Дракон рассмеялся и, оголив острые как кинжалы зубы, прошипел несколько неожиданно певучих фраз.
Валналан уже не раз успел пожалеть, что так и не сподобился выучить древний язык драконов. Если бы он умел говорить по-драконьи, то сейчас ему не пришлось бы использовать бездарного уродца-полурослика в качестве переводчика и терпеть общество его еще более уродливого охранника-гибрида.
Это все было невероятно унизительно для Валналана.
— Что он сказал? — мрачно поинтересовался он.
— Дракон готов отдать нам артефакт, но взамен ему нужен... временный партнер. Кажется, до следующего полнолуния.
— Какой такой партнер? — Валналан нахмурился. — Не мог дракон затребовать такую нелепицу! Спроси его еще раз.
— Вал, драконы не любят...
— Спрашивай. Иначе обратно в город пойдете одни, и на этот раз с полуэльфами в лесу придется разбираться самостоятельно.
Гибрид предостерегающе клацнул синюшными клешнями, но полурослик жестом успокоил его, а потом, тяжело вздохнув, снова задал дракону свой вопрос.
Дракон выдохнул облачко безвредного дымка в горячий воздух над их головами и снисходительно, нарочито медленно повторил все те же певучие фразы.
Когда дракон добавил несколько новых слов в конце своей речи, Валналан почувствовал на себе странный липкий взгляд этого высшего существа, и ему совершенно не понравился такой опыт.
— Я все перевел правильно, — сказал полурослик. Он достал из кармана походной мантии красное яблоко и, обтерев его об одежду, откусил огромный кусок. — Что будем делать? Артефакт нам нужен, иначе мы останемся в долгу перед королем людей.
Валналан поморщился. Король людей оказался тем еще ублюдком, и быть у него в долгу совершенно не хотелось. Не хотелось, впрочем, и участвовать во всей этой авантюре; Валналану претила сама мысль о том, что придется читать дракону сказки, показывать фокусы и играть с ним в волшебные шахматы целых две недели.
— Жре-бий, — неожиданное слово, да еще и сказанное на всеобщем языке, из уст дракона прозвучало откровенно инородно.
Было немного странно, что из всего литературного богатства всеобщего он знал его и решил произнести его, но Валналан не придал этому особого значения.
— А что, — он ухмыльнулся. — Змей дал неплохую идею. Ну что, бросим жребий?
Полурослик и гибрид переглянулись. Полурослик что-то пробормотал на одном только им двоим известном языке. Гибрид сплюнул в сторону и кивнул.
— Мы согласны.
— Вот и отлично. Начинаем.
Валналан самонадеянно решил, что ловкость рук поможет ему выйти сухим из воды и одним махом и отвертеться от гибрида (или полурослика), и получить мешок звонких монет в награду за артефакт.
Напрасно.
Валналан трижды вытащил самую короткую соломинку.
— Дьявол! Этого просто не может быть! Вы вдвоем решили меня провести, да?
Полурослик опять вздохнул.
— Вал, ты ведь прекрасно знаешь, что я не умею врать, а мой спутник…
— Я знаю! — Валналан в сердцах бросил свою соломинку на землю.
— Даже лучшие иногда проигрывают, Вал, — почти равнодушно пожал плечами полурослик. — И потом, ты единственный из нас являешься почти бессмертным, так что тебе это временное партнерство в любом случае ничем не грозит.
Если бы Валналан был чуть более внимательным к чему-то кроме собственного униженного достоинства, то обязательно спросил бы, какое отношение его условное бессмертие имеет к сделке с… Змеем, но вместо этого он просто принял свой удел, выторговав у полурослика и гибрида значительную прибавку к своей доле.
— И только попробуйте не вернуться за мной через две недели, — мрачно произнес он на прощанье своим попутчикам. — Я заставлю вас пожалеть об этом.
Сам Валналан пожалел о том, что ввязался во всю эту авантюру, уже в самую первую ночь с драконом.
Валналан абсолютно ничего не знал о ритуале спаривания драконов, но, когда Змей начал не просто смотреть на него тем самым странным липким взглядом, но и тыкаться горячей мордой ему в живот, у него появились некоторые подозрения.
Подозрения укрепились, когда Змей осторожно подцепил когтем край туники и в одно быстрое движение разодрал ее. Вторым когтем он сорвал ножны и отбросил их в другой конец пещеры, хотя они оба прекрасно понимали, что едва ли даже отравленный кинжал смог бы нанести хоть какой-то ущерб настоящему дракону.
— Что?.. — только и успел выдохнуть Валналан, когда Змей обдал его с ног до головы своим горячим дыханием и длинно лизнул раздвоенным языком теперь обнаженный торс.
Валналан вскинул руки и уперся в темно-красную чешую на морде Змея, чтобы оттолкнуть его от себя. Ему удалось только потерять равновесие, упасть спиной назад и пребольно удариться затылком.
Лапа Змея не была чудовищно огромных размеров, как у по-настоящему древних особей, но достаточных, чтобы воспользоваться моментом и легко перевернуть Валналана на живот, вжать его в землю и обхватить за талию.
На зубах Валналана заскрипел песок, смешанный с глиной и пеплом. Одновременно с этим на нем затрещали и порвались штаны, оставив его абсолютно нагим, если не считать сапог, и беззащитным.
С неожиданной ясностью Валналан понял, в каком значении использовалось слово «партнер» на самом деле и почему полурослик напомнил ему про его одолженное бессмертие.
— Нет! — выкрикнул Валналан. — Не смей! Отпусти меня!
В отчаянии он вцепился в чешую на державшей его лапе, попытался скинуть ее с себя, а после, когда понял, что это невозможно, начал пальцами и ногтями цепляться за отдельные чешуйки, чтобы выдрать их с корнем.
Змею это не причинило совершенно никакого вреда, а вот Валналану… его ногти оказались неприятно хрупкими, равно как и кожа. Он заскулил — больше от унизительной беспомощности, чем от боли, хотя хватало и ее.
Змей заме. Должно быть, он наблюдал за провальным сопротивлением Валналана, за тем, как его ладони стали скользкими от пота и крови.
— Не надо… — всхлипнул Валналан.
Его уже трясло, весь былой лоск и бравура избалованного наследника рода и вольного любителя приключений слетели с него вместе с одеждой и парой сломанных в ничто ногтей.
Он почувствовал разгоряченный язык на своих изувеченных пальцах. Дыхание Змея почти обжигало, но осторожные прикосновения языка были по-своему приятными и неожиданно успокаивающими.
«Я не хочу твоей боли, Выбранный Жребием, — пронеслась в его голове чужая мысль. — Прими меня, и мы оба получим от этого удовольствие».
Это были слова Змея.
Дьявольская телепатия.
Раны на пальцах заживали со стремительной скоростью. Язык осторожно коснулся затылка, где уже вовсю разливался огонь боли, и она в ту же секунду отступила.
Так Змей говорил ему, что боли можно избежать, если перестать сопротивляться.
Валналан был известен своей природной особенностью приспосабливаться к любой ситуации, умением найти выгоду там, где другие не находили ничего, кроме собственной гибели. Но сей час Валналан понимал, что впервые за всю свою жизнь наткнулся на непреодолимое препятствие — выйти сухим из воды на этот раз не получится.
Собрав в кулак остатки силы воли, он принял решение: пусть сегодня выгодой станет его собственная жизнь. И плевать на то, что ради этого придется раздвинуть ноги перед каким-то драконом.
— Если… я не буду сопротивляться, т... то я останусь в живых?
«Мне нет нужды убивать тебя, Выбранный Жребием. Я сохраню тебе жизнь».
Валналан горько усмехнулся.
— Тогда делай, что должен.
Змей лизал его своим раздвоенным языком везде, где мог, начав с затылка и шеи. Валналан не знал, что такого содержалось в слюне дракона, но чем ниже спускался Змей, тем сильнее разгорался в самом Валналане какой-то неприятный жар.
«Интересно, — подумалось ему, — а ученые мужи знают про эффект афродизиака у слюны дракона?»
Он не мог припомнить, чтобы зелья с этим компонентом продавались из-под полы у травников «для повышение энергии мужеской».
Его собственный привставший член предательски дернулся, когда язык обвился вокруг него, подобно змее, надавливая одновременно везде, от головки до промежности.
Валналан застонал. Ему было уже не под силу осознать, когда и как именно это случилось, но он стоял на коленях, опершись о землю локтями и подавался бедрами вперед, пытаясь прийти к известно какому финалу.
Вот только у Змея явно были другие планы. Отпустив уже до конца налившийся кровью член, он устроился точно за Валналаном и несколько раз ткнулся горячей мордой в задний проход только для того, чтобы снова пустить в ход свое проклятое тайное оружие.
Когда горячий, тонкий, до невозможного подвижный язык вошел внутрь него, Валналан не смог удержаться от богохульства:
— Боги!
Змей удовлетворенно зафыркал что-то, но влезать в голову Валналана не стал, давая ему насладиться новыми ощущениями, полными неприличной неги и уродливой похоти.
Жар внутри превратился в огненный шар, что с каждым движением отзывался в промежности и внизу живота волной такой силы, что Валналана снова начало потряхивать, только на этот раз не от страха, а от жажды.
От желания.
— Пожалуйста, — вновь заскулил он, не зная, к кому и зачем обращался. — Пожалуйста.
Валналан не видел отростка, который Змей выпустил из своего лона, но почувствовал горячее прикосновение к заднице чего-то неприлично увесистого. К счастью для Валналана, его мозг уже был достаточно отравлен слюной дракона, чтобы не понять, насколько большим мог быть этот отросток.
Змей не торопился. Он долго дразнил Валналана, надавливая на растянутое языком, расслабленное и припухшее естество, явно наслаждаясь всхлипами, стонами и нечленораздельными захлебывающимися мольбами.
И все же это не могло длиться вечно.
Когда огромный отросток начал входить в него, боль была, но Валналан не успевал почувствовать ее, потому что магия выделений дракона оказалась гораздо сильнее. Он даже почти не чувствовал того, как глубоко внутрь него входил отросток, как живот растягивался и деформировался уродливой выпуклостью.
Валналан вжался лбом в землю и, как только Змей начал медленные и неглубокие, но ощутимые движения вперед-назад, до крови вцепился зубами себе в предплечье, лишь бы не заорать в голос очередное богохульство.
Боги, как хорошо!
Змей выдохнул струю дыма в воздух — Валналан почувствовал запах огня — и опустил голову, чтобы осторожно прикусить плечо своего «партнера». Он не пролил и капли чужой крови.
В то же мгновение Валналан вскрикнул и излился на землю, не выдержав больше таранившего его задний проход отростка и боли, что мешалась с наслаждением. Все его тело дрожало, нет, трепетало от переизбытка ощущений и слишком чужеродной, слишком древней магии.
Змей снова замер, и Валналан, к которому неожиданно быстро возвращался рассудок, порадовался, что все это вот-вот закончится. Он не знал, насколько сильно заблуждался, и понял это только в момент, когда лапа Змея обхватила его и потащила куда-то вверх.
Змей сел на задние лапы и, без особого труда развернув Валналана лицом к себе — отросток поразительно легко провернулся внутри даже несмотря на бесконечную пульсацию только что излившегося нутра — и продолжил свои движения.
— Подожди, — испуганно зашептал Валналан. — Я же... Нет, стой, дай мне…
Вот только теперь Змей его не слышал. Он уже не просто толкался своим отростком, но, обхватив Валналана уже двумя лапами, предусмотрительно прижав его руки к бокам, водил его тело вверх-вниз, ускоряясь с каждым новым движением.
Это было пыткой. Истерзанный магией и проникновением Валналан не мог даже поднять руки, чтобы ударить Змея, не мог зажаться, чтобы не приостановить, но хотя бы замедлить этот жестокий темп, и теперь он видел, что происходило с его телом, видел свой живот, который отросток Змея растягивал до невозможных пределов, осознавал, что именно происходило с его естеством и нутром.
Валналан запрокинул голову назад и начал кричать.
— Прошу! Хватит! Нет, умоляю! А! Нет! А! А!
Он дергался из стороны в сторону, но ничего путного не добился; с левой ноги слетел сапог, а когти оставили несколько слабо кровоточащих ран на коже в отместку. Змей зарычал и сжал его так сильно, что затрещали ребра.
Отросток вошел в него настолько глубоко, насколько позволила анатомия Валналана, и он снова ошибочно решил, что конец близок.
Валналан не знал, что драконы откладывают яйца.
Отросток начал расширяться в самом низу, и Валналан сначала ошибочно принял это за аналог уплотнения на пенисах псовых, но потом расширение стало медленно подниматься наверх, раздвигая нутро Валналана еще сильнее.
Это было не просто больно. Это было чудовищно больно, как будто что-то располосовывал его внутренности невидимым кинжалом.
— Боги, боги, боги… Прошу, хватит, остановись, не надо, нет, нет, нет, — охрипшим полушепотом умолял Валналан, но Змей был глух и слеп к страданиям гуманоида.
Он прижал Валналана к себе и заставил уткнуться лицом в горячую чешую на животе. Все вокруг заволокло дымом, и кое-что из этого Валналану пришлось вдохнуть. У дыма из пасти Змея был привкус особой жженой травы и чего-то еще.
Запах был предназначен для того, чтобы успокоить жертву, пока нечто поднималось внутри его тела, и это сработало. Валналан обмяк, расслабился, позволил Змею взять над ним полный контроль.
«Еще немного», — попытался приободрить его Змей, слизывая с его щек слезы.
Но Валналану было уже все равно. Добрую четверть часа яйцо поднималось по отростку, и все это время он как будто перестал существовать.
Блаженное неведение. Если бы только Змей дал ему такую возможность с самого начала!
Валналан пришел в себя когда Змей уже унес его к своему лежбищу и осторожно положил подле себя на всегда теплую лежанку.
Он опустил глаза и увидел свой неприятно и красноречиво округлившийся живот.
— Когда? — спросил он, надавив на выпуклость. Кожа под пальцами была неподатливой в одних местах и слишком мягкой в других.
Змей нежно фыркнул и ткнулся мордой в плечо Валналану.
«Через тринадцать дней, Выбранный Жребием. Через тринадцать дней ты произведешь на свет мое продолжение».
Валналан чувствовал себя разбитым. Каждую мышцу сводила судорога, левый глаз дергался беспрестанно, на теле застывала пленка из всяческих выделений... Ему даже не надо было дотрагиваться до своего измученного растянутого заднего прохода или изучать его перед зеркалом, чтобы понять: он мог бы сейчас вставить туда собственный кулак, если бы захотел.
Валналан рассмеялся, одновременно размазывая по лицу слезы и сопли.
Змей обвился вокруг него, почти по-кошачьи урча. Теперь ему осталось только терпеливо ждать момента, когда Валналан успокоится.
Им нужно было поговорить о гнезде.
Не чета кубикам Хана Соло 
