— Профессор Дамблдор, мне нужна помощь.
Всё. Вот так, решительно. Надо было сделать это намного раньше, чего он вообще ждал?
— Конечно, Мартин, я понимаю, — сочувственно взглянул на него директор. — Полагаю, Северус всё рассказал тебе?
Лэнс кивнул, сжав под столом кулаки. Это не трусость, повторил он себе. Ты просто заигрался и запутался, да ещё и Северуса в это всё втянул. Давно пора было это прекратить. Конечно, он подведёт Дамблдора своим уходом в феврале, нового учителя на эту должность и так найти непросто — даже не в середине года, — но он постарается его уговорить, директор должен понять...
Что Северус имел в виду, когда сказал, что любит его?
Нет! Не думать об этом. Не здесь. Не сейчас.
— Пожалуйста, скажите, что вы всё это придумали, — вырвалось у Лэнса. — Я пойму. Я уеду сегодня же… или, если вам будет угодно, после того, как вы найдёте мне замену, но, честное слово, я…
— Меня всегда удивляло, — перебил его Дамблдор, нахмурившись, — до чего странная репутация у меня, судя по всему, сложилась в некоторых кругах.
Лэнс закусил губу.
— Вы знаете, какие слухи ходят о должности профессора защиты от тёмных искусств. Мне всегда казалось, что это преувеличение…
— Ты всегда был достаточно храбр, — кивнул Дамблдор. — Почти как гриффиндорец.
Лэнс поморщился.
— Учитывая контекст беседы, буду считать это комплиментом… И тем не менее, вы не можете отрицать, что в Хогвартсе действительно оказалось опасно, причём опасность может грозить всем. Один оборотень чего стоит — но про Люпина вы меня хотя бы предупредили.
— Я принимаю твой упрёк, Мартин, и согласен, что часть ответственности за сложившуюся ситуацию лежит на мне, — вздохнул Дамблдор. — Я был связан обещанием Эйлин молчать до определённого момента, а когда понял, что дальше молчать преступно, похоже, стало уже слишком поздно.
Слишком поздно, отдались эти слова в ушах у Лэнса. Ему захотелось заорать от отчаяния, вскочить, что-нибудь разорвать или сломать. Что бы он делал, если бы был предупреждён? Хотя… какому нормальному волшебнику пришло бы в голову предупреждать его о таком?..
— Постойте, — вдруг сказал он. — Вы же… вы позволили Северусу поехать со мной на каникулы. Почему вы не сказали о проклятье ещё тогда?
Дамблдор вновь тяжело вздохнул.
— Это было моей ошибкой, я очень виноват перед тобой. Я основывался на информации, полученной от Эйлин: Северус в детстве дружил с соседским мальчиком, и тот погиб всего лишь после трёх месяцев их дружбы, или даже меньше. Поэтому когда ты пришёл ко мне за разрешением, чтобы Северус отправился к тебе на каникулы, я… Я подумал, что проклятие уже запущено и процесс необратим.
— Значит, что-то заставило вас передумать?! — отчаянно воскликнул Лэнс. — Иначе мы бы так ничего и не узнали — пока не…
Он умолк, не в силах продолжать.
— Ты прав, — согласился Дамблдор. — На каникулах я провёл много времени, пытаясь найти как можно больше информации о проклятье. Нельзя сказать, чтобы это было приятно, но познавательно — вполне. Северус рассказал тебе детали? — Лэнс покачал головой, и Дамблдор продолжил: — Родители Эйлин Принц не смогли смириться с её выбором спутника жизни и прокляли её потомство, обладающее недостаточной, по их мнению, чистотой крови. Поразительно, до каких чудовищных вещей может дойти стремление некоторых сохранять чистоту рода любой ценой и не позволять отношения с теми, кто не соответствует высоким стандартам Слизерина… ты же согласен, верно?
Лэнс вспыхнул.
— Если вы намекаете на мою семью, то у нас никогда не пользовались такими варварскими методами!
— Конечно, — кивнул Дамблдор. — Лишение наследства, безусловно, гуманнее.
— Не думаю, что сейчас самый подходящий момент говорить об этом, — изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, ответил Лэнс. — Что ещё вы знаете о проклятье? Можно ли как-то избежать его действия?
— Я встретил только два описания похожих случаев в моей библиотеке. В восемнадцатом веке Хлодвиг Хитрый, самоучка, изучавший Тёмные искусства, проклял так свою невесту Гайю, которая отказалась от помолвки с ним и вышла замуж за другого. У неё родилось трое детей, и ни один из них не дожил до двадцати пяти лет, к большому удовлетворению Хлодвига: очевидно, и они, и Гайя очень страдали. Но его не интересовали побочные жертвы проклятья, вроде тебя, и он не делал о них никаких записей. Второй случай произошёл лет пятьдесят назад, я даже помню, как о нём писали в газетах. Там молодой юноша, который должен был умереть из-за того, что его невеста Эмили Перкинс оказалась проклятой, пытался найти способ, как снять это проклятье, писал в редакции научных журналов по чарам, но довольно скоро с ним произошёл несчастный случай: он попал под магловский автомобиль. Эмили после этого ушла в затворничество и перестала общаться с кем бы то ни было, чтобы не подвергать никого опасности. Как видишь, этого слишком мало, чтобы делать какие-то выводы.
Лэнс, жадно вслушивавшийся в слова директора, не мог избежать разочарования.
— Но что же мне делать? И что делать Северусу — ведь жить так ему будет невыносимо?
Дамблдор пристально на него посмотрел.
— У меня нет ответа на вопрос, что именно тебе делать, Мартин, чтобы избежать действия проклятья. Может ли быть, что ты спасёшься, если уедешь? Кто знает, но сомневаюсь, что для проклятья имеет значение расстояние, оно ориентировано на чувства. Тем более что Хогвартс лучше защищён магически… Возможно, тебе бы помогло, если бы ты смог выбросить всё это из головы и разлюбить Северуса. Со всех точек зрения полезнее не влюбляться в шестнадцатилетних волшебников, особенно увлечённых Тёмными искусствами, но, к сожалению, этот совет не всегда выполним. Приходится жить с тем, что есть, и быть готовым к последствиям.
Лэнс сжал кулаки. Ему легко говорить!.. Но да, в том, что надо разлюбить Северуса, директор, конечно, прав. Повезло ещё, что он ограничился всего лишь этой рекомендацией, а не уволил его на месте.
Впрочем, разве он и так не собирался увольняться?..
— Я готов к последствиям, профессор Дамблдор, — услышал он собственный голос, — и я прислушаюсь к вашему совету.
Они с Северусом и так практически не общались с его дня рождения. Теперь понятно, почему он его избегал, и теперь Лэнс, конечно, тоже будет его избегать: он ведь знает об опасности, именно этого и хотел бы Северус, и вскоре всё это должно пройти само собой.
Но раньше он не знал, что Северус любит его. Какова вообще будет теперь жизнь Северуса с таким грузом, свалившимся на его плечи?..
Нет! Сейчас не нужно об этом думать. Об этом вообще не нужно думать.
— То есть ты остаёшься, Мартин? — спросил Дамблдор, блеснув очками-половинками. — Это большой риск, ты понимаешь?
— Да, — сказал Лэнс, укрепляясь в своём решении. — Если… если вы считаете это допустимым. Раз уж для проклятья не имеет значения расстояние…
Пожалуй, разлюбить Северуса будет гораздо проще не где-то вдалеке, а непосредственно на уроках, если он продолжит вести себя так же невыносимо, как в последний месяц.
Дамблдор вздохнул.
— Если у тебя получится… Нет, нет, ничего. Ладно.
— Профессор Дамблдор, будьте уверены, я не…
— Оставь это, Мартин, — махнул рукой Дамблдор. — Не нужно лишних слов. Я мало чем могу помочь здесь, но знай, что если тебе будет сложно, или ты не выдержишь, или всё-таки захочешь уйти — двери моего кабинета всегда будут для тебя открыты.
— Спасибо, профессор, — отозвался Лэнс.