Снова княжна видит чудесные сны, и снова пробуждение её разочаровывает:
Пробуждение, снова пробуждение. Снова неизвестность. Произошедшие события медленно всплывали в памяти. Словно туман рассеивался в голове, открывая четкие картинки событий. Вот радостное утро после первой моей ночи с мужчиной, вот серые, безликие люди, трессианка… страх… коридоры… Чертовы черные дыры их проклятого космоса! Боль. Моя боль! Море боли и крепко стиснутые зубы. Прислушалась к своим ощущениям. Странно, ничего у меня не болит.
Чтец честно пытался выбрать что-то интересное и осмысленное для копирования, но нишмог: далее еще две страницы в стиле акына: что вижу/о чем вспоминаю, о том и пою.
Но тут она видит ДРАКОНА — да, большими буквами, и телопредаёт её вот сразу же:
Вот как это ему удается? Ведь знаю, что врет. Знаю, что улыбка его фальшивая. Знаю, что внимательный взгляд на «единственную» отрепетирован тысячелетиями. Все понимаю – разумом, а тело предает, стоит лишь ему посмотреть или заговорить. Нет, милый мой Дракон, я теперь ученая. Знаю, что за экстазом в этом замке неотъемлемо следует наказание и боль.
*философски
Штош, за всё нужно платить.
Героин соблазняет, но героиня не соблазняется:
– Ну так бери. Ты же хотел мое тело? Только, знаешь, давай без этих твоих нежностей. – Ох, кажется, получилось сказать ему все так, чтобы голос предательски не дрогнул.
Мужчина опешил. Его рот раскрылся, закрылся и снова раскрылся. Наверное, он хотел что-то сказать, но слов не находил.
Но всё-таки держится с трудом:
Боги этого странного мира, если вы есть, дайте мне сил продержаться! Дайте сил не размякнуть в его руках, не стечь сладкой лужицей к его ногам! Потом так больно вновь становиться собой.
Меня бережно укутали, подхватили на руки и, опустившись на кровать, усадили к себе на колени. Со стороны посмотреть, так сразу видно – чуткий влюбленный трогательно заботится о женщине, которую боготворит. Только можешь не стараться, я слишком хорошо выучила урок. И дышать так перестань! И пахнуть тоже…
Катиль (не помн.) напоминает ему о тексах, Сито вздрагивает и говорит, что рад, что с ней всё в порядке.
– Прости, – чуть слышно сказал Анситор, – я сожалею, что так вышло.
И вид такой трогательно виноватый. Ну актер! Да даже нашему вездесущему Безрукову до такого мастерства еще расти и расти. Любит мальчик от скуки играть в трогательного возлюбленного, а потом, посмотрев на страшные картинки, утешать спасенную жертву. Какие только дикие фантазии не придут в голову за тысячи лет.
Не верится, что я это говорю, но оказывается ггня слишком хорошо о них думает, с фантазией там тоже полный швах.
– Послушай, давай сегодня не будем играть. Ведь ты же человек… или кто ты там… Я хотела сказать, ты же разумный, – старалась говорить отчетливо, не допуская жалости к себе, потому что иначе на глаза наворачивались слезы, – ты хотел женщину, меня привели, я готова. Нужно будет простонать, ты только попроси.
Но так Сито не хочет, он снова хочет котёнка и глазки; Китикет объясняет, что снова так уже не будет, но рептилоид на то и рептилоид — он не понимает, в чём проблема:
– Я ничего не понимаю, Кэт. – Дракон явно себя сдерживал, чтобы не накричать на меня. – О каких надзирателях идет речь? О каком заключении? И что такое камеры?
Я крч не знаю, что на это сказать.
Даже если ты слов таких не знаешь, по контексту догадаться можно.
У Кати, закономерно, сдают нервы:
– Зови своего Герина с его прихвостнями, и пусть меня ведут туда, где ты содержишь своих женщин! – Я кричала на Анситора, уперев свой палец ему в грудь. – Можешь приказать им снова меня выпороть! Только, пожалуйста, после того, как все закончится, пусть меня оставят в покое! Хоть ненадолго!
Дракон обнимает и утешает, тело снова предаёт:
Важным было тепло его тела. Возможно, чуть позже я пожалею о своей слабости, о том, что вот так доверчиво сейчас прижимаюсь к источнику всех моих обид и горестей, но его тепло и участие были для меня в эту минуту жизненно необходимы. Я словно мотылек летела на огонь, где-то глубоко понимая, что не стоит, но остановиться не могла.
В рептилоида никто никогда не рыдал, в чём он честно признаётся:
– Я никогда не видел женщин в таком состоянии… Я не знаю, чем помочь… Давай позовем кого-нибудь? – Ну вот и все, бонус закончился. Здравствуй, Герин!
– Не-е-ет! – вырвалось у меня между всхлипами прежде, чем я сумела подумать. Вряд ли мое «нет» имеет хоть какое-то значение. Стоит ли унижаться?
– Как скажешь, котенок. – Нежно обнимая, Дракон потерся подбородком о мою макушку. – Только не плачь, твои слезки разрывают мне сердце.
Слезки сердце ему разрывают? Позер! Слезы высохли. Обиду медленно, но непреклонно вытесняла злость.
– Значит, слезки сердце разрывают? – Я разозлилась, лучше прячься! В гневе любая женщина страшна, а я – ужасна. – А вид крови тебе что разрывает? Или ты эти показательные наказания для своих рабынь проводишь, чтобы потом сильные эмоции испытать, жалея их, как меня сейчас?
Чтобы усилить эффект от слов, подняла голову и взглянула Дракону в глаза! Что, страшно? Да, парень! После истерики все женщины «квазимордочки», даже самые симпатичные. Анситор оказался не из пугливых и взгляда не отвел.
– У меня нет рабынь, Кэт, – глядя мне в глаза, спокойно стал врать он, – есть женщины, точнее были… еще точнее, пока есть, но скоро не будет, потому что в моей жизни появилась ты. И уж тем более я никого не наказывал. О той страшной комнате и о зверствах тексов я узнал, когда пришел туда за тобой. Я виноват. Да! Я вселенски виноват, что не уберег тебя, не защитил. Но я не знал! Я думал, что в моем доме ты в полной безопасности. А вот почему ты не позвала меня на помощь раньше?
Самадуравиновата короче.
Подумаешь, она вообще с другой планеты и о симбионте толком ничего знает.
Ггня, в закономерной растерянности от эдаких предъяв, решает сделать паузу и пойти умыться и одеться, но платье спёрли, а вода только в бассейне:
Дракон, молча шествующий за мной, не выдержал.
– Твои поступки не поддаются никакой логике! Боги космоса! Что ты делаешь?
Она снова его курощает, отправляет за едой и одеждой, и ныряет в бассейн.
***
Фокус смещается на Чёрного Плаща — Повелителя тексов. Повелитель изволят гневаться, что землянка спутала им все планы, а её не убили. Серый плащ отчитывается о проделанной работе:
– Спешно подыскиваем укрытия, маскируем старые. Лаборатории перепрограммируют кольца. Не пройдет и месяца, как все тексы изменят свой образ.
– Ты идиот, если думаешь, что у нас есть месяц! И информация твоя устарела! – шипел голос из-под капюшона. – Землянка жива. Тексы утратили свое влияние на дома Драконов. Скажи, как долго Драконы будут держать нейтралитет, если не подкреплять их безразличие эликсиром?
– Схема с наложницами не давала сбоев уже много лет.
– Глупец. – Черная фигура зловеще нависла над серой. – Не будь ты тексом, я сам уже давно избавился бы от тебя. Желудок дракона нейтрализует любой состав, способный причинить вред. Лишь через контакт с кожей наложниц они получали эликсир, но для этого его должен кто-то туда нанести!
Какая сложная схема, ебать ты гений.
В воду бассейна и средства для мытья, крем для массажа, добавить её никак нельзя? Тексы же постоянно при драконах.
Но приходят ещё более дурные новости: дракон провел с землянкой обряд единения. Теперь её уже совсем точно надо устранить, и драконы даже любезно оставили для этого лазейку:
– Конечно же, – фигура в черном снова заходила по залу, – наложницы. В возникшей суете о них позабыли. Но без управления тексов они же стадо, неразумное, запуганное стадо.
– Среди них есть верные нуберийки. Наложницы Анситора малочисленны, но и среди них найдется верная женщина.
– Барт, – властный голос заставил нуберийца напрячься, – ты умен и наблюдателен, чего не скажешь о многих моих братьях.
При этих словах коленопреклоненная фигура в сером плаще съежилась еще больше и задрожала.
– Ликвидируй землянку, и ты сможешь просить у меня любую награду. – Из-под капюшона вновь послышался смех. – Гуманоиды. Снова они не обращают внимание на мелочи.
Херасе мелочь, десятки обиженных женщин, которые имеют доступ к самому сокровенному!
– Подожди. Я не знаю о судьбе трех тексов из дома Анситора.
– Двое погибли. О судьбе третьего не известно.
– Был ли среди погибших Герин?
– Судьба Герина мне неизвестна, Повелитель.
Чёрный Плащ сетует на то, что питаясь эмоциями жителей этой вселенной он сам заражается ими, а чтец ловит научпоп-флешбеки на тему "я съел варёные ГМО-яйца и мои сварились стал бесплоден":
Они как вирус укореняются во мне. – Зловещий шепот Повелителя заставил серого распластаться на полу. – И одна из них – ненависть к глупости.
И это странно, потому что в следующем же абзаце мы видим, что у него самого не то чтоб ума палата:
Если бы тексы не опустошили бездумно свою Вселенную, не пришлось бы искать новые места кормления. Не та Вселенная, не та кровь, не та энергия. Как долго пришлось приспосабливаться. Новые тексы рождались крайне редко, восстановление численности шло медленно. Сколько было неудачных экспериментов, сколько сил отдано. Многие поколения его предшественников медленно, по крохам, отвоевывали этот чужой для тексов мир. И вот, когда победа была так близка, – вся хитрая пирамида порабощения развалилась. Из-за кого? Из-за одной девчонки.
Но ты же сам, собственноручно, ввёл неучтённый, самому тебе неизвестный фактор! Отличная же была схема, пусть и слишком хитровыебанная, но много тысяч лет работавшая без сбоев. Поспешил — людей насмешил!
Воистину чувства местных гуманоидов заразны. Испытывая их, приходит осознание, что это не самое худшее. С ними все вокруг оживает и играет новыми красками, а жизнь не сводится к еде и воспроизводству. Она кажется чем-то большим, значительным и важным, тем, что нельзя потерять. Да, тексы в очередной раз проиграли сражение, но не войну.
Отвлекшись от своих мыслей, Повелитель вдруг опустил плечи, и в тишине зала прозвучал шепот:
– Герин… Плоть от плоти моей…
Плак?
***
Мы снова возвращаемся к Мещерской, которой кажется, что она думает:
Чем сильнее я чувствовала свои мышцы, тем четче раскладывалась по полочкам создавшаяся ситуация. Сыграть недоумение так, как сыграл его Анситор, невозможно, даже после тысячелетия упорных репетиций.
Откуда ты знаешь? Неужели был подобный опыт?
Хотя о чём это я, перед нами же звезда сархана, она по умолчанию всё знает.
Но голос разума всё-таки звучит:
Значит, теоретически Анситор мог не знать, что творили под его крышей тексы, но не мог же он совсем не интересоваться положением дел. В это поверить сложно. Да что там сложно, скорее невозможно.
Да. Невероятно, но факт!
А потом у самого уха прозвучал тот самый голос, от которого я теряю волю, как розовый слон от звуков флейты.
Эмммм....
аноны, может, кто в курсе загадочных взаимоотношений розовых слонов и флейт?.. Прям любопытство разобрало.
Сито уведомляет, что велел накрыть стол в спальне и, волнуясь, протягивает ей в качестве одежды свою тунику — мол, потом купишь что нравится. Ггня видит новых слуг и интересуется, где Герин и Ко. Тот отвечает, что кончились, а она снова начинает заводиться:
– Ты сменил штат экзекуторов? – Знаю, что язвлю, но ничего не могу с собой поделать. Отходняк у меня.
– Я же сказал, что виноват, – посмотрел мне в глаза Дракон, усаживаясь за стол напротив, – но я готов принести извинения еще миллион раз.
– Как все просто, – зло уставилась я на него. – Попортили шкурку – извини, я больше так не буду! Детский сад, трусы в горошек!
– Что такое детский сад? – А я… а у меня… всю злость как рукой сняло.
– Как вы здесь живете? – усмехнулась я. – Что такое семья, не знаете, понятие любви у вас отсутствует, даже детский сад – диковинка. Это такое место, куда родители отводят своих детей, пока сами заняты.
– У Драконов нет детей, – как-то грустно сказал Анситор, – но вот понятие «любовь» у нас есть.
Удивительно. Слово есть, а жопы нет.
Катерина хочет праздника и требует алкоголя, да покрепче. Предложенный тахо оказывается родным земным коньяком, который она тут же хлопнула — на голодный желудок самое оно. Сито не ест, а только смотрит на неё, так что она не боится испортить ему аппетит:
– А у вас всегда так обильно кормят после наказания? – отпустила я очередную шпильку.
– Я же извинился! – взревел Анситор.
– А перед девочками, которые годами живут в страхе, ты тоже извинился? – Рычать и мы умеем. – Меня избили лишь раз, а их за столько лет сколько? Ты столбы видел? Они цвет поменяли от крови!!!
"Какими еще девочками!?" — вопрошает дракон, и мы уже ничему не удивляемся, мы уже привыкли.
Но Катя ещё нет:
– Которых ты содержишь, как домашних зверушек. У каждой своя будка, кормят по графику сбалансированным кормом, выгуливают и к тебе на случку водят. И избивают регулярно!!! – Я уже орала на Дракона. – Что смотришь на меня? Или этого ты тоже не знал?
Дракон вскочил с места и нервно заходил по комнате.
– Не знал, – отрешенно и растерянно, будто не мне, а самому себе, ответил он. – Но как я мог об этом не знать?
– Вот и я хочу знать, как ты мог? Это же живые, разумные существа. Они не совершили ничего предосудительного. Их вина лишь в том, что они родились красивыми женщинами, – бушевала я. – Анситор, неужели ты ни разу не спускался на этот страшный этаж?
– Ни разу… – он подошел к окну, – как-то повода не было. Я понимаю, это не оправдание, но я действительно не знал об этом. Более того, ты заставила меня об этом задуматься, раньше у меня таких мыслей не было.
Слово "таких" явно лишнее.
Героин рассказывает, что мать он совсем не помнит (но а как же сны?), его отец был наставником для него и всех молодых драконов, но после гибели сарханок так стродал, что забил на свои обязанности и просто помер, оставив недоученный молодняк — включая сына от любимой вроде бы женщины — разбираться с проблемами самостоятельно. Ответственность у этого рода просто в крови.
Ггня задаёт ему вопрос, которым мы тут задавались уже неоднократно: как же вышло так, что те, без кого драконы якобы не могли существовать, жили на другой планете? Но и на этот вопрос у него ответа нет.
Като спрашивает, а как же вы жили после ухода старших?
– Все как обычно. Быт, книги, женщины. Иногда мы собирались вместе, иногда посещали мероприятия.
– Какие именно? – не сдавалась я.
– Ярмарки, карнавалы, торжества, аукционы… Да мало ли мероприятий проводится во Вселенной!
– То есть получается, что вы ели, спали, случались с самками и развлекались! – констатировала я, отхлебнув очередную порцию тахо.
И ни единого упоминания о каких-то делах.
ЧСХ, мотивации на светские приёмы, торжества и аукционы у них хватало, несмотря на отраву, а на то, чтобы поинтересоваться, как хотя бы собственные женщины живут — уже нет.
Ггня с корыстными целями отвлекает его мыслью о том, что если отраву нельзя влить, то можно намазать:
...снова отобрал бутылку и нехотя плеснул мне в бокал. Жадина! – Действию любых ядов мы не подвержены, а желудок Дракона нейтрализует любое вещество, способное навредить.
– Стоп! – закричала я, ощущая, что… да уже мало что ощущая. – Только желудок? А то там ваши тексы еще чем-то девочек мазали, прежде чем память стереть.
Дракон застыл с бутылкой в руке. Тааак. Не застывать! Надо еще плеснуть Катеньке!
Ну вот, тяпнула коньячку — и уже простая русская Катенька, без всяких выебонов.
Но коньяку ей больше не дают, пытаются подмаслить тем, что комнаты теперь её, она официальная Госпожа и завтра у неё будет персональная служанка. Госпожа не хочет служанку, а хочет Глашу, и дракон обещает ту достать. Но ггня все равно спать не хочет, у неё вопросы: как она выжила, если была смертельно отравлена? Сито отвечает, что провёл обряд единения и ггня сразу думает про плохое:
– Ты переспал со мной спящей? – Возмущению моему не было предела.
Героин очень удивляется, что про него так плохо думают.
И правда же, почему?!
Но всё ещё хуже:
– Нет, конечно, нет! Как ты могла подумать! Этот обряд объединяет силы. Теперь ты моя половинка.
– Что??? – вскипела я. – Ты на мне женился, пока я была без сознания?
– Я не знаю, что означает «женился», – ответил Анситор, глядя в глаза, – ты была при смерти, Кэт. И я объединил наши энергии, признав тебя своей парой, только это могло тебя спасти.
Я зависла. Я была почти мертва, а он меня спас.
– Ну тогда ты, конечно, молодец! – успокаиваясь, пьяненько мурлыкала я. – Раз меня мог спасти только обряд, то ты правильно сделал, что женился. Завтра я проснусь, и мы проведем новый обряд разъединения, по-нашему – разведемся, да?
Увы, но этот фарш нельзя провернуть назад.
Сито ничего не смущает, на "и что мы теперь будем делать" он отвечает:
– Жить, – пожал плечами Анситор. – В идеале – счастливо.
Тоись, другие варианты его тоже вполне устраивают.
– Ничего подобного! – заявила ему прямо. – Я за тебя замуж не выходила, согласия ни какие обряды не давала и спать с тобой не буду!
– Это не обсуждается!
– Может, мне с тобой еще и сексом заняться?
– Было бы замечательно!
– Не дождешься!
– Посмотрим!
– Посмотрим!
– Принуждать тебя к сексу я не стану, – тихо сказал Анситор, поднимаясь с кровати, – но спать мы будем вместе.
Вроде бы она тут полноправная госпожа и комнаты ты ей сам отдал, а значит, она имеет право выпнуть тебя из них, нет? Это как-то не так работает?..
Напоследок он спрашивает, почему она не позвала его раньше, в ответ на "я не знала, что могу" отвечает "я уже понял". Ну и зачем спрашивал?
Поскольку у ггни симбионт и часть силы дракона, ей нужно научиться с ними управлять, и он ставит её в известность, что завтра её начнёт учить старейший.
На этом ггня засыпает, и нашим вниманием безраздельно овладевает Анситор.
Анситор велит доставить Глашу, привести к нему Крэга и в своём неповторимом стиле проявляет заботу о своих женщинах:
– Нет, я сам к нему присоединюсь, как только переговорю с Крэгусом. Скажи, Бахма, а где находятся женщины из моего гарема?
– Там же, где и раньше, Господин. На подвальных этажах.
– О, Боги космоса! – простонал я. – Распорядись, чтобы им отвели покои наверху. И позаботься об их нуждах…
– О нуждах, Господин? – удивленно переспросил Бахма.
– Ну пусть их накормят до сыта, одежду подберут, обувь. Что там еще женщинам нужно? Безделушки всякие. Да, и займи их чем-нибудь!
– Чем? – в ужасе пискнул алаксуанец.
– Да не этим, – рассмеялся я. – Пусть по хозяйству помогают, что ли…
А также открывает в себе богиню новые таланты:
– Иди.
Я присел в кресло и отпустил ментальную силу, пытаясь нащупать следы тексов. Ни разу в жизни не приходилось пользоваться ею в полную силу. Несколько минут ничего не происходило, потом почувствовал далекий отклик, затем еще один, и еще… Мысленно обратился к симбионту с просьбой нанести отклики на звездную карту. Теперь я точно знал, где искать.
Приходит Крэг, ему дракон велит следить в оба за сокровищем, надеждой и Звездой, после чего отправляется в казематы к Тизкару, и два взрослых мужика, вместо того, чтобы сразу заняться вселенской важности делом, снова растекаются соплями:
– Любовь… – как эхо повторил я за ним, – какая она?
– Когда любим, мы становимся слабыми и самыми сильными одновременно.
– Тизкар, – вскинул на старейшего взгляд, – что такое жениться?
– Жениться? – Он рассмеялся. – Это провести обряд, который сродни нашему Обряду единения. Когда мужчина и женщина любят друг друга, они скрепляют свои жизни, чтобы быть вместе столько, сколько им отмерено. Почему ты спрашиваешь?
– Получается, я теперь женат?
– Ты да, а вот твоя землянка замужем. За мужем! Это большая ответственность, возложенная на тебя, за жизнь и счастье твоей женщины.
Теперь, пожалуйста, объясни ему смысл термина "ответственность".
А то он же попытается понять сам:
За мужем! Как точно и как емко определено. Муж, мужчина должен стать стеной, закрывающей единственную от всех бед. А жена? Жена должна довериться. «Я за тебя замуж не выходила…» – вспоминал слова Кэт. Всего за сутки до этого она прижималась ко мне доверчиво, а потом… Я все испортил.
Чтец крайне редко читает что-нибудь не так, но тут отчего-то вместо "закрыть единственную от всех бед" прочитал "закрыть единственный выход".
Тизкар обнаружил отраву:
– Посмотри-ка сюда, – Тизкар указал на какой-то прибор, – очень любопытная жидкость. Она делает любое живое существо безразличным к окружающей действительности. Оно вроде бы и существует, но перестает мыслить прогрессивно, у него остаются только инстинкты и примитивные потребности. Достаточно их удовлетворять, чтобы держать такого подчиненного в узде.
Он бесхитростно радуется, что драконы к нему неуязвимы, но Сито его огорчает: Кики(порт.) сказала ему, что можно не пить, а намазывать.
Мудрейший, не сообразивший сам, восхищается её гениальности и тут же начинает соображать:
Женщины как нельзя лучше для этого подходили, ведь на живом теле, смешиваясь с естественными выделениями, состав дольше не терял своих свойств. С искусственной поверхности он испаряется почти мгновенно, тогда как на организме он сохраняет свои свойства в течение нескольких часов.
И опять — зачем такие сложности? Просто лей в воду перед купанием/умыванием.
Сияние интеллекта ггни коснулось и героя, он тоже немного начал соображать:
– Ну, мой мальчик, – ободряюще похлопал меня по плечу Тизкар, – вся эта афера началась задолго до вашего рождения. Вы были слишком молоды, а старшие Драконы были слишком поглощены собой и своим величием, чтобы обращать внимание на мелочи. Гениальная многоходовая комбинация. Чудовищная, но гениальная!
– Не мелочи, – тихо сказал я, – это все – не мелочи! Ведь за каждой так называемой мелочью стояли жизни разумных: десятки, сотни, тысячи… Гибель Сарханы не была случайной. Тексы устранили ее целенаправленно, зная, что драконы последуют за своими женщинами. А когда оказалось, что молодняк выжил, нас устранили другим изощренным способом.
Ггм рассказывает Тизкару о своих новых скиллах: куда попрятались тексы ему известно, к утру они будут уничтожены. Драконы идут препарировать Герина.
На светящейся платформе у противоположной стены лежал Герин. Пребывая в ментальном оцепенении, он по-прежнему сжимал в руке кнут. Боги! И на этом орудии все еще была кровь!!! Ее кровь, моей Кэт!!!
– Вот посмотри, – показал Тизкар на то, к чему и без него было приковано мое внимание. – Что ты думаешь об этом орудии?
– Что на нем кровь моей женщины, – процедил я сквозь зубы.
– Кнут слишком легкий, слишком гибкий и слишком тонкий, – начал объяснять Мудрый, – но в то же время он оснащен металлическими деталями в плетении, словно создан для причинения жертве больших страданий.
– А зачем металл?
– Чтобы поскорее рассечь кожу. Похоже, им нужна была кровь. Боль, страх и кровь – это именно то, чего они хотели от жертвы.
– Да разумны ли они? – в ужасе сказал я.
Строго говоря, тоже не ума палата, но явно сообразительнее вас. В конце концов, это вы пять десятков тысяч лет так или иначе плясали под их дудку, так что вопрос неуместный.
– То есть тексы – раса энергетических и эмоциональных вампиров?
– Условно да. Им нужна энергетика крови и самые сильные из негативных эмоций.
– Почему только негативные?
– Эмоциональное излучение разнонаправленное. Предположу, что если негативные эмоции делают тексов сильнее, то позитивные создают противоположный эффект.
– Ослабляют?
– Да, Анситор. – Тизкар задумался и добавил: – А самые прекрасные из наших эмоций их убивают.
Карочи, любите друг друга и их разорвёт.
Непонятно только, как они вообще в счастливую и процветающую под мудрым драконьим руководством вселенную сунуться сумели, их же любовью и счастьем должно было ослабить и убить.
Они снимают с Герина кольцо личины. Он оказывается больше похож на личинку насекомого — с шестью лапами, фасеточными глазами и присоской вместо рта — двоеполым, размножающимся почкованием, и телепатом:
– Интересно, они в этой форме умеют говорить?
«Не хуже вас», – раздалось у меня в голове.
Гораздо интереснее, как они говорили под личиной, ведь вроде бы это лишь образ. Откуда возьмутся рот с зубами и голосовые связки? Во всяком случае, у инопланетных дев под кольцом личины вроде бы девственность не отрастала.
Что? Мыши опять оглушающе пищат? Ладно, ладно...
Герин высокомерно утверждает, что они непременно победят жалких двоеполых, но с него обещают срезать почки с наследниками и от этой перспективы он приходит в ужас.
Тизкар остаётся проводить опыты, а Сито уходит уничтожать тексов, а потом собирать Совет Разумных.
– Утром первое заседание нового Совета Разумных. Драконы будут там. Все. До этого момента все места, отмеченные моим симбионтом, будут очищены. – Я открыл арку межпланетного перехода. – Тизкар, у меня большая просьба…
– Слушаю, мой мальчик.
– Ты не мог бы рассказать моей Кэт о симбионте и о силе?
– Я уже подумал об этом. Все сделаю, – ободряюще улыбнулся Мудрый на прощание. – Я еще буду тобой гордиться!
«Главное, чтобы Кэт мною гордилась», – подумал, уже вступив в переход.
Какое счастье, что появилась Кэт. Возможно, без этой мотивации он особо не чесался бы, даже если б выяснил всё раньше.
Анон не туда поставил ударение в "венках". Теперь пытает избавиться от картинки члена, перевитого то ли рождественскими, то ли похоронными венками.
Ориентировка на пропавшего слона: "Слон полосатый, редкий, очень любит рыбий жир, при звуках флейты теряет волю".