А потом вдруг воспоминания подхватили его, поплыли перед глазами, словно строчки новостных сводок по телеэкрану. И он будто бы снова оказался на той самой вечеринке в доме Лиама, после которой его жизнь перевернулась навсегда.
Вспомнил, как они с Картером заперлись в кладовке под лестницей, чтобы закинуться марками. И как неловкие пальцы друга дрожали, когда друг доставал заветный уголок из нагрудного кармана жилетки.
- Давай ее сюда скорее, - поторопил Брайан, пытаясь выхватить марку.
- Нифига, - Картер отдернул руку с малюсеньким бумажным треугольничком зажатым между указательным и средним пальцами. – Скажи «А-а-а».
- Не томи уже, - Твисту не терпелось, он послушно раскрыл рот, и друг положил треугольник ему под язык. Потом так же ловко закинул вторую марку себе.
Ясность памяти, детали, открывшиеся Брайану с новой поразительной четкостью, пробирали. Было немного страшно: а вдруг это не настоящее воспоминание, а дополненное фантазией? Ведь столько лет он хоронил этот прекрасный вечер на дне души, стараясь даже и не думать о нем, а тут накатило... Да еще вспомнился этот удивительно нежный заботливый взгляд Картера. Вот черт... черт... Брайан почему-то всегда думал, что Картер тайно сох по Аманде, но так ли оно было?
Нет, конечно. Все персонажи этого ориджа, имеющие хуй, обречены на пидорство, а на Аманде он женился только чтобы скрыть тот факт, что тоже сохнет по мужским хуйцам. Как это стремно и беспомощно. Я наивно полагал, что времена everyone is gay прошли, но по всей видимости, Шинмая просто не умеет писать что-то другое.
Вспомнил, как вышел на улицу подышать и канул в бесконечно звездное небо, растворился в россыпях звезд, вращался на орбитах незнакомых планет, преодолевал невероятные расстояние вместе с кометами и метеоритами.
Хотелось бы, чтобы ты преодолел их в реале без скафандра. Потом приходит Аманда. Оказывается, эти малолетние наркоманы собрались в астрономический лагерь с крутыми телескопами. Аманда мудроженствует:
- Ох, да, кстати, - Эм просияла. – А я говорила тебе, что нашла у кого одолжить трехместную палатку?
- Ты серьезно? – он хохотнул. – Ну, теперь-то мы точно пообжимаемся втроем.
- Картер будет счастлив, - хихикнула в ответ Аманда, а потом чмокнула Брайана в нос. – И я тоже.
Они пялятся на звезды, гондон несет чушь.
Внимание привлек мерцающий большой ковш. И заворожил.
- Я бы все отдал, - прошептал он, - чтобы посмотреть на небо откуда-то... оттуда. С Сириуса, пожалуй, не будет видно. А вот хотя бы с Проксимы Центавра... Здесь ее не видно.
- Все бы отдал? – вздохнула Аманда. – Друзей? Нас?
- Это в теории Эм, - улыбнулся Брайан. – Думаешь, на практике до такого дойдет?
Дойдет, если помахать вашему дружку хуем. Какой космос? Космос - ширма. Он за хуй мать продаст, а вы — вообще не котируетесь.
Воспоминания прерываются, потому то приперся принцесса, которого пробило на романтику.
- Я вспомнил вечер, когда мы впервые встретились. Вечеринку, с которой я возвращался, когда... Я помню, что встретил тебя, но подробности почему-то ускользают, - Брайан отвел взгляд и уставился вверх, изучая складки полога, резво колыхаемые порывами свежего бриза, наполненного ароматом дождя. – Столько раз я пытался похоронить тот день навсегда, столько боли в нем было... А сейчас думаю, ну что за идиот?
- И я не все помню о том вечере, сладкий, - Леи провел свободной рукой по волосам человека, зарылся пальцами в отросшие пряди челки, зачесал их назад, Брайану показалось, что он тает от нежности этого прикосновения. – Ну и что с того? Никакие утерянные воспоминания не меняют текущего момента.
Брайан усмехнулся. Прижался лбом к фиолетовой ладони.
- Ты сегодня удивительно романтичный, - заметил он, искоса глядя на таури. – Что стряслось?
- Шшш... – палец Даэ Линна лег на губы землянина – глаза Твиста закрылись сами собой, он перевернулся на спину, подаваясь всем телом навстречу любимому.
- Пофиг на прошлое, - тихо произнес он. – Я люблю тебя здесь и сейчас.
Леи не ответил сразу, и Брайан не стал огорчаться: он уже привык, что его мужчина не любит излишней романтики и красивых пафосных признаний. И все же несколько мгновений спустя он вздрогнул от знакомого жгучего шепота прямо на ухо.
- Здесь и сейчас я люблю тебя, Брайан Твист. И это все, что у нас есть.
Он нежности этого шепота, от странных исступленных вибраций в голосе таури Брайану захотелось разрыдаться – так тронуло его это странное признание. Ну, а если не в слезы удариться, то хотя б расхохотаться во всю глотку, потому что никогда еще Даэ Линн не позволял себе такой искренности. Твист был уверен, что таури не лгал ему сейчас: слишком дрожали пальцы инопланетянина, ласкавшие его кожу, слишком резким, неровным было дыхание, заглушаемое раскатами грома за окнами.
Да ты вечно уверен, что он тебе не врет, и каждый раз обламываешься. Мне кажется, что меня заперли во временной петле: из главы в главу гондон охуевает от того, что он в космосе, клянется своей принцессе в вечной любви и занимается пиздострадательными самокопаниями. И разумеется, после этих признаний нас ждет омерзительная ебля.
Брайан подался вперед, когда Леи принялся влажно целовать его за ухом, вдоль шеи; покусывать плечи. Его невероятные пальцы творили магию с сосками землянина в это время, и тот охал, всхлипывал, кричал – такие ласки возбуждали до предела без всякого феромона.
Магию, говоришь?
Но он знал, что Даэ Линн не сдержится. Знал, что феромон гарантировал неземное блаженство, но приближал роковой день – тот, что Брайану пророчил раздел статьи межпланетной энциклопедии по межвидовым связям. Полная потери самоконтроля, разложение психики до единственной, крайне извращенной формы базового инстинкта.
А что, еще не? А такое ощущение, что уже. Причем с самого начала текста.
Продолжая пощипывать правый сосок, Леи принялся кусать и облизывать левый. Брайан чуть не рычал от невыносимого жара, саднившего хер. Таури переключился на правый сосок.
- Как я могу служить господину принцу? – спросил он, не поднимая головы и почти не отрывая от набухших, влажных от слюны сосков Брайана.
Это описание можно сделать противнее, только если добавить копрофилию. И то если с диареей. Он просит принцессу накачать его феромоном и ему хорошеет.
«А это мой парень... За одну ночь с которым не жаль и умереть. И каждый день я молю о том, чтобы никогда не расставаться. Будь моя воля – мы бы вечно любили друг друга.»
Смешно. Наивно. Несбыточно. Страшно. Так страшно об этом думать. Но реальность такова, что они покинут это бытие неизбежно порознь, и единственной мечтой Брайана было как можно сильней сократить разрыв. И никогда... ни за что, ни единого дня больше не проводить по отдельности. Душу холодила мысль о том, что когда-нибудь Брайан проснется и не увидит этих оранжевых глаз и опасной, как лезвие, улыбки перламутровых губ. Не думать. Никогда о таком не думать.
Смешно. Глупо.
Мне уже не смешно, но это все еще глупо. Мегаглупо. Больше тупых разговоров:
Землянин охнул, инстинктивно подаваясь пахом вперед и разводя бедра.
- Возьми меня, - прохрипел он.
Спи, я никуда не еду.
Я знаю, что где-то это уже было в моих комментах, но никогда не надоедает :’D
- Какой же ты послушный.
- Быть твоим без остатка... Быть твоим, - словно мантру повторял землянин. – Я создан только для этого, веришь?
Как ни странно, я тебе верю, гондош. С помощью тебя автор не рассказывает историю, автор об тебя дрочит.
Вот и он – отвал башки. По венам разливается пьянящий токсин внеземного любовника. Обнаженное тело горит. Напряжена каждая мышца. Монотонный медитативно-мерный шум дождя за окном. Хочется петь. Какое-нибудь олдскульно-романтичное «Michelle, Ma Belle» или что-то жутко-пафосное вроде бессмертного «I will always love you» Уитни Хьюстон.
Привет, радио “Ебучая Центавра!” Пользуясь случаем, я хотел бы передать привет маме, папе и тете Вере и заказать для них песню My Heart Will Go On. Принцесса в роли Джека, пжалста. В роли Атлантического океана облако жидкого азота, а в роли айсберга - астероид.
- Если это и правда, - слышится низкий вибрирующий голос Даэ Линна, - то ты создан для более великих деяний.
- Глупости, вздор... нон-сенс. Ни в чем другом нет смысла, пока ты рядом, - Брайан шире разводит колени, упираясь пахом в адамово яблоко своего мужчины.
- Знаю, - шепчет тот в ответ, нежно согревая дыханием живот землянина.
Вот переписать оридж так, чтоб гондон был тян — и этот опус окупится только за счет червепидоров и жопоселовцев. А добавить борщ — и валяевщицы подтянутся. Ши, вот тебе готовый бизнес-план.
Горячие губы Даэ Линна, его раскаленный язык – скользят по обнаженной головке члена. Мучительно медленно, дразнят и смакуют. Головокружительный минет длится целую вечность, и Брайан на грани, но звездный бойфренд не дает ему кончить, останавливаясь за несколько мгновений до пика. Он подхватывает человека за лодыжки, и тот уже сам послушно закидывает ноги на плечи пришельца. Леи целует икры, сначала правую, затем левую. Подается вперед, на секунду задерживается, пристраиваясь, а потом медленно толкается в Брайана, растягивая вход, и землянин захлебывается стоном.
*Голосом Уткина* Иииии это новый рекорд! Восемь синонимов, восемь, друзья мои! Что творит эта женщина, она буквально насилует клавиатуру!
А у гондона тут священный экстаз и церковь святого Хуйца:
Тонут друг в друге. Священный экстаз Брайана бесконечен, как первобытный рев ливня, самой природой так предназначено, чтобы он отдавался пришельцу прямо сейчас. В жадных толчках – весь смысл, в отчаянных этих поцелуях – вся жизнь. Ничто уже не страшит и не беспокоит. Седативный эффект от секса с Леи крепче галоперидола, наверное.
Галлона хватит, чтоб перебить, не боись. В общем, это как обычно тошнотворно и нелепо. У гондона опять саднит “очко”, я опять советую ему обратиться к проктологу.
- Я знаю, тебе нравится, - шептал пришелец, склоняясь к самым губам Брайана, дразня его, но не целуя. – Ты любишь так, - толчок. – Грубо. – Еще толчок. Нарастание ритма.
Мы уже поняли, что гондон любитель толчков. Я так понимаю, копрофилия не за горами, да?
В общем, они ебутся, и ебутся, и ебутся, пока фокал не перепрыгивает на принцессу. Анон читал не особо много типичных таких женских романов, но что-то мне подсказывает, что вот этой сцене место в одном из них:
- О чем грустишь, любимый? – спросил Даэ Линн, освобождая ухо человека из-под длинных прядей каштановых волос и легко касаясь края губами.
Твист как-то очень горько вздохнул. Странное гнетущее чувство сдавило грудь: угадал.
- Мне страшно.
- Чего ты боишься?
- Ты что-то слишком нежен со мной сегодня... Одно это должно настораживать. Но я другого боюсь, - землянин поспешил опередить ответ таури. – Ужасней всего мысль, что однажды мое счастье кончится. Или я тебе надоем, или кого-то из нас кокнут. И хорошо, если это буду я…
Он недоговорил, потому что в следующую секунду Даэ Линн резко развернул его к себе и принялся целовать, не давая прибавить больше ни слова. Мысль о том, что Брайан куда-то исчезнет, что им придется разделиться, пугала таури еще сильнее: никогда еще он не был так сильно привязан к другому существу.
*Здесь была любая обложка с любой книжки Смолл*
Принцесса в свою очередь переживает, что гондон может оказаться вовсе не тем гондоном, которого ему напророчили.
Леи знал: нужно успеть вырвать землянина с корнем из своей судьбы, если хочет жить. Потому что если Брайан не тот, о ком пророчество из детства, он только отвлекал от странствий и поисков его... единственного.
Но пока принцесса страдает на тему суженого-ряженого, гондон его раскусил:
- Нет... нет, все-таки погоди, - землянин отстранился, упираясь ладонями в грудь таури.
- Ммм? – тот нехотя оторвался от бойфренда.
- Ты всегда так делаешь, меня это бесит, - продолжал Твист. – Я хочу поговорить о чем-то серьезном, а ты целуешь меня, чтобы я заткнулся. Как по мне – так это самое настоящее свинство.
Вот дела. Все-таки он хочет разговора по душам.
Как же ты это понял-то?
Ну как же ему объяснить, что он не найдет ничего ценного, ничего прекрасного в его полной мрака и боли душе? Да и чего Брайан ищет в нем? Горячее любящее сердце в груди? Тогда его попытки заранее обречены. Если это сердце и любит землянина, то любовь такая – ужасное проклятье. Даэ Лин не может ничего дать землянину, только забрать. Его волю, его время, его надежды, и, быть может, даже и жизнь – вот что придется принести в жертву этой любви. Как он только не понимает?!
Обложкам Смолл придется потесниться, так как на смену эротическим романам в этом тексте приходят “Сумерки” и страдающие самцы с темными душами и мрачным прошлым.
Зачем говорить об этом?! Зачем вскрывать страшную рану на его сердце, которая давно зарубцевалась и загрубела? С самого детства она кровоточила, заставляя Даэ Линна мучительно надеяться на право быть любимым, достойным любви искренней и безусловной. Он стал старше, и надежда ранила сильнее, пока он не подавил ее в себе до конца. Отношения это облегчило: Леи не мог запретить себе влюбляться и любить, но он твердо знал, что с кем бы он ни был, что бы они ни говорили – его не любят в ответ. Это было чем угодно – наваждением, интоксикацией – но не любовью. Так он пережил Хэнка, Анаоя и Шэдоу... справился с чувствами, не потеряв себя. Но этот мальчишка... Этот упрямый дерзкий мальчишка все перевернул в его душе, вскрыл старый шрам, снова дал Леи надежду.
Бля, мамой клянусь, если провести конкурс среди текстов на то, какой из них больше вписывается в тмсфр 2007 года и взять для него тогдашие тексты, эта ебанина все равно победит. Принцесса говорит, что смысла в разговоре нет, но гондон настойчив:
- Если дослушаешь меня, может, и поймешь, - заметил Брайан. – Мне страшно оттого, что я так счастлив с тобой. Ты рассказываешь интересные истории о чем угодно, только не о себе, с тобой можно говорить о любой чепухе, но как только я хочу проникнуть глубже... узнать тебя ближе, ты закрываешься, как будто думаешь, что я сбегу в ту же минуту, как начну тебя понимать. И я боюсь, что у нас слишком мало времени, что я не успею столько узнать о тебе...
- То есть, твои беспокойства в целом можно свести к страху смерти? – Леи бросил беглый взгляд на Твиста. Продолжать разговор серьезно он не мог. Эта тема была закрыта от обсуждений.
- Да нет же, как ты не понимаешь?! – возмутился землянин, слегка ударяя кулаком по обнаженной груди Даэ Линна. – Я боюсь не смерти, а необходимости расстаться с тобой. Все это, - он указал рукой куда-то за пределы паланкина, - слишком прекрасно, чтобы быть правдой, понимаешь? Должно же оно когда-нибудь закончиться?
- Мысль об этом мешает тебе наслаждаться настоящим моментом?
- Да.
- Ну, и при чем тут я?
Знаете, психолог вы так себе (с)
Гондон просит рассказать принцессу о себе, тот страдает, анализирует гондона и еще раз страдает. Потом говорит, что хуй тебе, гондон, а не сокровенное. Но от того тоже так просто не избавишься.
- Я допускаю, что такой нарциссической заразе, как ты, нет никакого дела до внутреннего мира других людей, а значит, и до моего тоже, - Твист улыбался. Наверняка радовался, что «дело пошло». – Но не все же вокруг такие самовлюбленные засранцы. Я хочу узнать тебя ближе, и не остановлюсь, пока ты не раскроешься. Можешь считать это побочным эффектом наших с тобой отношений.
Принцесс решает поддаться, просит гондона показать, как обычно делятся чем-то и по его примеру рассказывает о обычае его расы.
- Когда таури живет так долго и вбирает много мудрости, так много, что живым столько не нужно, он чувствует усталость и понимает, что должен слиться с Океаном и примкнуть к хору предков... Тогда они проводят свою последнюю ночь со второй половинкой своей души, их у нас зовут Сердце Пламенное. По древней легенде, когда заключается союз сердец, то половина души любимого перетекает в твое сердце, а половина твоей души – в его. Так вы становитесь одним целым энергетически, воспламеняя сердца друг друга. Навеки. И когда приходит время покидать этот мир, связь сердец становится крепче всего, ибо они принимают решение сообща, ибо каждый из них уже какое-то время мечтал об этом. Рано утром они берут руку любимого в свою и идут к Священному вяжущем колодцу. Они окунают руки, переплетя пальцы, в его жар и обволакивают их ритуальной смолой, что подогревается подземными источниками. И когда вынимают руки, те уже намертво склеены, и твердый панцирь высыхает за несколько часов, пока они гуляют, неразлучные и дышат друг другом, пока предаются любви на белейших пляжах под шум океана. Они проводят драгоценные часы вместе, покуда кокон из смолы на руках не застывает чистым янтарем, скрепляя их для последнего пути. Тогда они понимают: пришло время. Идут на пляж и, заходя в воду, дарят друг другу последний взгляд. Затем ложатся, взирая в вечность. Две руки возлюбленных сплавлены воедино, когда на закате с последним лучом солнца Океан смыкает над ними свои объятья, унося в глубокие воды. И чувство, что покидает уходящую душу последним – жар крепкой руки Сердца Пламенного в своей. Неплохой способ уйти, а?
- Твою мать... – выругался Брайан, в трепетном восторге от рассказа. – Как же романтично. Нам, пожалуй, так не светит, а?
Леи рассмеялся:
- Ну уж нет, нам никогда так не наскучит жить, любовничек!
- И все равно... красиво, - мечтательно произнес землянин. – Так твои люди никогда не умирают одни?
- На Таури? Никогда.
Эмммм. Окееей.
Наша олологиня понятия не имеет, что смешивать стили речи — крайней неудачная идея, и все эти “ибо воистину” и “покуда” смотрятся ну пиздец как нелепо. Про сам обычай двойного самоубийства молчу — чтец не социолог и не культуролог, дабы хуергу сию нечестивой своею дланью комментить (Видите, о чем я?)
В общем, не важно, едем дальше. Начинается новый кусочек. Голубцы все так же пинают хуи, принцесса отказывается рассказать гондону истинную цель прилета, но исправно играет роль.
Даэ Линн вел себя с ним почтительно, изображая работника эскорт-услуг и позволяя Брайану играть роль избалованного богатого царского отпрыска. Землянина их ролевая игра даже забавляла, хоть он и понимал, что все вокруг знали, как на самом деле обстоят дела: таурианский ублюдок держит человека под феромонным контролем для своих целей, ничего более.
Они еще ни разу не ходили в бордель. Леи обещал, что обязательно сводит его туда, но позже, а сейчас нужно было сконцентрироваться на задании.
Потому что бордель — это несомненно то самое место, которое мечтает посетить сексуально удовлетворенный молодой человек, оказавшись на чужой планете среди инопланетян, уникальных технологий и незнакомой культуры 
Вместо борделя принцесс привел гондона в казино того самого Лемура.
Им с Леи больше всего приглянулся Лабиринт: в зависимости от величины желаемого приза игрок выбирал модель лабиринта нужного размера. В меньшем соревновались два игрока, в самом большом – сотня. Мастер Игры выдавал каждому игроку небольшого, с фалангу человеческого пальца, жука-телепата и кисть с белой краской. Игрок проводил несколько минут с насекомым, которое настраивалось на волну его разума, на цветном панцире рисовался индивидуальный знак, и жучок превращался в фишку, повинуясь командам Игрока. Затем каждый из противников выбрасывал комбинацию специальных костей, и начальный бросок определял стартовое положение в центральном круге плоского лабиринта, вокруг которого сидели на подушках, подобрав под себя ноги.
Те же кости определяли направление движения. Игра была математическая. Бросок и положение костей задавало определенную задачу, решив которую, игрок мог переместить жука на нужное количество клеток. При хорошем раскладе насекомое могло летать. Если фишки противников встречались на какой-то клетке – насекомые дрались, управляемые разумом игроков. Мастер Игры подливал масла в огонь, управляя другим видом жуков, размером с кулак, которые без труда пожирали фишки игроков, и тем, кто желал продолжить игру, приходилось раскошеливаться на новые.
А потом жуки всех сжирали, ибо нехуй жестоко обращаться с насекомыми. Проигравший гондон смотрит, как играет принцесса и отмечает, что жуки, благодаря феромону, слушаются его лучше, чем противников. А еще у гондона недотрах, потому что принцесс его сегодня не облагодетельствовал.
Ладони землянина сами собой подобрались к выпуклости на штанах таури. Даэ Линн нежно охнул, подаваясь пахом вперед, потираясь о пальцы Брайана. Он не отвлекся от игры, рассчитывая координаты жука по выпавшей комбинации. Выпал хороший ход, судя по расчетам Брайана. Он облизнулся и решил проверить, как далеко Леи позволит ему зайти – занялся ремнями на его штанах. Ширинка тонких бирюзовых брюк из летящей ткани держалась на шести тонких ремешках, и совершенно не требовалось расстегивать все, чтобы добраться самого сладкого. Твист расстегнул три центральных и достал крепкий член таури наружу. Он с готовностью сомкнул губы вокруг набухшей нежно розовой головки. Влажно облизал, провел языком вдоль метки, змеистым узором оплетавшей ствол. Поцеловал надпись на таурианском языке, вытянувшуюся по боку вдоль всей длины. Он так любил этот член, каждую клеточку этой лиловой кожи. Этот терпкий вкус. От рыжих фруктов, что свисали гроздьями по всему городу, семя таури становилось кисло-сладким, отдаленно напоминавшем Брайану фруктовый кисель. Его собственный вкус тоже изменился – они проверяли – но не так сильно.
Бля. "Вкусно, как Орбит Гондонова Сперма" 
Гондон отсасывает ему прям во время игры.
Леи трахал его горло, не отвлекаясь от игры, а Брайан одной рукой дрочил свой член. Сегодня на нем изысканная набедренная повязка в пол, и она как нельзя более подходит для секса. Вчера в тату-салоне в ночном клубе он проколол себе соски – даже нашел титановые штанги-полумесяцы, почти как на Земле-матушке. А на спине, наискосок пересекая лопатки выбил одной строчкой «Daeh Lynn Lei» – так писал он это имя по-английски – а второй строчкой – имя любовника на языке таури, и для этого пришлось долго умолять его, покрывая поцелуями каждую клеточку этого желанного тела, шептать нежные глупости томным голосом. И просить. Просить. Потом требовать.
Этот абзац прекрасен во всем: внезапным переходом от минета к пирсингу, а во-вторых, самими эмо-атрибутами. Штанги, татуха-имя — ыааа, што за убогий трэш. Принцесса имя татуировать ему не хотела, потому что:
Бойфренд рассказал Брайану, что письмена таури хранились в строгой тайне.
- А теперь какой-то земной мальчишка требует запечатлеть священный язык на своем теле, - Брайан помнил, как сладко скользили руки по гладкой коже – по свежему узору на его спине, такому чувствительному к прикосновениям Леи. – И я это делаю, - чуть не шипел бойфренд с досадой. – Почему? Почему? – горячо дышал он в шею землянину, нежно целуя кожу и иногда весьма ощутимо прикусывая.
Потому что ваш автор — идиотка. Готов спорить, что комм это не переводит из-за того, что перевод какой-нибудь нецензурный. Ну, по аналогии с татушкой Пенни, которая переводится “Суп”.
Но и это еще не все. Больше татушек богу татушек!
Брайан выбил их английские имена на обоих предплечьях, чтобы можно было, сводя руки, читать их вместе: Даэ Линн Леи и Брайан Твист. Сейчас он дрочит себе левой, а член любовника придерживает правой, на которой наколото его собственное имя. Вот рука Брайана Твиста. Самое главное ее предназначение, господа, быть при этом члене. Все правильно. Все так и есть.
Слушай, а чего не бабочка на пояснице? Или купола… А, пардон, это из другой оперы. Гондон в буквальном смысле ебется об принцессу.
Он сел, выпрямив спину, перемахнул ногой через колени Даэ Линна – тот не обратил на него никакого внимания – и, уткнувшись носом в нежную кожу на фиалковой шее, целуя ее и нежно прикусывая – нашел задом крепкий член бойфренда, пристроился, даже не помогая себе руками, и одним жестким движением вогнал в себя этот хер. Брайан видел, как резко взлетели вверх светлые брови таури, как хлопнули ресницы, как он нежно выдохнул. И, как ни в чем не бывало, продолжил игру, звонко бросая кости на круглое медное блюдо, и принялся высчитывать ход фишки.
Но принцессе похуй, он играет дальше, а когда гондон подает признаки жизни, затыкает ему пасть. Потому что сучка должна знать свое место.
Заметив это, один из его «фанатов» протянул длинное слизистое щупальце, выдвинувшееся не пойми откуда и плотно зафиксировал им землянина за плечи, а другое щупальце прохладно и влажно обмоталось вокруг шеи и рта.
Твою мать, оно меня сейчас задушит, пронеслось в мозгу Брайана
И будет совершенно право, а я вышлю ему цветы. Далее следуют какие-то совершенно ебанутые абзацы на тему “Ах, если хочешь — позволь ему убить меня, я все равно тебя люблю”. Он комплексует по поводу своей расы, а потом у него днище прорвало:
Его прорвало оргазмом. Кончал тихо, не имея возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Легкие распирало изнутри углекислым газом. Хотелось выдохнуть... Брайан кончал, теряя сознание от нехватки воздуха. И это был один из самых ярких оргазмов в его жизни.
Кинк на удушение мог бы получиться неплохим, но не хватило собственно кинка. Гондон очухивается уже на кроватке. Они лобызаются, и принцесса говорит, что зла. Оказывается, он прочухал, что у гондона есть секреты, хотя и не в курсе ехидной внутренней богини с голосом Коннери. И требует рассказать, чо за хуйня.
- Чего ты хочешь, сучка? – голос таури звучал тихо и нежно, и вместе с тем угрожающе дерзко.
- Займись со мной любовью, - попросил Твист.
- Остынь, ты только что отключился во время секса.
- Меня душила эта тварь, что я мог сделать?
- Я бы не позволил ей тебя убить.
- Я знаю, любовничек. И я еще хочу.
- Нет, - он выпрямил спину, разрывая объятья. – Никакого секса, пока не признаешься мне, что за дела ты крутишь за моей спиной.
- Чего?
- Думал, я не узнаю...
- О чем? – Брайан тоже сел, поправляя набедренную повязку и обматывая вокруг шеи зеленую – под цвет глаз – шаль, окаймленную золотой бахромой.
- И кто же такой Фауд?
Принцесса говорит, что тот глюколов приходил к ним вчера, пока гондона не было дома. Но я сильно его переоценил: ни о каком внутреннем Коннери и включенном комме и речи не идет, причина опять в трахоебле.
- Погоди-ка, - он вгляделся в горящие оранжевые глаза любовника, - ты что... ревнуешь?
У таури нервно дернулась бровь. Он не ответил.
- Так и есть! – просиял землянин. – Ревнуешь меня к тому зарувианскому чуваку? Ну, да... Я с ним побеседовал в первый день, когда гулял по городу. Я и думать о нем забыл.
А еще принцесса завидуэ, что мозгоправ говорил с гондоном бесплатно. Тут гондон сел в лужу и начал юлить.
- А каким образом ты вообще смог с ним разговаривать? Ты что, пускал его в свой мозг, не понимая, что он делает?
- Я коснулся его протянутой руки, - сказал Брайан, надеясь, что такой ответ прокатит. Он все еще никак не выдавал Даэ Линну своего секрета: того, что он активировал биокомм, и этого никто не заметил.
- И ты пустил его в свой мозг, да? Черт возьми, он же столько мог выудить оттуда обо мне?
- Какого черта? – Твист сжал кулаки от досады. – Почему ты такой параноик? Почему всегда дело связано с тобой? Почему бы в этот раз мне не побыть особенным? Фауд хотел поговорить со мной, понял? Со мной! Хуй знает, может, я ему просто понравился? Вдруг он хотел меня трахнуть? Что с того? Какого черта ты ебешься с кем попало, а меня ревнуешь к чуваку, с которым я просто приятно побеседовал. Он получил удовольствие от беседы и не взял с меня плату, так трудно в это поверить?
Принцесса в шоке, что его дырка в мясе пользуется популярностью у кого-то, кроме него, и гондон добивает его контрольным в голову:
- О, знаешь, я и с ашехом пару недель назад перетер по-быстренькому. Разделили с ним трапезу, прикинь? И ты тоже там был абсолютно ни-при-чем, понял?
Но тут до принцессы таки доходит и он несет какую-то херню:
- Ты активировал комм, да? – очень нежно спросил он, так, чтобы слышно было только землянину – Кивни, если так. Не лги, я не сержусь.
Твиста растрогал его ласковый тон. Он слегка склонил голову, подтверждая догадку любовника. Тот отстранился и прикусил губу.
- Они не могут ничего замечать, - произнес он так же тихо. – Иначе уже давно повязали бы наши задницы. Куфус меня предупреждал. Он бы такое не простил...
- Да о чем ты говоришь?
- Тсс... Не здесь. О таком здесь нельзя говорить.
Больше он в тот день ни слова не произнес ни о Фауде, ни о коммуникаторе Брайана, ни о странном открытии, о котором нельзя было говорить, и Твист терялся в догадках.
Надеюсь, он насовсем заткнулся. Он даже когда молчит чудовищно злоебучий. Текст снова разделяют звездочки. В новом куске они летят на какой-то мыс Откровений.
Они спустились на обширном плато, широком, простиравшимся будто до самого горизонта, тут и там покрытым круглыми выступами. Каменные образования были вроде застывших пузырей лавы, однако, приглядевшись, Брайан заметил, что с одной стороны они имели широкое отверстие, образовывавшее округлый вход, забранный сияющим золотым куполом.
У принцессы сюрприз. Они идут к одному из пузырей, который я буду обзывать храмом джедаев и прочитав следующим абзац, вы поймете, почему:
То, что издалека смотрелось куполом, представляло собой непрозрачную мембрану, герметично закрывавшую входное отверстие, по ее поверхности, напоминавшей незастывшее стекло, струились розово-желтые разводы какого-то вещества. Даэ Линн легко проткнул мембрану ногой и заступил внутрь – вещество плотно сомкнулось вокруг штанины. Леи протянул Брайану руку. Землянин ухватился за нее, и таури резво втянул его внутрь. Они оказались внутри купола.
Матовые стены, плавно переходящие из одного оттенка в другой, полностью изолировали их от внешнего мира. Пологое дно пузыря покрывал толстый слой воздушного мха, казалось, специально предназначенного для того, чтобы лежать на нем.
- И что это за место? - спросил Брайан, опускаясь вслед за таури на мягчайший зеленый ковер.
- Место силы. Одна из многих аномалий планеты. Говорят, души-спутники переживают здесь совместный духовный опыт. Местные устроили здесь частные кабинки для таинств.
Гондон зрит в корень:
- Это что, развлекуха для влюбленных? - опешил Твист.
- Типа того, - Леи смутился. - У меня всегда было по нулям, с кем бы ни ходил сюда. И сейчас, учитывая, что это мой последний визит на Йоту...
- Ты водил сюда других любовников? – удивился землянин.
- Ну... – виновато замялся Даэ Линн.
- А еще говоришь, что не любишь нежности и романтику, - рассмеялся Твист.
Наша принцесса вообще дохуя трепетная. На родной планете у него спрятано стойло с единорогами и пони, а в лесу он сразу собирает вокруг себя стаю напевающих птичек. Гондону не терпится потрахаться, но принцесса предлагает помедитировать.
Брайан не знал, что тот имел в виду, но сообразил, что медитировать, наверное, требовалось молча и, вероятно, без члена во рту.
Да ты просто гигант мысли. “Сообразил”, надо же.
Внезапно с куполом что-то происходит и он начинает показывать прошлое гондона. Я уж было понадеялся, что это жизнь проносится у него перед глазами :D но увы.
Купол мигнул еще раз, и реальность вокруг растворилась, стерлась, замененная блаженным мраком небытия.
Вот Брайану пятнадцать. Вот он стоит под фонарем на Эшфилд роуд возле того самого знака «Осторожно, велосипедисты» у велосипедной дорожки, ведущей в парк. Стоит без шапки и глядит в черное звездное небо, подставив лицо снегопаду. Слабый ветер колышет челку и кончики хвоста. Мальчик ждет. Иногда ему кажется, что там, на небосводе, что-то мигает вдалеке. И будто бы движется навстречу. Ему чудится Даэ Линн, верхом на скоростном транспортере, на котором он катал его какие-то два месяца назад. Теперь все словно в тумане.
Снег падает ему на лицо, и Брайан закрывает глаза, чувствуя, как сползает из краешка глаз одинокая горячая капля. Влажная дорожка на лице, примерзая, пощипывает. Подросток слышит знакомый рев двигателя. Конечно же, Аманда сказала матери, куда приехать. Маленькая контролирующая сучка, вот она кто!
Вкратце, потому что Шинмаину воду пересказывать подробно невозможно: маленький гондон сбежал из дома ждать принцессу, Аманда настучала его матери и доку. За очередную сцену с матерью гондону хочется уебать до перелома челюсти:
Он поделился с Амандой, а та, якобы в приступе волнения, рассказала его матери, и Дороти устроила допрос с пристрастием. Хорошо что подруге достало мозгов не говорить про всю романтику, иначе ничто не удержало бы Брайана от кармы убийцы – расскажи она такое – ей богу, он удушил бы Эм своими руками!
[...]
- Брайан, детка? – ласково позвала Дороти. – Пойдем домой, холодно.
Резко поводя плечами, он сбросил с себя ее заботливые руки.
- Отвали нахуй. Не хочу с тобой говорить.
Он не смотрит ей в глаза, и заставляет ее долго ждать, а потом все-таки идет к тачке, нарочно загребая снег носками ботинок, и не удостоив мозгоправа даже взглядом, забирается на заднее сидение.
Мне нравится формулировка “от кармы убийцы”. Типа карма — это куда серьезнее тюремного срока, ога. Сеанс заканчивается и он очухивается. К нашему гондону вернулась память о первой встрече с принцессой
Но теперь он вспомнил, черт возьми, вспомнил как сидели бок о бок по-турецки в самом сердце лазерного шоу на голове большого Сфинкса. Позади и справа – Великие пирамиды. Скутер накрыт невидимым полем, да и им тоже нужно соблюдать осторожность, чтобы не попасть под световые лучи. У Брайана заходится сердце от близости пришельца, от его резкого, но приятного запаха, пряного, как восточная приправа и сладкого, точно корица. Все же это какой-то новый, удивительный, ни на что не похожий запах, и он не может им надышаться. И хочется быть еще ближе к Даэ Линну, но он не знает, как.
Пришей себя к нему. Покончи жизнь самоубийством и завещай, чтоб он тебя съел. Или сам его сожри. Видишь, сколько вариантов?
Словно бы невзначай он задевает ладонью его руку и вздрагивает, как от электрического разряда – так сладко отзывается прикосновение в груди. Брайан краснеет, отдергивая руку и хватается пальцами за заветный кулон, который потом надежно прячет под футболкой.
- Так вот для чего я тебе нужен, - произносит он с некоторой досадой. – А я уж думал, это все как-то слишком похоже на свидание.
- Свидание? – Леи удивленно вскидывает брови. – Что это такое?
Твист смущенно опускает голову, разочарованно бормочет себе под нос:
- Забей.
А в следующую секунду его запястья плотно зафиксированы и он лежит на спине, прижатый к горячему камню. Он слышит визг расходящейся молнии на куртке, чувствует ладонь, властно скользящую вокруг ребер вниз, цепляя за талию, рывком прижимая его ближе, сокращая расстояние между их телами. Подросток нежно вздыхает, прикрывая глаза, горячее дыхание нового знакомого обдает шею.
- Я пошутил – слышится шепот. – Я прекрасно понимаю, что такое свидание.
Я уже даже не знаю, что еще добавить в этот текст, чтобы он стал еще более похож на подростковое писево. все эти “Ах, я обиделся, но делаю вид, что нет” — а потом рррезко страсть-порывистость-романтика и вот это вот все.
А потом эти губы накрывают его рот, и он готов выматериться от восторга, но не может, поглощенный самым великолепным поцелуем в его жизни. Брайан готов поклясться, что даже если бы не был сейчас в хлам обдолбан, этот поцелуй все равно разорвал бы ему мозг. Потому что невозможно делать это так... твою мать... его губы... это что-то волшебное! Бабочки в животе отплясывают бешеный танец, пожар в паху разгорается не на шутку.
Если это приход, думает Твист, надеюсь, что я не лежу где-нибудь на проезжей части, с высунутым языком и надрачивая член.
А было бы прикольно. Вообще, занятно, если бы все это оказалось глюками гондона в психлечебнице: инопланетяне-инсектоиды — это пациенты, с которыми гондона изредка выпускают пообщаться, принцесса Леи — тульпа, от которой его и лечат, док Марвин — лечащий врач. Банально до усрачки, зато хоть как-то объяснило бы проебы в тексте.
Леи без слов стянул с него брюки до самых колен, и вот тогда-то подросток реально заволновался.
Потому что сидя на башке Сфинкса с непонятным хером с другой планеты, волноваться следует только о жопе.
Наваждение схлынуло на секунду, когда он почувствовал голой задницей шероховатую каменную поверхность. Сомнений нет: чувак собирается его выебать. В жопу. Блять, ну конечно, в жопу, куда ж еще? Ну, еще можно в рот же... Он нервно сглотнул.
Можно в ноздрю еще. И в уретру. Видишь, сколько вариантов?[2]
Даэ Линн улыбнулся, окинул его довольным взглядом. Подобрался поближе и облизнул два пальца на правой руке, на которой не было перчатки. Другой рукой он придерживал Брайана за талию. Едва влажные пальцы коснулись его там, Брайана снова прошиб холодный пот. На секунду опять стало страшно, но вместе с уверенными проникающими толчками руки Леи принялся целовать Твиста, губы его опьяняли, и Брайан сам не заметил, как стал подаваться бедрами навстречу этим точным движениям, тихо постанывая в поцелуй.
Постанывать можно в рот. Поцелуй — не часть тела, олологиня ты наша.
- Вот так, сладкий, - прошептал мужчина губы в губы, голос гипнотизировал, даря еще больше исступленного наслаждения. – Хорошо тебе?
Брайан не мог ничего сказать, только громко всхлипнул, когда палец Даэ Линна задел внутри него то самое место, от которого рвало башню и тело содрогалось в сладкой конвульсии. Он хотел еще. Леи трахал его уже двумя пальцами, но парень хотел чего-то серьезнее. Не пальцев, а члена... Он же мужик? У него ведь есть член, да?
- Выеби меня, - сорвалось с губ подростка, и тотчас щеки залил горячий румянец.
- О, детка, - улыбнулся пришелец, щелкая пряжкой ремня…
Но рай в шалаше продолжался недолго, голубцов спалили:
Потом – сигнальные огни.
Сирены и автоматные очереди в воздух.
Возмущенные крики на арабском.
Затем испуганный визг, когда люди бросились врассыпную от отряда воздушно-транспортных средств. Ебаный в рот, инопланетные транспортеры!
Воспоминание здесь становилось нечетким, словно сами события были такими: отрывочными, смазанными, не полностью проявленными в реальности. Он помнил, как наскоро застегивал ширинку, как подобрал с земли короткую перчатку без пальцев и бросил ее Даэ Линну, второпях заводившему скутер.
Помнил погоню, помнил, как скрывались в облаках, спасаясь под силовым полем от дикого холода и пробирающей до костей влаги.
- Чертовы полицаи, - ругался Даэ Линн себе под нос, держа одной рукой руль, в другой - пушку наготове. Брайан обнимал его за талию, притихший на заднем сидении, как мышка. Вот ЭТО, блять, страшно, думал он, а не то, что охуенный мужик чуть было не оттрахал его нежную девственную задницу.
Вот я тоже никак не пойму, что у тебя, гондон, с приоритетами. в общем, потрахаться не вышло и принцесса высадил гондона обратно в его ебеня. Они прощаются, и оба очухиваются в том джедайском храме.
Он очнулся. По обеим щекам струились слезы. Перед ним – широко распахнутые оранжевые глаза, пылающие страстью и любовью, и тоже полные слез. Какого черта?.. Неужели Даэ Линн сейчас видел то же самое? Неужели заново переживал ту прекрасную ночь? Их первую...
Ожидаемо на нас обрушивается очередная порция соплей:
Таури еле-заметно кивнул. Блаженно-нежное выражение не сходило с его красивого лица. Влажный блеск его глаз растрогал землянина, тот накрыл его щеки ладонями и принялся покрывать это лицо поцелуями: лоб, нос, скулы, веки, губы.
- Люблю... люблю... люблю... – шептал Даэ Линн в исступлении от каждого поцелуя, и Брайан готов был снова разрыдаться от этих тихих признаний.
Они еще долго обнимали друг друга, соприкасаясь лбами, тяжело дыша и не в силах оторвать друг от друга влюбленных глаз. Ни разу до этого Даэ Линн не смотрел еще на него с такой преданностью. Никогда еще эти глаза не были полны такой боли и тихой грусти. И такой невероятной любви.
*блюющий смайлик*
Память разбередила душу, взрезая зарубцевавшуюся плоть на его сердце. Даэ Линн и не думал, что будет так больно и вместе с тем так сладко – вернуться в ту первую ночь, определившую все его существование по сей день. Шэдоу прижег нервные окончания своим лазером во время операции в Морозилке, но память нельзя уничтожить – любая информация неизбежно становится частью ноосферы, и при нужных условиях ее всегда можно вернуть – если душа позовет утраченную частичку – нервные волокна отрастут заново тем же самым памятным узором, ведь душа ничего и никогда не забывает насовсем.
Я эту ебанину тоже нескоро забуду, так что нечего тут ныть! Вы мне, может, напрочь отбили желание читать всяческий слэшик, а это посерьезнее проблема будет, чем принцессины метания.
И Леи помнил – О, Святые Боги-Праотцы – он помнил, как этот мальчишка распахнул свои яркие зеленые глаза и пронзил его в самое сердце одним взглядом. Он лежал перед ним, распластанный на земле после падения и морщился от боли, но почему-то улыбался.
Парень сохранил этот взгляд и до сих пор умел смотреть на него так, что сердце обливалось горячей плазмой и пропускало удар. О, Щедрые Богини-Праматери, уже тогда все было ясно – вот он, его Единственный. Шэдоу забрал и эти впечатления. Но не насовсем.
Да, во всем виноват ревнивый бывший, лол.
Память ранила, жгла сердце, но Даэ Линн ни о чем не жалел.
Да с каких хуев она будет ранить-то? Он что, узнал, что гондон — его биологический отец? Или что он его потерянный брат? Или что это гондон виноват в геноциде его расы? Лишь бы обстрадаться.
теперь попробуйте угадать, что будет дальше. К гадалке не ходи — ебля, подходя к которой Ши снова перепрыгивает с прошедшего времени на настоящее. Вот уж, блять, безграмотная девочка, перепрыгнувшая время.
Его любовник торопливыми движениями рук дергал шнуровку на штанах. Даэ Линн не помогал, а просто смотрел, завороженный этой судорожной спешкой. Твист хочет его, так же, до дрожи, как лихорадочный. Скорей-скорей-скорей... С готовностью стягивает брюки вниз, как в тот раз, наполовину. Леи хватается за штанины и помогает стащить их полностью, пока парень не остается в одних сандалиях, шнурованных до колен. Они так сексапильно смотрятся на этих длинных худых ногах, что таури не хочет их снимать. Сандалии им не мешают, в самом деле. На губах землянина блядская ухмылочка, он уже не тот мальчишка, что робел перед ним в первую ночь – теперь он точно знает, чего хочет, смотрит выжидающе, нетерпеливо облизывая губы.
*Голосом Уткина* Рекорд подтвержден! Все еще восемь синонимов, эта женщина держит планку качества и имя планке — хуйня! 
Твист привычным движением забрасывает ноги ему на плечи, подвигаясь задом навстречу. Леи берет его сильным грубым движением до самого конца.
До конца чего? Кишечника или пищевода?
- Если бы не гребаные полицаи, я бы взял тебя в ту ночь, - шепчет он на ухо Твиста. Ему нравится ввинчивать язык внутрь, в самое отверстие – от этого землянин начинает мелко и сладко дрожать и издавать нежные вздохи. – Я трахал бы тебя медленно сначала пальцами, пока ты не начал бы кричать, умоляя меня выебать тебя членом. Я брал бы тебя, как самочку, под открытым небом, и звезды были бы свидетелями нашей первой ночи.
- Продолжай... – со стоном выдохнул его мальчишка. – Говори... говори еще...
- Когда они схватили меня и бросили в тюремный отсек, скованного силовым полем, я думал о тебе и твоих глазах... Клянусь, я ни о чем не жалел так сильно, как о том, что не успел взять тебя.
Признавайтесь, сучки, вы тут уже все потекли от такого дети ток 
Пойду трусики выжму, а то я их намочил слезами отчаяния. Шинмая так дрочила, что даже предложения строила косячно:
Хотел быть с человеком одним целым, слиться, как можно плотнее, стать его частью. Если бы мог, то залез бы ему под кожу, как же больно хотеть еще больше близости и понимать, что она невозможно. Как бы ни жгло грудь роковое желание – им не стать одним целым, в этом мире они порознь. Каким же глупцом Леи был, думая, что может сопротивляться этой любви!
Чукча не писатель, чукча дрочер.
Когда Брайан, наконец, с криком, кончил, забрызгав его семенем, Даэ Линн позволил и себе спустить глубоко внутрь землянина, не сводя влюбленных глаз с его дрожащих ресниц.
- Блять... – прошептали любимые губы. – Вот это секс...
И невозможно было не целовать эти губы, не пить с них счастье, не пропускать через себя электрический разряд, рождавшийся в поцелуе и проходящий по всему телу. Твист. Твист... кто ты такой? Как ты можешь быть таким желанным? Таким... единственным?
Хуинственным.
Принцесс боится предстоящего разговора, для которого он и привел гондона в этот пузырь. Фокал, не выдержав этих душевных мук, перелез из головы принцессы в гондона. Принцесс говорит, что гондону грозит опасность.
- Я впервые заметил твое странное взаимодействие с машинами на Маае, когда ты еще до адаптации мог управлять простейшими предметами быта, но я списал это на продвинутый интерфейс корабля. Потом Киотту нашел в твоей ДНК дополнительный спящий ген, он с таким набором еще не работал.
Ну вы еще дополнительную хромосому у него найдите.
Док пытался провести над ним какие-то тесты, че-то там секвенировать, но у него хуй чего вышло. Я про эту историю и позабыл совсем – мало ли всяких бывает спящих генов или странных мутаций? А потом у Мааи вдруг появился антирадар – детка бесшумно проходила в коридоры, стирая за собой все записи в логах космопортов. Выследить корабль стало просто невозможно, и это продолжалось до тех пор, пока мы... пока ты находился на борту. Когда я отпустил Чин на Маае одну, ей на хвост сразу присели сотни кораблей охотников, звездолет несколько раз чуть было не взяли в силовой захват.
Гондон приседает на измену, принцесса продолжает, и Нео наконец-то узнает, что он — Избранный:
- Потом ты угнал скутер в системе Назири, - Леи продолжил загибать пальцы. – Я не обратил на это внимания, но когда ты вырубил транспорт наемников в той же системе, до меня дошло... Чувак... То, что я тебе сейчас скажу, не должна знать ни одна живая душа. Воспоминания о таких, как ты стерты из всех исторических справочников, чтоб ни одна мысль о подобном не вызывала искушения экспериментировать с гуманоидной ДНК.
- Твою мать, говори уже! – почти закричал Брайан. – Что со мной не так?
Ну я даже не знаааю. Всё?
- Я не знаю, сложила ли тебя природа или ты – чей-то эксперимент... Но я думаю, что этот дополнительный ген в твоей ДНК – наследие древних. И я думаю, что этот ген позволяет твоему мозгу излучать особые магнитные волны и с их помощью взаимодействовать с технологией напрямую.
- Что, нахуй?
- Тише, любимый... об этом нельзя кричать, если хочешь жить... Последних техномагов истребили больше несколько миллионов лет назад – слишком большую угрозу они представляли для общества. Их способности боялись как огня.
А что, удобненько: не нужно прописывать матчасть для общения гг с техникой. Уличная магия! Ну и реплика гондона вдвойне прекрасна и интеллектуальна настолько же, насколько Шинмая — выдающийся писатель.
- Посуди сам: ты реактивировал функции своего комма, но местные надсмотрщики этого не засекли. Я просто не знаю техники, способной их обдурить! Здесь всех заставляют играть по правилам, а тебе типа просто насрать? Так не бывает. Чувак... у меня нет другого объяснения.
Паника подступила к самому горлу. Хотелось орать в голос.
Блять!
Блять!
Чтец щас начнет бегать по кругу, заламывать руки от тупости происходящего и орать, как чайка: “Блять! Блять!”
Гондон переживает пять стадий принятия и вспоминает, как наемники брали у него кровищу на анализ, и ему жжот попец.
Какая еще, нахуй, техномагия?! Что за хуйня?! Ему этого не нужно! Нахуй! Все нахуй!
И тебе того же. Принцесска утешает своего благоверного и срывает покровы с того, как на самом деле уничтожили их планету:
- Я с тобой, любимый... Я никому тебя не отдам, слышишь?
- Откуда ты знаешь про... таких как я? – спросил он еле-слышно.
- У таури есть коллективная память, я тебе уже рассказывал о ней. Наша первая планета была уничтожена при участии одного из последних техномагов. Никто не знает его личности, говорят только, что он был в отряде Энзо К`орра, человеческого посла на первой планете. К`Орр вступил в союз сердец с Илаем, сыном последнего лидера Таури-1. Через несколько дней после церемонии техномаг из отряда предателей сумел деактивировать защитное поле вокнуг планеты, и нас атаковали корабли людей... Мы потеряли планету... Но забрали ублюдков с собой.
Сердце Брайана зашлось в праведном гневе. Эти люди, эти твари... за что?! Как они могли так поступить с таури?
У него уже разжижение мозга от феромона нашего Пурпурного человека. Я не хочу сказать, что геноцид — это хорошо, но по отношению к этим паразитам — вай бы и нот :3
И черт возьми, как Леи может так спокойно рассказывать ему об этом, если по его словам Брайан обладает точно такой же силой, что и тот гондон, снявший защитное поле? Как он может вообще в глаза ему смотреть? Но нет, глаза таури глядят с той же любовью и бесконечной нежностью.
С логическими способностями у гондона не очень. Но у него в принципе с мыслительной деятельностью туговато. По его логике россиянки не должны выходить замуж за современных немцев, ну потому что один немецкий гондон когда-то решил, что он представитель высшей расы и перебил пол-Европы. Да как они супругам в глаза-то вообще смотрят?!
В общем, принцесса советует затихариться и никому не говорить. На том и порешили.
Кусок про голубцов НАКОНЕЦ ТО заканчивается, и мы оказываемся в компании Аманды.
Ну, это мы исправим 
Зачем была вся эта линия, нахуя.
Это ж надо, такую ебанину осиливать.