— Не ожидал вас тут увидеть, Шофранка Арнасовна!
— Можно на “ты” и просто Шофи, — улыбнулась она, изображая дружелюбие.
— Тогда просто Ермек, — молодой астрофизик протянул ей руку. — Не люблю, когда моё имя сокращают.
Шофи это и так знала, но кивнула. Лично против Ермека Симонова она ничего не имела: высокий статус он заслужил честно, никого не подсиживая, в склоках и подковёрных играх замечен не был. А что у паренька глаза загораются, когда речь заходит о графе — так их начальство у многих подобную реакцию вызывает.
Другое дело, что в зоне отдыха собрались именно такие, как он: преданные и делу, и графу. Открытый и немного простодушный Ермек озвучил то, что прочие громко подумали: а “отказница”-то что тут забыла?
Интересно, что сказал бы этот хороший мальчик — Ермек её младше лет на семь, если не больше, — узнай он, какой такой груз тайком возят на Луну последний год?
При других обстоятельства Шофи действительно ни за что бы не оказалась на виду у кабинета графа, демонстрируя свою готовность и желание получить назначение на лунные верфи. Её вполне устраивала работа на Земле.
Но десять дней назад любопытная Шофи сунула нос туда, куда ей доступа не давали. Разумеется, воспользовавшись чужим ключом — в несусветном бардаке, что поднялся из-за замены СБ космодрома на галицинских ребят, и не такое теряли.
И открылось ей, что среди прочих грузов под видом медицинского оборудования, экспериментальных установок или элементов системы жизнеобеспечения для постройки поселения на Луну доставлялись сотни однотипных крупных контейнеров неизвестного происхождения. Отследить, откуда они шли, ей не удалось, равно как и добраться до настоящих спецификаций. Что само по себе выглядело подозрительно: ведь вся техника, что шла через космодром, по десять раз проходила проверки качества. А тут нет сертификатов — нет гарантий. Неужели лунатики согласились бы доверять свои жизни непонятно где, как и кем собранным установкам? А если что-то сломается, как они чиниться будут?
Но дело было не только в этом. Шофи зацепилась за маркировку радиационной изоляции высокой степени защиты. Что в понимании любого работника космопорта означало, в том числе, дополнительные десятки килограммов свинцового щита. Лишний вес — лишние затраты на то, чтобы вытащить его из гравитационного колодца.
А главное — зачем? Поселение от космической радиации закрыто — его с самого начала проектировали под лунной поверхностью, для чего уже давно бурили многочисленные шахты и тоннели. А на Луну контейнеры везли в надёжно экранированных тягачах.
Ответ напрашивался только один: щиты нужны были не от внешнего, а от внутреннего излучения.
Шофи недолюбливала гематофагов, но никогда раньше и мысли не допускала, что антивампирский террор может быть в чём-то прав. Радикалы, твердившие о межвидовом конфликте и жаждавшие освободить человечество от паразитов казались ей кучкой идиотов, которым лишь бы разрушать и сеять хаос. Да, система сотрудничества с людоедами имеет свои минусы, но Шофи видела, что плюсов куда больше.
Её тепличный мирок ценного и обласканного системой сотрудника пошатнулся, когда она осознала: на лунную базу поставляют сотни, а то и тысячи единиц оружия.
Вампиры собираются бомбить повстанцев с орбиты. Эта мысль казалась дикой только на первый взгляд. В памяти Шофи всплывали один за одним факты, ранее не занимавшие её внимания.
Вся верхушка восточноевропейского региона и парочка соседей порасторопнее вынудила графа Варкова пустить их на лунную базу. И сам он спешно вывозил туда свой клан. Из-за этих игрищ — кланы никогда не доверяли друг другу — и прокатилась волна перестановок и замен в СБ, и появились повсюду галицинские молодчики, плохо знакомые с порядками на космодроме. Сибиряки подсуетились ещё раньше, у них с Варковым совместный проект — и они тоже давно перебрались на спутник. Западные соседи недавно засылали делегатов на поклон — видимо, поняли, куда ветер дует и теперь кусают локти, что не вложились в своё время.
Скоро пойдёт Ладья по небу с бессмертными князьями да графьями на борту, и из недостижимого далёка закидает чем-то смертоносным посмевших восстать людей. У гематофагов будет свой прекрасный технологичный Луноград, а строптивую Землю можно втоптать в варварство.
Прозрев, Шофи не бросилась сливать секретные данные в инфополе. Это было бы глупостью бессмысленной и смертельной. Они же все тут под колпаком. Ещё вчера её полностью устраивало объяснение, что это всё для её е собственной безопасности, ведь террористы охотятся на носителей высокого статуса и персонал режимных объектов. Кстати, доля правды в этом была: ведь убили же террористы троих выпестованных графом Вароковым лунатиков как раз перед их отлётом.
За десять дней она ещё не придумала, как и кому передаст данные, чтобы с этого вышел хоть какой-то толк. Она крайне смутно представляла, где вообще искать подпольщиков, как им доказать, что она не провокатор. И ещё вопрос: а смогут ли они хоть что-то сделать с оружием на орбите?
Так что пока она вела себя почти как обычно. Продолжала наблюдение. Размышляла.
Вот почему она, несмотря на галочку “отказ от прямых контактов с гематофагами” в личном деле, пошла за лоялистами, когда те потянулись в зону отдыха. Шофи Луна ни чему, но ей захотелось пообщаться, приглядеться к этим людям. А заодно узнать из первых рук, кого граф выберет на замену погибшим.
Шофи вызывала у них любопытство и лёгкую жалость. Первое понятно — она отказалась от того, что они считали благом и высшей наградой. Второе раздражало. Но зато они не видели в ней конкурентку, а потому многие карьеристы легко болтали с ней, предпочитая её общество друг другу.
Три браслета запиликали одновременно, высветив имена отправителя сообщения и других адресатов: граф не стал слать индивидуальные приглашения, объединив избранников в конференц-звонок.
— Добрый вечер. Зайдите в мой кабинет, пожалуйста, — услышали Ермек Симонов, Ивета Каппель и она, Шофранка Каурис.
Шофи уставилась на экранчик, а окружающие уставились на Шофи. А затем толпа расступилась, оставив её, Ермека и невысокую кудрявую тихоню из центра управления полётами. Кто-то поздравил и пожелал удачи, большинство уже поглядывало на часы, вспоминая вдруг о делах и предлогах уйти прочь.
Через полчаса в зону отдыха забудут дорогу — ловить здесь больше нечего.
***
— Добрый вечер, Артур Патрикеевич, вызывали? — Ермек и не пытался скрыть радость.
Шофи следовала за ним, а потому не могла видеть, как изменилось выражение его лица, когда он оценил обстановку. За их спинами с тихими щелчками вошли в пазы металлические штыри замков. Чёрная бронированная дверь теперь заперта, без отряда спецназа не высадишь.
А перед ними, у правой стены просторного кабинета спал, развалившись в дорогом кожаном кресле, невысокий лысеющий мужчина в красной футболке и мешковатых штанах со светоотражающими стрелками. Форма осуждённого. Капельница с плазмой и тяжёлое дыхание свидетельствовали, что пить его уже начали.
Этому неизвестному осталось жить от нескольких часов до пары суток — насколько графу хватит терпения растягивать агонию жертвы. Центральная нервная система уже непоправимо повреждена ядом, его не спасти.
Сегодня полнолуние. Граф решил перекусить на рабочем месте? Шофи была уверена, что это нарушало если не какие-нибудь правила безопасности и содержания преступников, то хотя бы нормы рабочей этики. Культурные гематофаги, насколько она знала, старались не есть в присутствии людей, с которыми собирались работать дальше.
Дурной знак.
— Добрый вечер, — вывел гостей из ступора бодрый голос хозяина кабинета.
Граф вышел навстречу пожать им руки. Тёмно-оранжевая рубашка, чёрные джинсы — любовь Артура Патрикеевича к контрастам и ярким акцентам в одежде разрушала все его попытки выглядеть солидно. Шофи смутно помнила, что ему двести с чем-то, но на вид дала бы этому худому брюнету южного типа лет двадцать, ну с натяжкой двадцать пять. Герой романтической баллады для девочек-подростков.
Если в глаза не смотреть.
Золотисто-карие, почти рыжие, они сверкнули хищным задором, когда его ладонь сжала её. Вспомнилось: гематофаги любят трогать то, что считают своим.
— Присаживайтесь.
Он указал им не на кресла для посетителей, а на диван у стены слева — как раз с видом на графский ужин. Шофи очень надеялась, что их хотя бы избавят от наблюдения процесса.
Она редко виделась с графом лично, но вроде бы такое поведение не было для него типичным. Граф Варков был известен вежливостью и чутким отношением к своим сотрудникам, о чьём психологическом комфорте он весьма заботился.
Неужели гибель тех троих так ему в голову ударила?
Граф присел на край стола перед едва уместившейся на диванчике троицей, заслонив от них донора.
— Вы и так догадались, зачем вы здесь, так что обойдёмся без прелюдий. Мне нужны члены экипажа, вы обладаете необходимыми компетенциями, остальному вас научат. Если хотите лететь — инициация. Сейчас.
Они все трое изумлённо открыли рты. Ермек беспомощно оглянулся на дверь, осознавая, что “сейчас” — это буквально сейчас. Прямо здесь, в кабинете, не в специально оборудованной палате больницы. Ивета застыла, как мышка перед змеёй — или, скорее, хитрым старым лисом.
А Шофи хотела было напомнить о своём давно подписанном отказе от перспектив бессмертия — неинтересно ей людоедствовать, — и осеклась. Он снова смотрел на неё, он прекрасно знал. На столе у него лежали их личные дела. Но всё равно вызвал, всё равно поставил это условие. По какой-то причине граф считал, что она может передумать.
Первой мыслью было: её раскрыли. Впрочем, нет, вряд ли. Если б он её в чём-то заподозрил, то избавился бы куда более простым способом. Нет, граф Варков спешил, ведь обращать в себе подобных гематофаги могут только по полнолуниям, когда в их симбиотических сетях созревают какие-то там то ли яйца, то ли зёрнышки. И он решил, что она достойна того, чтобы дать ей шанс.
Что они все трое достойны. Он вообще справится с тройной инициацией? Вот зачем ему понадобился донор под рукой.
Тишина затянулась. Даже Ермек, что перед графом только что хвостом не вилял, молча покраснел до кончиков ушей.
Потому что предложение бессмертия — это куда больше, чем просто повышение. Это приглашение стать частью семьи, со всеми вытекающими. Ермек жил работой, и граф для него был самым главным начальником, под чьим руководством Ермек хотел строить космические дредноуты и покорять иные миры. Не похоже, чтобы он при этом мечтал стать юным варковцем, разделив с графом кровь и постель.
Ивета слилась с обстановкой не хуже гематофага. Уж её-то вряд ли мучали какие-то сомнения — скорее, просто выжидала, уступая первый ход кому-нибудь другому.
Граф улыбался, наблюдая за ними. Ему явно нравилось то, что он видел. Шофи он разглядывал, как кот бабочку: “какая ты интересная, но только вспорхни — схвачу!”
Шофи глубоко вздохнула, побуждая себя включить голову. Она не видела ни одной причины соглашаться. Что с того, если она сейчас откажется? Она не полетит на Луну, чего и не собиралась делать… Стоп.
Трое погибших тоже были варковскими птенцами. Зачем тащить в экипаж не просто так себе подготовленных новичков, но ещё и только что инициированных? Нагружать их срочным обучением на месте и одновременно возиться с ними, пока они будут осваиваться с новой физиологией. Это немалые риски. Почему нельзя хотя бы сначала привезти их на Ладью, провести курс молодого бойца, а там уже инициировать, по очереди?
Потому что людям больше не доверяли. Даже таким ручным, как Ермек.
— Я правильно понимаю, что в экипаже нет ни одного живого человека? — спокойно спросила она.
— Всё так. Только члены моего клана имеют доступ к системам Ладьи.
Больше пояснений ей не требовалось. Значит, вот каковы ставки. Если она согласится, она попадёт в космос. Если откажется — не попадёт никуда.
Граф Варков не выпустит их из кабинета живыми.
Здесь и сейчас Шофи должна была выбрать сторону в межвидовом конфликте. Отказаться, остаться играть за людей — значило стать кормом для согласившихся коллег. Или перейти баррикаду и жрать людей самой. И, может быть, попытаться что-нибудь сделать там, на борту Ладьи.
Личность не меняется мгновенно, Шофи останется собой, по большей части. И окажется на Луне, где засела вся эта элита с бомбами.
Упырь усмехнулся, прочитав по её лицу, что победил. Чертов чёрный лис.
Шофи осталось только завершить партию с достоинством.
— Спасибо за доверие, Артур Патрикеевич, я принимаю ваше предложение.
— Я тоже, — подхватил Ермек и чуть стушевался. — Спасибо.
— Да, — подала голос Ивета. — Я с вами.
не ответил правда ещё
Неудачное время, видимо. Бывает. Но как же вы кинулись на его защиту! 
Любимку затронули, как же так, низя, что ли?
Да и то пара комментов всего. 
Раз на раз не приходится. Зависит от того, какой рандомный набор анонов в данное время в треде выпал 
реал.