намедни, что едва ли у танцоров хватало времени на что-либо еще, кроме как на постоянное оттачивание поддержек, фуэте и вариаций.
Премьера оперы состоялась до открытия новой сцены, если уж автор так любит историю
По вечерам доставало времени лишь на то, чтобы прочитать несколько страниц какого-нибудь романа или помузицировать на скрипке — талант отца все-таки нашел свое рождение в Викторе.
Я вот не прелставляю, как с описанным подкошенным здоровьем, он не только солировал в балете, но успел еще и научиться неплохо играть на скрипке. Человек и пароход х2
Скрипка досталась Люмьеру после смерти родителя, и он с большим удовольствием обучился игре на инструменте, попросив об этом одного из музыкантов, живущих в Гранд-Опера, чтобы тот помог ему освоить столь прихотливый инструмент.
Виктор хотел научиться, попросив об этом музыканта, чтобы тот помог освоить. Ewwww
Виктор любил танцевать, но каким же величайшим открытием в юности стало для него то, что музицирование приносит такое невероятное удовольствие, что он бы с радостью посвятил свою жизнь игре на скрипке, но нельзя было отрицать того, что Люмьер был замечательным танцором, вдохновленным и неистовым, пусть и не выбившимся в этуали Национальной академии музыки.
Анончики, я все. На сегодня уж точно. А это еще не конец главы, но боже как же оно душно, нудно. Отвратительное введение персонажей, узнавать этих МэриСьюшек дальше не хочется совсем. Последний абзац оставляю как квинтессенцию авторского искусства
А Дворецкого смотрел, но как папку Сиэля звали, не помню уже. Не, конечно, если читать с начала, то там рано или поздно разберешься в этой групповушке, тут и спорить не буду.