Они едут в вонючем фургоне, Ленуха прячет лицо в шее Обесцвеченного – и, конечно же, тут же начинает возбуждаться. И тот ее в этом радостно поддерживает. Предотвращает секс рядом с водителем только вопрос Катюхи, а скоро ли они приедут. Зачем и куда они едут все еще никого не интересует, бля.
Между делом вставлю описание Катюхи – все еще глазами Ленухи, если что:
В этом сарафане с распущенными волосами, скрывающими подбритые виски, она выглядела лет на шестнадцать. Маленькая, хрупкая, беззащитная, женственная, нежная (если молчит, конечно).
От «беззащитной» и «женственной» особенно припекает, если честно. Автор как бы всеми силами пытается нам показать, что панковатая девчонка в берцах – это ненормально и априори непривлекательно. А вот беззащитная в сарафане – это кошерно, красиво и с заделом на будущую великую любоффь.
Только уже прибыв на место, Ленуха задается вопрос, а где же они, черт побери. То есть завезти их можно было хоть в ад, хоть на зловещий завод, чтобы там утопить в чанах с химикатами. Но все скучно: приехали они в старый детский лагерь. На крылечко выходит Сыщик с ружьем. Следуют очередная пачка бессмысленных разговоров, вампиры демонстрируют брутальность, скаля клыки, женщины их успокаивают одним щелчком по этим самым клыкам.
Наконец Обесцвеченный задает вопрос: а чо же собсна случилось, а? Вот, думает чтец, сейчас нам раскроют завязку!.. Не-а, не раскроют. Ну, как обычно.
– Кларк, что с городом?
– Лену ты унес, я возился с этим делом. Часа в три ночи, получается, сутки спустя, Мэл позвонила. Эрик, она плакала. Стаи больше нет, почти. Я забрал всех, кто остался, и спрятал здесь. Вывозить их, не оставляя запаха, было самым трудным. Кайл помог.
– А… – начала я.
– Племянник мой, – опередил вопрос следователь.
– А-а.
Все. Кто, кого, куда, зачем – а хуй знает. Почему нет стаи? Почему Сыщик им помогает, если работал вроде только на главу вампиров? При чем тут запах? Что вообще за херня тут творится? Нет, это не важно. Вот узнать, кто такой бармен-Кайл и почему помогал – это супер-важно!
Серьезно, это вся вводная. После этого герои идут внутрь, там на Обесцвеченного с обвинениями в духе «как ты мог?!» набрасывается оставшаяся в живых оборотниха, а читатели все еще пребываю в недоумении: да что такого он мог? В чем он виноват? Что случилось, ау-у-у, люди, да объясните вы по-человечески?!
И только через страницу текста нам наконец немного расписывают картину: оказывается, напали вампиры. Вел их тот придурок, которого Ленуха огрела кочергой по башке, и еще там были:
Там был не весь клан, только часть и еще много новых. И я плохо разглядела. Был еще один, сильный, древний.
Обесцвеченный делает стойку и спрашивает, как выглядел этот древний – и оборотниха говорит, что не разглядела. Но она ведь это уже сказала строчкой выше, она с этого начала, Обесцвеченный, ты тупой что ли?
Оборотниха пытается еще наезжать, куда это свалил Обесцвеченный и даже порывается напасть, но огребает, правда Ленуха не дает ее добить. А у меня формируется очередной вопрос: согласно вводной, вампиры и оборотни – враги навек, но Обесцвеченный благородно решил заключить перемирие. И оборотни что, разом ему поверили, расслабились и не готовились к той ситуации, что Обесцвеченный мог их или наебать, или скопытиться сам, делая все соглашения недействительными? Кроме того, сроки перемирия нам не уточняются, но по ощущениям – оно не слишком давнее и крепкое, ведь оборотни вот просто по щелчку пальцев пошли мстить вампирам, когда маньяк подставил Гота. То есть вообще, если немного подумать, – оборотни первыми нарушили соглашение, и даже сам Обесцвеченный, если уж на то пошло, был бы в своем праве, пожелай он их на перебить за такое. Но нет, оборотни – беспомощные лапочки, и Ленуха с Обесцвеченным виноваты, что свалили, оставив их одних, плак-плак.
Ладно, возвращаемся к тексту. До Ленухи с запозданием доходит, что такое этот «древний»:
– Я не думала, просто сделала, и все. Что значит древни… – Я осеклась, наконец, сообразив. – Ой! А такие бывают?
М-да, кажется, умственно отсталый здесь не только Гот. Или он заразный.
Обесцвеченный и Гот сваливают искать этого неизвестного Престарелого вампира, оставляя дам на попечение Сыщику. Ну да, в прошлый раз это так удачно закончилось, нам даже автор подсвечивает:
– Кларк. Я уйду. Последи за ней, только…
– Да, за тот раз прости, Эрик. Она от меня не отойдет.
Я энергично закивала, подтверждая неоспоримый факт.
Интересно, это автор повесила ружьем и Ленуху опять сопрут, или она тупо захотела почморить Сыщика?
И как же они собираются искать Престарелого, можете задуматься вы? А вот как:
– Куда? – вскинула голову сестренка. В карих глазах промелькнуло беспокойство.
– Пробежит по округе, – тихо шепнул Кларк, усаживаясь рядом со мной на стол.
И тут пока мы ждем результатов пробежки по округе, нам – наконец! – раскрывают тайну, как Сыщик и Обесцвеченный нашли Ленуху, похищенную маньяком. Вы готовы, дети? Да, капитан!
– Кларк, как тогда нашли меня?
– Я не тебя искал. Я адрес парня выяснил. Он в доме родителей жил. Эрику позвонил, как обещал, а там ты. Мы штурмом брали подвал, когда он туда мимо ребят пронесся. У таких, как Эрик, на запахи нос – собакам на зависть. Малыш этот тебя как вывез – до сих пор гадаю. Хитер, подлец.
– А вы его как нашли? – подала с раскладушки голос сестренка.
– Случайно. Стал от безысходности отпечатки подошв сравнивать. Он как дежурный бывал на каждом месте преступления, все в бумаги занесено, но на последнем его формально не было, а отпечатки тут как тут, благо ботинки у мальца запоминающиеся, необычные. Потом поглубже копнул, это он тот самый жених, Леночка, с которым рассталась Элоиза.
– Точно. Элоиза. Глупое имя, – прошептала я.
– Он в тот вечер в бар пришел, пытался вернуть девушку. Эйна стала случайной жертвой. Она Георгу улыбалась, парень увидел, переклинило.
– Он все рассказал?
– Да, теперь психушка светит.
– Если бы Рик не убил его сестру…
Стоп, а где же связь с сестрой? Нам же столько на нее намекали, столько раз ставили акценты – и нахуя, если нашли его в итоге вовсе не через сестру?! Вся связь оказалась случайной? Если бы маньяк не увидел Гота в баре, куда пришел в поисках своей невесты, а вовсе не сестры, ему бы не снесло крышу, так что ли?
О факте «случайного» обнаружения следов «запоминающихся» ботинок я промолчу. Это такой роялище от автора, что даже комментировать стыдно.
Ленуха и Сыщик взаимно впечатляются в ходе этого диалога и переходят на «ты». А потом Сыщик рассказывает историю своего знакомства с Обесцвеченным – ну просто сюрприз за сюрпризом в этой главе, ведь эту историю я тоже ждала, чтобы понять, почему Сыщик считает лестью, когда его называют «цепным псом» Обесцвеченного. Впрочем, если автор расскажет это так же, как обосновала мотивы маньяка…
– Я начинал тогда только. Работа паршивая. Сами видели. Это в академии кажется: польза обществу, романтичный ореол, а на деле… На деле меня тошнило, от людей тошнило. Вечером в бар заглянешь, выпьешь, мозг расслабится – и домой можно. Так я обычно пешком возле дома забегал. А тут дело подвернулось почище того, в котором мы с вами участвовали, я после морга сразу в бар поехал, обратно за руль, сами понимаете, сел не совсем трезвый. Уж не знаю, о чем думал, придурок! Ни о чем, наверное, перед глазами трупы стояли, только на перекрестке вылетел на обочину, едва людей возле светофора не посбивал. А там школьная экскурсия, что ли… шли куда-то парами. Плохо помню. Я никого не задел, хотя, скорее всего, это Эрик не дал. Не знаю, как он там оказался, только вынул он меня из-за руля и уволок за собой…
– И? – шепнула я.
– Ну и убедил меня, что я неправ. Двое суток потом из квартиры не высовывался, пить с тех пор не могу. – Кларк снова засмеялся. – Эрик может быть очень убедительным, когда захочет, и без гипноза.
– А дальше? – прищурилась я.
– Дальше? Дальше у соседки снизу девочка в больницу попала. Еле откачали. На теле ни ранки, а умирает от потери крови. Не нужно быть шибко умным, чтоб догадаться. Я справедливо рассудил, что это не Эрик. Решил к нему обратиться.
– Так никто ж не знает…
– Я листовки с его рисованным портретом по городу расклеил.
Я засмеялась находчивости следователя.
– Пришел?
– О! Еще как. Злой, как бес! Думал, не выживу. У него ж привычка, знаете, вопросы задавать…
– …держа за горло, – со смехом закончила я.
– Да. А отвечать в таком положении…
– …трудно.
Мы хохотали вдвоем и в голос.
Бляяяяя… Да, после такого будешь радоваться, что в органах остался, а на «цепного пса» будет наплевать. Но кстати, а нахуя было Обесцвеченному там всех спасать? Нахуя потом приходить и помогать, мало ли что за портретики висят по городу, а о том, что питаться детьми вампирам запрещено нигде не было написано? Благородство в жопе заиграло? Но он им особо не отличался, иначе девушек Гота бы не мочил. Так что это был за порыв несвойственного гуманизма?
Неужели автор не могла придумать чего-нибудь более адекватного? Пусть даже банального, но хоть логичного в рамках заявленного характера Обесцвеченного. Например, как Сыщик расследовал серию странных убийств с обескровливанием – и так хорошо расследовал, что к нему пришел Обесцвеченный, но не убил, а загипнотизировал, чтобы дело замяли. Или чуть сложнее: как Сыщик стал свидетелем потасовки вампиров с оборотнями, застрелил при этом оборотня, напавшего на Обесцвеченного, а потом вообще сам предложил заключить перемирие между вампирами и оборотнями, потому что в ситуации еще не разобрался – вот этот вариант, кстати, объяснил бы и почему Сыщик оборотням помогает, типа, чувствует ответственность. И Обесцвеченный мог бы нечто вроде благодарности испытывать.
Но нет, давайте сделаем Сыщика алкоголиком и долбоебом с картинками на столбах. А ведь он единственный персонаж этой книги, который пока что вызывал у меня хоть какую-то симпатию.
Окей, опять дальше. Нам зачем-то сообщают, что Бармен поехала обратно на работу, а потом Ленухе в голову внезапно приходит мысль. Что за мысль, нам как обычно не поясняют, просто мысль и все:
В голову пришла довольно абсурдная мысль, требующая срочной проверки. Благо возможность имелась. Я спрыгнула со стола, стянула через голову свитер, подошла к шкафу, распахнула дверь и, хмурясь, уставилась в зеркало. Дорогие женские кроссовки, облегающие синие джинсы с низкой талией. Такая же облегающая насыщенно-оранжевая кофта с декоративной алой прошивкой крест-накрест на рукавах и груди. Глубокий вырез слегка открывал край кружевного красного белья. На секунду впала в ступор, лихорадочно соображая.
– Катюш, скажи честно, что думаешь о моей одежде?
Сестренка удивленно взглянула на меня.
– Зачем?
– Пожалуйста, Кать. Только честно.
– Ну ладно… Ты раньше никогда таких ярких вещей не носила. Не мой стиль, я б не надела, но тебе идет и грудь наконец открыла. А то вечно все наглухо. Если б не синяки еще…
Я кивнула, повернулась к зеркалу и снова уставилась на себя, переваривая собственную догадку. Для меня мой внешний вид по-прежнему не казался привлекательным. Я вздохнула, надела свитер, закрыла шкаф и забралась на стол. Кларк не сводил с меня глаз.
– Что-то мне подсказывает, что это было не простое женское желание пригладить перья.
Я отрицательно покачала головой. Говорить не хотелось. Следователь верно оценил мое состояние, приставать не стал.
Конец главы. Все...
…
Сука, но что за догадка?! О чем нам должна сказать эта сцена перед зеркалом? А изменившийся стиль одежды? К чему это «мой внешний вид по-прежнему не казался привлекательным»? Да, Ленуху одевал Обесцвеченный по своему вкусу – это типа до нее только дошло, что он выбрал ей не то, что она обычно носит, а то, что ему на ней нравится? Вот это озарение, вот это скоростная догадка! Или это была другая абсурдная мысль? Автор, но ты тогда поясняй хотя бы о чем твоя героиня думает, у тебя ее ПОВ в конце концов. Если мысли Обесцвеченного мы не видим, то уж Ленухины должны получать в полном объеме, а не в таком вот урезанном – «у меня есть идея, но догадайтесь, о чем она, сами, читатели мои».