Выбраться оказалось действительно куда труднее, чем забраться; им с Джинни пришлось довериться друг другу – и если у Джинни не было с этим никаких проблем, то Гарри нервничал, позволяя ей воспользоваться на нём заклинанием Вингардиум Левиоза. Конечно, к концу года она уже его освоила, но это, в сущности, ничего не меняло; верить кому-то было очень трудно, плюс, Джинни была истощена и в сильном моральном потрясении от того, что с ней случилось.
В туалете их встречает Миртл, которая опечалена тем, что Гарри не стал привидением.
- Я думала... если тебя убьют... – Миртл опустила голову, и, будь она живым человеком, Гарри мог бы поклясться, что она покраснела. – Если тебя убьют, ты сможешь со мной в моём туалете.

Дженни начинает проявлять сучьи задатки.
Гарри уставился на неё и заметил краем глаза, как ощетинилась Джинни сквозь слёзы, которые она беспрерывно проливала с того момента, как очнулась.
Девчонки...
Они идут в кабинет МакГонагалл, где их встречают родители Уизли. Гарри рассказывает сильно отцензуренную версию того что произошло, поле чего Минерва оставляет его на Дамблдора. Гарри уже и сам не знает боится ли исключения из школы.
Дурсли, по крайней мере, не станут убивать его под покровом ночи – он слишком мало для них значит, чтобы они ради этого прерывали свой сон. И вряд ли будут насиловать – они лучше прикоснутся лишний раз к дождевому червяку, чем к нему.
- Итак, Гарри...
- Да, профессор?
- Ты заработал – дай-ка подумать... Специальный Приз За Служение Школе и двести баллов для Слизерина.
Еще одна никому не нужная медалька?
Они немного разговаривают, после чего в кабинет врывается Люциус для того что бы на его фоне могли посиять.
- Мистер Малфой, - позвал Гарри. – Не подсовывайте больше школьных вещей Тома Риддла тем, кого я защищаю, пожалуйста. Хуже будет не им, а Вам.
Ути-пути какие мы крутые!
А потом Малфой уходит, но Гарри его догоняет что бы провернуть тот трюк с освобождением Добби.
- Хотите обратно эту вещичку? – Гарри приподнял блокнот.
Малфой-старший хмыкнул и выхватил палочку; Гарри сообразил, что он сделал, только после того, как прозвучало холодное «Expelliarmus!», и дневник Риддла выскользнул из его рук. «Ах так?». Гарри поднял свою палочку:
- Stupefy!
Люциуса Малфоя отшвырнуло к стенке. Поднявшись на ноги, он обнаружил себя на прицеле палочки Гарри; последний молча радовался, что руки у него, как ни странно, всё ещё не дрожат, несмотря на регулярный недосып и прогулки по канализационным трубам заполночь.
- Снимите перчатки! – приказал Гарри. Он не старался имитировать властные нотки самого Малфоя – всё равно не выйдет, только насмешит. Он искал командный тон в самом себе.
- Стриптиз? – ехидно уточнил Малфой. – А не рано ли?
- Всё прочее можете оставить при себе, - сквозь зубы сообщил Гарри. – Снимите перчатки, а взамен я могу рассказать Вам, что в действительности случилось в Тайной Комнате.
Э???
- Странная цена, - хмыкнул Малфой, - но так тому и быть.
Он стянул с узких ладоней облегающие белые кожаные перчатки и небрежно отбросил в сторону обе сразу. Гарри, не сводя с Малфоя-старшего взгляда, ногой подпихнул крутившегося рядом и испуганно повизгивавшего Добби в нужную сторону.
Подпихнул или пнул на несколько метров?
Он безупречно просчитывал каждое движение, не отдавая в том себе отчёта; Добби пролетел ровно столько, чтобы поймать падающие перчатки.
Так подпихнул что Добби улетел.
Тут вообще пространство гуляет: то Малфой отлетает к стене, то он уже достаточно близко чтоб влепить Гарри пощечину.
Звонкая пощёчина отбросила Гарри к стене; губа опять была разбита, но несильно – основной удар пришёлся по скуле.
Добби в ответ спускает Люциуса с лестницы. Вот такие дела.
Не посетив лазарет Гарри идет на пир, где ему вручают огромную награду. Разумеется он недоволен и вообще мечтает смыться и проверить василиска.
На следующий день Гарри просыпается из-за раны.
Он проснулся днём от боли; порез на руке воспалился и вообще повёл себя нехорошо, недовольный тем, что вчера его жестоко игнорировали всю ночь. Никто и не подумал отправить Гарри к мадам Помфри, а сам он, привычный к боли – тем более что ночью она была несильной – попросту забыл. И теперь там явно собрался гной.
Бедный Гарри.

Гарри сел на постели, нашарил очки и принялся за мазохизм чистейшей воды – отдирать присохшую мантию от кожи. Он даже не вытер кровь, как можно было быть таким идиотом?
Как можно не додуматься намочить ткань?
Мантия оказалась из отличной крепкой ткани; как правило, с таких ран отдирается одежда, оставляя на запекшейся крови несколько ниток. Ткань мантии оказалась исключением, и вместе с ней отрывалась кожа, раскрывая порез заново.

Гарри снова прокусил губу до крови, и невольно потёкшие слёзы смешались с кровью, заструившейся по подбородку и шее.
Да что, блин, происходит?
Хотя насчёт свежей головы у Гарри тоже возникали сомнения. У него явно был жар, и сильный. Тоже из-за раны... Гарри сполз с кровати, чувствуя себя большим куском чего-то полупереваренного, и побрёл в душ.
Под душем он отмыл засохшее, виртуозно не допуская мыльной пены в открытую рану, но при этом разбередил всё, что только мог, и оставил за собой, выходя из душа, цепочку алых капель.
Омагад, это когда-нибудь прекратится?
Одеваясь – при этом он успел два раза стукнуться локтями о спинку кровати и один раз головой об угол тумбочки
Нет, правда, хватит.
«Вот и гуляй после этого по женским туалетам... ни за что и никогда не буду менять пол – не то перестану быть Мальчиком-Который-Выжил, а стану Трансвеститом-Который-Бесславно-Умер? Которая-Бесславно-Умерла? Или Которое-Совсем-В-Общем-Неказисто-Умерло? Вот умру, тогда и разберёмся, а сейчас надо к мадам Помфри...».
Что ты несешь?
Гарри побрёл к выходу из спальни, старательно цепляясь за стены. Заметив дверь покоев Снейпа, он задался вопросом: что будет, если попросить у своего декана что-нибудь жаропонижающее? Даст яду или не даст ничего? Попытка не пытка...
О, вот мы и на месте.
Казалось бы, а какого хрена Гарри решил впервые обратиться к Снейпу за помощью? Сколько уже было травм и нападений, но вот именно сейчас ему приспичило. Догадливые уже наверно поняли, что все это неспроста, а недогадливых я попрошу приготовить блевательные пакетики.

По скользкой влажной стеночке, осторожно и аккуратно, Гарри добрался до прикрытой двери. Изнутри слышались голоса, и он решил отдохнуть немного под их аккомпанемент, прижавшись пылающим лбом к холодному камню.
- Северу-ус, - капризный тон Малфоя-младшего был подслащен мягкими мурлыкающими нотками. – Ты же приедешь к нам летом? Постоянные речи mon papa gâteau* о политике – это просто невозможно... и все эти глупые гости, которые готовы есть у нас с рук... приедешь, Северус?
- Драко, я знаю, о чём ты думаешь, - хмуро отвечал профессор зельеварения. – И я сам не думаю, что это хорошая идея.
- Когда ты такой угрюмый, легко решить, что тебе в самом деле не нравится, - блондин рассмеялся.
- Мистер Малфой, если Вы возомнили себя человеком, сумевшим заставить меня расчувствоваться...
- Не надо этого «мистер Малфой», Северус! – блондин обиженно вскинулся. – Пожалуйста!
Снейп молчал. Малфой спрыгнул со стола и обнял своего декана; рядом с высоким профессором в чёрной мантии блондин казался по контрасту ещё более хрупким, чем был, в рубашке и брюках, растрёпанный, на две головы ниже Снейпа.
- Ну Северу-ус... ты к нам приедешь? – Малфой-младший обхватил обеими ладонями лицо Снейпа, приблизил к своему и легонько коснулся губами губ зельевара. – Приедешь... ко мне?
- Несносный мальчишка, - пробормотал Снейп.

https://youtu.be/7YVS5J31RFE
Ну как потрахались? Снейп сделал минет.
▼Скрытый текст⬍
Малфой только рассмеялся и снова поцеловал Снейпа в губы – уже не лёгким касанием, а глубоко, отчаянно, вжимаясь в него всем телом. Зельевар запустил руку в лёгкие – без геля они, оказывается, лёгкие – светлые прядки на затылке Малфоя и запрокинул голову блондина, продолжая целовать, медленно, мучительно медленно – линию подбородка, хрупкое горло, ключицы, видневшиеся в распахнутом вороте рубашки. Малфой просунул руку между ними и начал судорожно расстёгивать пуговицы своей рубашки. Снейп позволял ему делать это, покрывая поцелуями открывающуюся бледную кожу. Гарри плохо понимал, где кончается реальность, а где начинаются цветные круги перед его глазами, но продолжал следить за тем, как преподаватель зельеварения спускается всё ниже и ниже поцелуями по телу Малфоя, подхватывает блондина на руки, укладывает на стол и склоняется над расстёгнутой ширинкой своего ученика. Губы Снейпа продолжали и там действовать так же дьявольски, мучительно неспешно; блондин извивался на столе, сбрасывая на пол бумаги и пузырьки с каким-то зельями, выгибался, словно у него вовсе не было костей и стонал, стонал... «Что ж они дверь как следует не закрывают, если он такой шумный? Ладно я... а кто-нибудь пройдёт, кому не плевать?». Впрочем, судя по солнцу, светившему в спальне, сейчас обед, и все находятся в Большом зале.
Малфой в последний раз звонко застонал, вцепляясь обеими руками в волосы Снейпа и подталкивая его голову ниже, и обмяк.
Воооооооот...
- Так приедешь? – и не подумав застегнуться, раскрасневшийся Малфой сел на столе и обвил Снейпа обеими руками, словно боялся, что тот убежит.
- Приеду... – зельевар вздохнул и обнял Малфоя в ответ.
Как-то так. Ага. Зойчем? Зойтем.
Гарри казалось, что камень стены уже нагрелся от его виска, и пора было уже уходить, пока не засекли. Он прикрыл глаза – всё равно, темно перед ними будет, или всё будет сливаться в разноцветную искрящуюся круговерть – и сжал портключ.
И если вы считаете, что Гарри хотя бы задумается об уведенном, то нет, до конца главы ни слова.
Еще пара строк про конец семестра и поездку в поезде и всё, господа, вторая часть опупеи завершилась!
