Он был так красив в лучах новорожденных звезд. Его крылья переливались отстветом всевозможных цветов, пока он творил созвездия, глаза блестели искрами вспышек сверхновых. Можно было безошибочно угадать, какие галактики создал он - они всегда отличались особой красотой, изяществом и фантазией.
Ангелов создано, чтоб оценить красоту этого мира и Азирафель нашел ее в одном конкретном обличье. Только Непостижимая Богиня могла создать столь неповторимое прекрасное существо, способное создавать миры из пыли. И это было восхитительно. Он восхищался, он любовался, он замирал перед красотой.
Летая по вселенной, Азирафель всегда их узнавал - его созвездия. И останавливался всякий раз и созерцал их, глупо улыбаясь.
Самого создателя звезд, ангела-астрофизика ему посчастливилось встретить уже несколько раз. И как не верить после этого в Чудо?
Азирафель даже уже заговаривал с ним - осторожно, заискивающе, чтоб не показаться навязчивым, не вызвать раздражение.
Не хотелось бы расстроить прекраснейшее существо во вселенной. Это бы было неправильно.
К сожалению, разговор не слишком клеился - всякий раз, когда они встречались астрофизик был полностью поглощен своей работой (о, она прекрасна!) и скупо отвечал на вопросы. Он предпочитал разговаривать со своими созданиями. Это ведь правильно, наверное - любить своих созданий больше всего?
Так что, Азирафель часто думал, что не стоит, наверное, так бестактно отрывать его от новорожденных звезд - астрофизику хочется побыть с ними, чтоб никто не отвлекал.
Но все равно прилетал к нему, просто любоваться.
А вот имени Азирафеля ангел, кажется, так и не запомнил, хотя тот каждый раз представлялся.
Ничего, ему не трудно знакомиться заново - это даже приятно. Ведь, когда он обратит внимание и запомнит имя, будет очень радостно. Азирафель уверен, что это принесет ему удовольствие, ради такого можно и потерпеть сейчас.
Ему не давали заданий летать в этот сектор, но он не мог не сделать крюк. Он знал, что застанет его за работой и не мог удержаться не взглянуть на столь вдохновленное существо.
Спросить его имя Азирафель пока не решился. Он пробовал, тренировался, когда никто не видит, повторяя разные варианты, но все они казались неподходящими и слишком настырными.
Ангелы себя так не ведут. Это непристойно и неподобающе. Если существо не сказало тебе своего имени - не нужно быть настолько бестактным, чтоб его спрашивать. Потому что имена существам дает Богиня и они носят толику ее святости.
Но не смотря на это Азирафелю очень хотелось, невероятно хотелось знать имя ангела-астрофизика. Зная, он бы тогда мог произносить его. Тихо-тихо, шепотом. Это бы было очень приятно. Будто это имя тайком теперь принадлежит тебе. Вот ты его сказал и оно теперь твое… от осознания этого замирало все ангельское ество. Что-то магическое было в подобных желаниях. Даже пугающее. Но избавиться от них было невозможно - Азирафеля несло все дальше и дальше в своих размышлениях.
А может, зная имя, он мог бы даже окликнуть его! При подобной мысли Азирафель почувствовал прилив тепла к лицу. Он не имел зеркала, потому не знал, что это румянец. Он только понимал, что это и приятно, и непристойно одновременно.
Когда он летел с новым заданием к разработчикам Земли, он снова свернул в сектор Звездотворения. Это уже превращалось в ритуал.
В этот раз ему повезло куда больше - астрофизик его заметил почти сразу и даже попросил подержать карту. Хорошо, что в свете вспыхивающих звезд не видно собственного свечения ангелов. Азирафель сиял. Даже почти забыл снова сказать свое имя, но вовремя спохватился. Дальше он плохо помнил разговор, потому что его сознание оказалось в каком-то теплом облаке, охватившем его.
Помнил он только, как его кольнуло что-то, когда он понял, что астрофизик хвалит не его, а зведы. Азирафель тут же устыдился такой реакции - какое бессовестное проявление гордыни с его стороны. Он хотел даже извиниться за это, но разговор пошел куда-то не туда и он серьезно встревожился за ангела. Не мог понять природы этой тревоги, но ему стало не по себе. Захотелось вдруг оградить его от чего-то страшного, спасти, вынести, увести, закрыть собой.
Азирафель не сразу смог успокоиться, прибыв в отдел Земли в растрепанных чувствах. Почему он так взволнован? Разве что-то может грозить такому прекрасному созданию? Созидателю звезд, самому красивому ангелу, которого видел Азирафель. Какая может быть угроза, если в мире нет еще зла? Почему же он думает о плохом?
Задумавшись, он забыл положить папку с чертежами на мольберт.
- Он там заснул? - спросил Мелетиил, который ждал документы.
- Наверное опять о своих звездочетах мечтает, - рассмеялся Фуриил.
Азирафель спохватился и расставил документы.
В обоих отделах уже давно знали о его странности. Он так усердно всем расхваливал астрофизика и его звезды, что это не могло остаться незамеченным. И ангелы часто смеялись над ним. Им не ведомо было такое чувство, которое поглотило Азирафеля. К тому же, среди ангелов не было принято расхваливать другого ангела. Это было чем-то очень странным и неподобающим. Ведь их хвалила Богиня и каждый так получал часть ее Любви. Зачем тратить эту Любовь на кого-то еще?
- Ази, какой звездой ты в этот раз восхитился? - не унимался Фуриил, - мы тут все ждем твой получасовой доклад о прекрасном астрофизике!
Азирафель, разложив все документы, вдохновленно поднял на него глаза:
- Доклад? - спросил он, не понимая.
- Нет! - оборвал его Метелиил, - этого еще не хватало! Фуриил, заканчивай бездельничать и зубоскалить, берись за работу.
- Но я лучше послушаю влюбленный лепет этого дурачка, чем буду снова собирать гравитацию, - обиделся Фуриил, - тебе разве не интересно? Меня вот каждый раз забавляет, насколько он странный!
Метелиил нахмурил золотистые брови. Он не мог понять, почему среди ангелов ленность не считается грехом. Фуриил согласен был на все, чтоб увиливать от своих обязанностей.
- Азирафель, лети назад в Эдем, нечего тут отвлекать разработчиков! - строго приказал Метелиил и ангелу ничего не оставалось, как лететь обратно.
А ведь он и правда хотел похвалиться новым созвездием, которое создал астрофизик. Такое прекрасное, как сам его создатель. Так приятно было рассказывать про то, чем восхищаешься. Чтоб остальные тоже узрели, как прекрасен этот ангел, так как не имели возможности его увидеть.
Ничего, Азирафель сейчас вернется в свой отдел и все расскажет тестировщикам Эдема. Жаль только, он не знает имени, он бы мог называть его при остальных. Азирафель снова ощутил румянец - мысль о том, чтоб озвучить имя прекраснейшего из ангелов публично… из своих уст, своим голосом… была очень волнительной.
Но имел ли он на это право? Казалось, очень неприличным.
Азирафель не решался спросить имя ангела еще тысячу лет, хотя часто прилетал к нему смотреть за его работой.
А еще, он так всех замучил восторженными рассказами о нем, что другие стали его сторониться. Это уже было даже не смешно, все шутки закончились и его считали откровенно странным.
Азирафель и сам себя считал странным, но смирился с этим.
Значит, на него такие планы у Богини - познать новое чувство, которое другим ангелам неведомо. Оно приносило много новых ощущений, которые он тоже познавал впервые. Радость, восторг, восхищение, смущение, волнение, разочарование, обиду, боль. Да, последние три чувства он тоже познал. Ему было стыдно за них, но он их чувствовал точно. Как же может чувствовать обиду или боль ангел, преисполненный Благодати Богини? Какое-то чудовищное кощунство. Азирафель решил скрывать эти чувства и о них не рассказывать. Он считал, что они оскорбляют Богиню и ее Необъятную Любовь.
Она ведь создала ангелов быть вечно счастливыми в ее Царствии, а Азирафель начал втихоря плакать. Иногда и вовсе откровенно рыдать. Просто непростительно. Но удержаться было сложно. Он честно держался первые три сотни лет. Но потом его словно накрыло однажды - милый, прекрасный, самый лучший астрофизик снова забыл его имя. Когда Азирафель, перелетая огромный крюк, свернул к нему, чтобы взглянуть хотя бы на мгновение, тот спросил "Привет, а ты из разработчиков? Принес мне чертежи?".
И почему-то Азирафелю в тот раз стало очень больно. Он, конечно же не стал смущать это возвышенное создание своими глупыми странными мыслями, не подходящими для ангела. Он снова назвал свое имя и улетел, потому что нужно было спешить. А потом разрыдался. Не мог ни сдержаться, ни подумать о Богине. Он летел по ледяной вселенной, где еще не было звезд и плакал. Одновременно радуясь, что никто не видит этого позора.
С тех пор он плакал каждый раз после встречи с астрофизиком. Самым прекрасным, обожаемым и любимым астрофизиком. Каждая встреча теперь кроме восторга приносила еще и боль. Она стала неизменным спутником его счастья. И с каждым столетием только усиливалась.
Скрывать ее от других становилось все сложнее. Поэтому он вовсе замкнулся и старался поменьше общаться - незачем омрачать других ангелов своими странностями.
Но все тайное рано или поздно становится явным. Особенно, если речь идет о Богине.
Однажды, когда Азирафель снова плакал в уединении, он спросила его:
- Ангел, что ты делаешь? Разве ты не счастлив?
Азирафель вздрогнул и благоговейно посмотрел наверх.
- Счастлив, Богиня - сказал он, быстро вытирая слезы руками.
- Но ты плачешь, - возразила она.
Азирафель взволнованно сглотнул - врать божеству было бы не правильно. Тем более, что все итак очевидно.
- Прошу прощения, - склонил он голову, - прости меня, Богиня, я не сдержался. Впредь постараюсь не давать себе волю.
Богиня помолчала какое-то время, а потом сказала:
- Я вижу у тебя возникло новое чувство, ангел. Я его в вас не закладывала. Потому что оно приносит много страданий и мешает быть всегда счастливыми в моей Любви.
Откуда оно у тебя?
Азирафель не знал. Он честно ответил, что не знает.
- Ты полюбил еще кого-то, кроме меня, ангел, - сказала Богиня и в голосе ее была строгость.
Это звучало словно обвинение и Азирафель потупил взгляд. Он не знал, как назвать то, что он чувствует к тому прекрасному ангелу, но если Богиня назвала это любовью, то значит, это любовь.
- Похоже на то, - ответил он тихо, опасаясь гнева Богини.
Богиня снова помолчала. Ее сперва это задело, но потом показалось любопытным. Любовь смогла возникнуть самовольно, без ее контроля и вмешательства. Такое случилось впервые. Это интриговало и заслуживало большего внимания. Надо бы присмотреться к этому ангелу и понять, почему так произошло?
- Это не воспрещено, - сказала Богиня, чтоб ангел, наконец, перестал дрожать от страха,- я не гневаюсь на тебя.
Азирафель заметно расслабился и выдохнул.
- Любовь сама по себе не может быть скверной, - продолжила Богиня, - но вот испытания, которые она несет могут помешать чистоте мышления.
- Испытания? - переспросил ангел, он не до конца понимал.
- Ты плачешь, - ответила она, - и плачешь не так, как другие ангелы, когда у них не получилась любимая вещица, ты плачешь от того, что глубоко несчастен.
Взгляд Азирафеля испуганно забегал - о нет, он не должен признаваться, что чувствует подобное!
- Не уверен, что это именно такое чувство, - попытался выкрутиться он, опасаясь наказания, - как ангел может быть несчастным, когда у него есть твоя Любовь?
Богиня не ответила. То ли поверила, то ли раздумывала.
Эти несколько мгновений ожидания Азирафель пытался твердо себе пообещать больше не плакать. Нельзя, чтоб все, что он ощущает, выплеснулось наружу. Две тысячи лет невзаимной любви к прекрасному астрофизику превратило его душу в неподобающий ангелу клубок чувств и не последние в их списке места занимали обида и разочарование. А так чувствовать было нельзя. Не ангелу в Эдеме уж точно.
- Чего бы ты попросил, ангел? - вдруг спросила Богиня, - для утоления твоих слез, чего бы ты попросил?
Азирафель сперва захлопал глазами, не понимая, а потом задумался.
Богиня рассчитывала услышать что-то вроде "избавь меня от этого болезненного чувства" или "подари мне забвение об этом ангеле", но херувим, к ее удивлению, произнес совсем другое.
- Я бы хотел, чтоб он запомнил мое имя, - робко ответил он, - и хоть немного обратил на меня внимания…
- Но он создан таким, - ответила Богиня, - он будет всегда любить только свои звезды.
Крылья Азирафеля удрученно опустились, он судорожно вздохнул.
- Я знаю, - сказал он, - я знаю…
Только любовь к милому астрофизику была самым прекрасным и самым мучительным чувством в его жизни. И избавляться от него или забывать о нем он точно не хотел. Поэтому, смирившись с тем, что никакой взаимности ждать не стоит, он решил хоть немного облегчить свои страдания. Ведь это не могло навредить никому, такой пустяк - запомнить имя. Обернуться и сказать: “О, привет, это ты Азирафель? Рад видеть!”. Этого, пожалуй, хватило бы.
- Я не прошу много, - неуверенно пробормотал ангел, - но если б только обратил внимание… мне бы было легче… обещаю больше не плакать.
Богиня немного промолчала, а потом добавила:
- Что ж… ты сам сказал, ангел…
И ее свет исчез из небосклона.
Азирафель попарил еще какое-то время на одном месте, вытирая остатки слез и, приведя свои чувства в порядок, отправился в Эдем.
***
В потом началось Восстание. Агнелы восстали против ангеловв, небо пылало и искрилось от огня Великой Битвы.
Азирафель стоял на страже ворот Эдема. Ему выдали пылающий меч и он строго следил за тем, чтоб никто из мятежников не прорвался наружу.
Преградив путь к Вратам, Азирафель наблюдал за Битвой. И радовался, что его оставили здесь. Он хоть и чувствовал неприязнь к мятежникам, но не понимал ненависти, с которой остальные с ними дрались. Вот Рафаэль с пылающим мечом несется на белоснежном коне. Он рассекает мятежников, отрубает им крылья, они падают вниз… где-то там слышно горн Габриэля, который созывал армию для сокрушительного удара.
Всюду летали вырванные перья и пахло гарью. Азирафелю стало не по себе.
Он даже отвернулся.
И поэтому пропустил момент, когда к нему приблизились две фигуры, два ангела, явно пытавшихся сбежать с поля битвы. Один был сильно ранен, его обугленные крылья дымились, и второй буквально тащил его на себе.
Азирафель резко метнулся к беглецам, упреждающе выставив меч. Его зеленоватые глаза широко распахнулись, когда он узнал, кто перед ним. Это оказался тот самый прекрасный создатель звезд. Он нес на себе изувеченного Фуриила, его коллегу из отдела разработчиков.
- С… стойте, - срывающимся голосом проговорил Азирафель.
- А то что? Убьешь нас? - спросил астрофизик, чьи глаза тоже были полны слез. Но то были слезы обиды на несправедливость Богини, - тогда убивай. Делай то, что должно, Азирафель…
Пылающий меч выпал из дрожащих рук. Азирафель забыл как двигаться, замерев будто статуя. Он помнил только, что обещал Богини больше не плакать, поэтому старался это обещание сдержать.
Астрофизик некоторое время посмотрел на него и, поняв, что угрозы нет, направился через Врата, увлекая раненного товарища с собой. Проходя мимо Азирафеля, он грустно улыбнулся и сказал:
- Спасибо…
А тот простоял так почти до конца битвы, глядя им вслед. В ушах все время звучало собственное имя в чужих устах. В обожаемых, любимых, прекрасных… и недосягаемых более, чем когда либо раньше.
***
Руки жутко ныли в серебряных цепях. Оковы впивались в запястья и натирали кожу. А когда его окатили очередным ведром святой воды, Азирафель закашлялся, сотрясаясь всем телом.
- Ну что, продолжать или передумал? - спросил его Метелиил.
- Нет… не передумал, - отплевался страж Эдемских Врат, - я не хочу стирание памяти… не надо…
Метелиил пожал плечами и пошел зачерпывать из Небесного Водопада еще воды. По его мнению, лучше бы было стереть себе память о всех контактах с Павшими, чем выносить этот унизительный ритуал "очищения святой водой". Но Азирафель всегда был странным и понять его решение было невозможно.
Глава отдела разработчиков набрал воды и вернулся.
- Никогда тебя не понимал, - пожал он плечами и окатил водой прикованного ангела, - зачем тебе это?
Азирафель знал зачем - чтоб помнить. Почти все ангелы согласились стереть воспоминания о близких контактах с Павшими, чтоб не страдать. Отказалось только несколько. Среди них был и Азирафель. Их подвергли довольно таки жесткому испытанию, чтоб убедится, что они точно не принадлежат к соратникам Люцифера. Обряд предполагал, что ангела каждый день окатывают святой водой все, кто его знал. А поскольку Азирафеля знало аж два отдела, то кандидатов набралось немало и испытание вышло довольно таки тяжелым. В нем смогли укрепить мысль, что контактировать с Павшими не стоит. Кроме, пожалуй, одного. Чувства невозможно вытравить с помощью святой воды - она создавалась, чтоб нести любовь, а не чтоб умерщвлять ее.
Когда Азирафель вернулся к своим обязанностям, он был невероятно горд тем, что сохранил память о своей любви и о том, кого не хотел забывать ни при каких условиях. Хотя теперь совершенно не знал, как ему подобает относиться к демону.
***
Это случилось через какое-то время после назначения Азирефеля Верховным Архангелом. Кроули попросил о встрече и ангел незамедлительно поспешил на нее явиться.
- Я согласен, - сказал демон тихо.
- На что, дорогой? - не понял Азирафель.
- Я согласен вернуться в статус ангела, чтобы быть рядом с тобой, - уточнил Кроули, чеканя каждое слово. Очевидно, они ему давались непросто, - ты победил.
- Ох… - вздохнул Азирафель, - зачем ты это так воспринимаешь? Я хочу нам обоим счастья…
- Окей, - коротко ответил Кроули и посмотрел куда-то мимо.
Видно было, что за период их расставания он сильно изменился - взгляд был более измученным, поза вынужденной, легкость и подвижность куда-то пропала. Азирафелю стало больно на него смотреть.
- Кроули, бедный Кроули, - проговорил он, - ведь Благодать сможет излечить все твои раны! Ты сможешь радоваться жизни, как когда-то. Я помню ангела, каким ты был…
- Нет больше того ангела, - повторил Кроули, - да и не помнишь ты… это вранье. Тебе стерли память как остальным.
- Нет, нет, - помотал головой Азирафель, - я не позволил. Я выбрал помнить, дорогой мой Кроули.
Впервые за вечер взгляд демона обрел живость и теплоту, а черты лица расслабились.
- Ты серьезно помнишь меня ангелом? - спросил он, - я думал, это пустые слова.
- Как бы я мог не помнить? - удивился Азирафель, - как я бы мог забыть? Кроули!
Демон наконец улыбнулся. Его рука, лежавшая на столе, передвинулась и прикоснулась к руке ангела. Тот тоже улыбнулся в ответ.
- Я просто очень хочу, чтоб ты был счастлив, Кроули, - сказал он, - а ангелом ты был самым счастливым…
Демон не стал спорить - главное, что они будут теперь вместе, не так ли?
***
Баракиил (как легко откопать в архивах прежние имена Падших, когда ты Верховный Архангел!) куда-то делся. Азирафель искал его с самого утра, обошел все отделы и коридоры Рая. Но, похоже в Небесной Канцелярии его не было.
Встревожившись, он подключил Саракиил - она была хороша в поисках пропавших.
Архангел долго-долго вглядывалась в карты, а потом, наконец, выдала:
- Он здесь, у Альфа-Центавры, - ответила она, развернув на экране изображение космоса.
Азирафель удивился - зачем Кроули, вернее теперь снова Баракиилу, лететь к Альфа- Центавре? Ему было плохо в Раю, на Небесах?
Встревожившись еще больше, Верховный Архангел взял выходной до конца дня и отправился по заданным координатам.
Световой коридор быстро настроился и ангел взволновано вошел в него.
Что случилось с дорогим Кроули? Ох, он постоянно норовил назвать его так. Теперь его имя Баракиил, нужно это запомнить.
Еще вчера он был таким привычным демоном, шипящим на все и вся, а после преображения в ангела уснул.
Азирафель не тревожил его сон, решив, что тому стоит отдохнуть.
И вот, сегодня утром, ему говорят, что Кроули первым делом отправился к звездам. Даже не зашел, даже не спросил об Азирафеле… Странное дело.
Когда луч доставил его на место, то Верховный Архангел к своему ужасу увидел там знакомое до боли, да именно до боли, зрелище. Ангел Баракиил сидел на облаке пыли и самозабвенно разговаривал со звездами. Он им рассказывал истории, смеялся, шептался и секретничал. И, похоже, они ему отвечали.
- Привет, а я волновался, куда ты пропал, - обратился к нему Азирафель, улыбаясь, - с тобой все хорошо после.. обращения?
- Да-да, - отмахнулся Баракиил, даже не оборачиваясь к нему и не прерывая свой звездный диалог.
Верховный Архангел почувствовал, как внутри шевельнулось что-то давно забытое, что-то ужасное и мучительное.
Он стиснул губы и сел рядом, наблюдая за ангелом. Но тот все также его не замечал.
Это обидно ранило Азирафеля, но он уже не был тем юным наивным херувимом, который не может справиться с неизвестными чувствами. Тысячелетия безответной любви закалили Азирафеля, а тысячелетия рядом с Кроули - научили, что любви можно добиваться.
Пусть каким-то непостижимым образом случился откат в сознании его дорогого сердцу демона и он снова стал прекрасным, но недоступным астрофизиком, Азирафель теперь не будет глупить, как раньше, плача в уголке. Он знает, как следует поступать. Он будет добиваться взаимности, он поможет ему вспомнить, что между ними было все эти годы. Ведь если Баракиил до сих пор остается Кроули - то он умеет любить больше и сильнее любого существа во вселенной.
И Азирафель добивался. Обстоятельно, терпеливо, систематически. Он читал Баракиилу книги вслух, пересказывал фильмы, угощал вином, заманивал на землю, в Ритц, предлагал покатать на Бентли, даже танцевал извинительный танец.
Но Баракиэля интересовали только звезды. Он, казалось, не слышал и не видел всего того, что приносил ему Азирафель, лишь безразлично улыбаясь ему в ответ. Или говорил “да-да” и “спасибо” , а дальше снова продолжал свою вечную беседу со звездами.
В один прекрасный день Азирафель решил, что нужно что-то более кардинальное. Не то, чтобы у него не хватило терпения - о нет. Он мог упорно добиваться взаимности любимого ангела еще несколько тысячелетий. Просто он понял, что проблема здесь скрыта глубже, чем в безответной любви. Баракиил словно был замкнут в каком-то сосуде со своими звездами. И туда не доходило ничего извне. Это пугало Азирафеля. Он понимал, что здесь закралась какая-то ошибка. И решил выяснить напрямую.
- Похоже, когда мы возвращали Кроули ангельский статус, что-то пошло не так, - сказал он Метатрону, - он будто вернулся в свое состояние до Падения, а может, еще раньше. Это будто оболочка от Кроули, но не сам он. Что-то похожее, что было с Джимом.
- Он был таким создан, - ответил ему Метатрон словами Богини, - ты ведь об этом знал.
Азирафель выдохнул. Знать-то он знал, но даже тот Баракиэль, который создавал звезды выглядел живее. Он даже согласен на невзаимную любовь, согласен снова завоевывать и добиваться, но он не мог смотреть на своего дорогого, любимого Кроули в таком состоянии.
- Все те тысячелетия, что мы прожили на земле, - сказал он задумчиво, - они ведь не могли исчезнуть бесследно! Я не понимаю. Что произошло?
В его тоне читался вопрос и даже возмущение.
Возможно поэтому Метатрон заговорил голосом Богини:
- Херувим Азирафель, я помню, как ты однажды рыдал в пустом космосе. И я спросила тебя о причин, так как не люблю, когда мои любимые создания плачут. Ты ответил мне, что хочешь взаимности от ангела Баракиила. Я дала тебе ее - ты получил демона Кроули. Он любил тебя взаимно и беззаветно все шесть тысяч лет. Но ты снова был не доволен. И ты снова плакал. Ты попросил Метатрона вернуть ему ангельский статус. И вот, я вернула тебе ангела Баракиэля таким, как он был создан. Но ты приходишь и снова задаешь вопросы…уже как Верховный Архангел. Скажи, ты точно хочешь, чтоб ангел Баракиил снова проходил через это?
Азирафель был ошарашен. Он был настолько поражен, что не нашелся что ответить. Единственная мысль, что заполнила его разум было: “Ты хотел взаимности от ангела Баракиэля. Ты получил демона Кроули.” Выходит, он причастен к Падению единственного любимого существа? К его страданиям и низвержению? Он не хотел принимать такую реальность - это было сильнее Азирафеля.
Он проигнорировал вопрос Богини, он развернулся спиной к Мататрону и решительно пошел прочь.
И в тот же день он сбежал из Рая. Отдал все регалии Верховного Архангела Михаэль и отправился на землю, так как на Небесах находиться было больше невыносимо.
И плевать на Великий План и Второе Пришествие. Он знал, что без него дело застопорится на несколько лет минимум. Ему было все равно - его душа была слишком сильно уязвлена чувством вины, чтоб думать о чем-то еще.
Да только вот на земле ему не полегчало. Куда бы он не шел, все вокруг напоминало Кроули. Напоминало дни, прожитые рядом с ним, напоминало их общение, их свидания, их флиртование.
В Книжный Магазин он даже не решался зайти - оттуда все веяло общими воспоминаниями. Тем, что они теперь потеряли.
А также он не хотел показываться на глаза Мюриэль, которая наверняка бы начала задавать вопросы по типу “почему он ушел из должности”?
Поэтому ангел только гулял по городу, иногда посещая их общие места. Вспоминая их общие моменты.
И от этого становилось тошно. Потому что за это было заплачено слишком высокую цену.
Азирафель сел на ту самую лавочку в парке и посмотрел на воду. Визуально никто бы из смертных не подумал, но внутри его эфирное ество трясло и выворачивало от бескрайнего чувства вины.
Мысли Азирафеля сейчас вились хаотичным вихрем только об одном:
Тысячи лет назад жил себе беспечный ангел-астрофизик. Прекрасный, светлый, радостный. Творил чудесные звезды и не знал горя. Его жизнь была размеренной и счастливой. А потом появился Азирафель и сломал все, разрушил, уничтожил.
Было так невыносимо - осознавать это. Истина подкралась на бесшумных лапах к разуму и дальше только сжимала чувства в когтях.
Он не помнил, сколько времени он так просидел на лавочке - может, день, а может - месяц. Его не интересовали ни ветер, ни дождь, ни время, когда в его эфирной сущности шла настоящая буря.
И вот, в какой-то миг эта буря достигла своего пика - Азирафель не выдержал. Он понял, что вынести сам Истину не в состоянии. Он полетит к нему, он все ему расскажет… В конце концов, Кроули-Баракиэль должен все знать.
Азирафель наконец поднялся, расправил свои крылья и взмыл в небо, снова отправившись к созвездиям.
и непременно Шекспира!
⬍
