Немного сексизма для затравки:
— Ну, раз так, значит, ты способен сделать следующий шаг в логической цепочке. Владеть невозможно, на равных невозможно, но нужно вступать в диалог. Как? Единственный способ — отдаться во власть. Отдаться, Эшли. Волшебницам это просто. Это идет из их женской сути. Магам нужно учиться. Учиться не просто отдаваться, что само по себе задача не из легких, но соблюдать баланс. Раскрываться полностью, искренне и без оговорок принимая в себя суть мира и при этом продолжая помнить, что твоя суть иная. Не покоряться — покорять. Мужчина, хоть раз по-настоящему владевший женщиной, знает и помнит это чувство. Самый первый опыт всегда запечатлевается. Это инициация. И если она удачна, можно не беспокоиться. Всегда можно будет вернуться к этому первому переживанию, оно будет служить путеводной нитью. Если опыт неудачный, его нужно перекрыть многократным повторением, но тебе бы это не грозило. Я нашел бы тебе правильную женщину, и все было бы хорошо.
Это типа очередная отмазка трусамца, чтобы оттянуть еблю. А как дышит, как дышит все еще!
И вот тут у нас большая проблема. Первый опыт запечатлевается, помнишь? И если самый первый опыт в подобный вещах ты получишь с мужчиной, отдаваясь… ты никогда не сможешь владеть миром. Хуже того, ты станешь ходячей угрозой — сила есть, а владения ею не будет. С другой стороны ждать, пока ты влюбишься в девушку и исполнишь свою глупую клятву тоже нельзя, времени нет. Стихия тебя уже видит, и очень скоро вступит в контакт. И если ты не будешь достаточно пластичен, чтобы принять ее, она сомнет тебя как бумажную куклу.
И в чем проблема-то? Дай ему в жопу. Но нет, хуевый слэш не был бы хуевым слэшем без зацементированной задницы сомца. Магия цементосраки! Сила лебедя!
— Нет, все под контролем, — совершенно спокойно ответил маг, — расслабиться и получать удовольствие не предлагаю, поскольку удовольствия и не будет.
На последних словах он резким тычком вставил в тело Эшли сразу два пальца, насухо, так, что ученик взвыл.
— Не…нави…жу! — выдохнул он.
Транг усилил давление на заломленную за спину руку, заставляя Эшли извиваться на столе, голый живот неприятно елозил по твердым доскам.
— Так, неудобно… подай масло, у тебя руки свободные.
-Чччто?
— Масло, говорю, подай, вон сбоку стоит. Дотянешься?
Эшли только открыл рот и закрыл, не делая попытки объяснить, что он думает про Транга и его просьбу. Слова потерялись.
Глядя на реакцию ученика, маг пожал плечами, вытащил пальцы, снова причинив боль, и, так и не отпуская заломленную руку, обошел вокруг стола. Взяв бутылочку, чудом удержавшуюся на краю стола при расчистке поверхности, он вернулся к исходной позиции.
Смазанные пальцы вошли чуть легче, но Транг тут же добавил еще один. Эшли закусил губу, чтобы не стонать, и только дергано, с хрипом дышал. Потом в ход пошли уже не пальцы, и стало так больно, что он выгнулся, уже не обращая внимания на то, что там с его рукой, и попытался скинуть мага.
Думаете, наконец НЦу подвезли? Нет, на этом сцена и закончится, и никакой ебли не будет еще долго. Но оцените, эээ, красоту игры - сначала опытный и мудрый сомец сует ему в жопу два пальца насухую, сурово предупреждая, что удовольствия не будет, а через полминуты требует подать смазку. Использовать масло сразу мешало что?
Через несколько сцен появляется баба:
— А... Мадлен, — кивнул Транг ничуть не задетый, — ты рано. Мы вот еще даже ужин не приготовили. Это, — он кивнул в сторону ученика, — Эшли. Эшли, это Мадлен. Моя старая, ой нет, прошу прощения — давняя — приятельница. Собственно, я как раз собирался тебе рассказать, что тому незадачливому экспериментатору человеческий облик возвращала именно она.
— Да, было, — кивнуло видение и легкой походкой подошло ближе. Эшли смотрел во все глаза. Мадлен улыбнулась, словно польщенная его реакцией.
— С тех пор мальчик успел подрасти и даже обзавестись собственным учеником, да?
— Да. А ты все так же юна и прекрасна.
— Кел, ну когда ты выучишь, что ссылки на мой возраст меня не трогают?
— Я знаю, Мадлен, знаю. Именно поэтому и продолжаю. Никто в здравом уме не будет по-настоящему пытаться задеть волшебницу. Тем более такую, как ты.
— Ну вот, пошла неприкрытая лесть…
— Она меня не любит, — с обидой пожаловался Транг Эшли, — чтобы я не сказал, во всем ищет подвох.
— Кофе здесь предлагают? Я так спешила тебя увидеть, что пришла сразу же, как открылся проход.
— Так и скажи, что решила поживиться чужими запасами. Свои, наверное, все подчистую извела?
— Ты меня обвиняешь в жадности?
— Что ты, что ты, наоборот, поражаюсь твоей востребованности. Я же знаю, что ты используешь кофе не только как напиток. Эшли, не стой столбом, свари нашей гостье кофе.
Этот беспомощный диалог двух семиклассников дальше по тексту будет обозван изящными пикировками. Все как всегда.
— Если твоя идея была в этом, то она провалилась, — начал Эшли, не пытаясь скрыть бешенство.
— Что? — маг оторвался от созерцания и недоуменно посмотрел на ученика. — Ты о чем?
— Не прикидывайся, что не понял. Ты достал меня со своими планами, с тем, что решаешь все за меня. Она прекрасна, да. Но я не буду с ней спать!
— Ты не будешь с ней что? — маг неверяще улыбнулся, а потом неприлично заржал. Смехом его конвульсии назвать было сложно. — Ты… не будешь с ней… нет, я тебя обожаю.
— Не понимаю, что здесь смешного, — холодно заметил Эшли, но запал его поугас.
Транг отдышался, хлебнул воды, а потом уже серьезно спросил:
— Ты что же, решил, что я ее пригласил… хммм… на роль твоей первой женщины?
— Скажешь, нет?
— Нет, конечно. Ох, Эшли… ты просто не представляешь, какую глупость сейчас сморозил. Так ты поэтому сидел весь вечер, словно аршин проглотил? Я-то думал, ты стесняешься.
Половина юмора в этом фичке построена на таких вот ситуациях (и не подумайте, что вторая половина лучше). Транг дает Эшли все основания истолковать происходящее именно так, а когда тот так и понимает, показательно бьется в истерике от смеха. Ой нимагу, ты правда так подумал, ахахаха, с чего это тебе в голову пришло. С того, что пару сцен назад ты сказал "привести бы тебе бабу для ебли", не?
Пропускаю километр нудных приключений, они долго пиздят о магии, потом Эшли тусует у Мадлен, где трахается с какой-то девушкой-призраком, вошедшей в тело Мадлен. Если по описанию вам кажется, что это интересно, рискните и прочтите.
— Опять… — произнесла волшебница еле слышно, — опять эта песня…
Она медленно спускалась вниз, Эшли беззвучно шел следом.
…проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
Под холодный шепот звезд
Мы сожгли последний мост,
И все в бездну сорвалось,
От зла и от добра,
Моя душа была на лезвии ножа.
Транг пел, явно не подозревая о наличии слушателей. Мелодия была неровной, рифмы почти не наблюдалась, но при этом необъяснимым образом песня захватывала, заставляя ждать продолжения.
Я бы мог с тобою быть,
Я бы мог про все забыть,
Я бы мог тебя любить,
Но это лишь игра.
В шуме ветра за спиной
Я забуду голос твой,
И о той любви земной,
Что нас сжигала в прах,
И я сходил с ума...
В моей душе нет больше места для тебя!
Эшли поймал взгляд Мадлен, сейчас отстраненный, она явно знала что-то, касающееся этой песни. К тому же маг пел так, что было понятно, за словами стоит нечто очень личное.
А по-моему, за ними стоит нечто очень сплагиаченное из Дневного дозора Лукьяненко 
И там это было красивее (интерпретация песни), хотя тоже не бог весть как шедеврально.
Транг сидел, цепко рассматривая ученика. В глубине темных глаз мерцало пламя. После долгого молчания он проговорил:
— Эшли, я хочу тебя. И я тебя получу. Давно пора, а сейчас вообще в самый раз, — низкий, с едва заметной хрипотцой голос гипнотизировал. А то, с какой ленивой медлительностью маг ронял слова, только усиливало эффект. — И если ты будешь не слишком сильно сопротивляться, я гарантирую тебе приятный опыт и много удовольствия. Я знаю, о чем говорю, поверь. Но при всем при этом, мне бы очень не хотелось, что бы ты видел за моими действиями больше, чем там есть. Я предлагаю тебе секс, Эшли, только секс. Кстати, не предлагаю даже, скорее, ставлю перед фактом, — он сделал небольшую паузу, убеждаясь, что Эшли его услышал и понял верно, потом добавил, — Кстати, по большому счету неважно, что ты выберешь — быть жертвой или получать удовольствие.
Вы тоже устали от этих "Буу, я тебя выебуу! 
Что, страшно?"? Потому что я устал. Но сейчас, не поверите, они действительно трахнутся.
Отметьте, как сомец тщательно проговорил "я тебя изнасилую, но только не подумай, что это от большой любви, обычно-то люди принимают изнасилование за комплимент, так вот это будет не он".
Кто-нибудь еще сомневается, что у этого сияющего ебаря одна страсть - пиздеть, какой он крутой? Сексуальный террорист, my ass
Эшли мгновение колебался, заслужив еще одну кривую ухмылочку.
— Ладно, — решил он, — договорились.
И резко, не давая себе передумать, потянулся к Трангу.
Губы мага оказались мягкими, Эшли почувствовал вкус вина и отчего-то вишни.
Его опыт в поцелуях не ограничивался прошлой ночью, но и богатым не был. Сейчас он выкладывался по полной, но поцелуй явно не задался: Транг не отвечал, а Эшли двигало скорее упрямство, нежели возбуждение. Когда он, наконец, прекратил свои манипуляции, больше похожие на комплекс физических упражнений, чем на что-либо еще, им владело разочарование, о природе которого Эшли предпочитал не думать. Судя по взгляду мага, поцелуй вышел «некачественным». Но тут Транг вновь дернул Эшли на себя, и вот теперь тот почувствовал разницу.
По телу разливался жар. Совсем иной, чем тогда, с Эльзой. Более темный. Более вязкий. Кровь не бежала быстрее, напротив, замедлила ход, наполняя тело расслабленной тяжестью. Когда поцелуй закончился, Эшли не торопился покидать объятия мага, не имея ни сил, ни, по большому счету, желания.
Блядь, да ты хоть что-нибудь можешь сделать без приосанивания? Некачественный поцелуй, сука. Почувствовал разницу.
А дальше НЦа становится очень ржачной:
Транг рванул край рубашки, опрокидывая Эшли на пол. Дождем брызнули пуговицы, но ни тот, ни другой не обратили на это никакого внимания. Маг вел дорожку следов все ниже, но посредине груди, аккурат между сосками, замер. Подышал на кожу, покрывшуюся мурашками, поднял голову к ученику. Глаза его сейчас были двумя глубокими колодцами, со дна которых на Эшли глядело нечто .
— Пошли в спальню, там удобнее, — хриплым каркающим шепотом предложил Транг, и вот теперь Эшли стало страшно. Но то же чувство опасности, что вздыбило волоски на его теле, очень ясно предупреждало, что сейчас спорить с магом нельзя. И он, кивнув, поднялся вслед за Трангом.
Хриплым каркающим шепотом. Невермор, сучки! Мне бы тоже стало страшно.
Тот пропустил его вперед, по пути освобождая от рубашки, потом, резко толкнул к кровати, заставляя ученика последнюю пару метров преодолеть бегом.
Упав на покрывало, Эшли мгновенно перекатился, разворачиваясь: такого Транга он предпочитал держать в поле зрения.
Просто представьте это в динамике 
— Боишься? — спросил он вздрогнувшего Эшли.
— А должен? — ответил тот вопросом на вопрос.
Конечно должен, дурашка. Думаешь, у старого импонента без этого встанет? Думаешь, у него вообще встанет? По его бесконечным "как выскочу, как выебу" не похоже. Сомец сказал - сомец... сказал.
— Не знаю, — честно усмехнулся маг, на один миг становясь прежним, но нечто из его глаз никуда не делось.
Поединок взглядов продолжался достаточно долго, чтобы Эшли успел почувствовать, что без рубашки в комнате холодно — камин здесь не зажигали, но отвел он глаза не поэтому. Просто, чем дольше они смотрели друг на друга, тем сильнее менялся взгляд мага, тем меньше в нем оставалось того Транга, которого он успел изучить, и тем сильнее затягивало самого Эшли в какое-то иное пространство, выманивая из потаенных уголков его существа второе нечто, равное Транговскому по силе.
Они просто пялились друг на друга, пока не замерзли? И это эпический поединок воль, который должен возбуждать?
Близко-близко, кожа к коже, тяжесть чужого тела, руки Транга, не дающие отвернуться. Дыхание, опаляющее губы и взгляд, темный, зовущий. В этот момент мысли Эшли кончились. Он явственно услышал тонкий звон лопнувших внутренних оков, и его личное нечто вырвалось на свободу.
— Ты — как дурман-трава, Эшли, — сказал ему Транг утром, задумчиво обводя пальцем следы на нежной коже. — Все должно было быть не так.
Да. Да. Горячая НЦа закончилась вот на этом, и больше ее ноу мор. Стоило ли ради этого читать километр приосаниваний, копролалии и нудных рассуждений о магии? Нет, но вот вам еще километр, чтобы вы не сомневались, что наелись говна абсолютно ни ради чего.
Простыня нудных приключений, которые типа должны раскрыть всю глубину моральной неоднозначности Транга и вообще додать всем печенек на темной стороне. Хуй там плавал, конечно, они просто тупые и скучные.
Потом Эшли пытался выпилиться, чем порвал свою магическую связь с Трангом и больше ему не подчиняется. Типа. Чтобы вы оценили уровень пафоса - выпилиться он не смог, потому что Смерть лично прочла ему лекцию, что выпиливаться нехорошо, выпиливаются трусы, а его время еще не пришло. Смерть там такая же картонная, как и все персонажи, поэтому я даже не удивляюсь, зачем ей тратить время на этого идиота.
Уровень пафоса я отмечаю для тех странных людей, кто видит в этом фикле дрочную ПВПшку. Угу, ПВП с единственной сценой ебли, которую мы разбирали выше (прямо потоп в трусах, ага 
) и с километрами неудачных попыток прописать мир, прописать магию, прописать что-нибудь еще, лишь бы высрать из себя побольше буковок. И неебически серьезное ко всему этому отношение.
— У тебя есть выбор, — сообщил маг, так и не дождавшись каких-либо слов, — либо ты уходишь отсюда прямо сейчас, куда угодно, я не буду препятствовать или следить. Можешь, действительно, к Мадлен. Она шутила лишь отчасти. А можешь просто покинуть башню, я дам тебе немного денег… — на протяжении его речи Эшли становилось все хуже, так что, услышав продолжение, он не сразу поверил ушам, — или же остаешься. Я снова возьму тебя в ученики. Но теперь уже без всяких этих игр в ненависть и протест. Они мне, признаться, порядком наскучили. Ты пройдешь ритуал осознанно, самолично вручая мне свою силу и свою жизнь. Вместе с преданностью, разумеется. Решай. Прямо сейчас.
О да, сияющий сомец в этом весь. Варианта "давай просто тусить вместе, раз мы так клево поебались и ты все равно давно насрал на свою принцессу и кого там еще" не предлагается. Либо я буду раздувать щеки, либо ничего не будет.
Итак, Эшли вообще без размышлений проходит ритуал снова. Заметим, тема принцессы потом еще всплывет, но потом. Сейчас он вообще ни о чем не думал и не колебался. Даже для порядка не было чего-нибудь вроде "да, не хочется снова терять свою свободу, но ведь сиятельный самец такой сиятельный, а сладкая ебелька мозгоебля такая сладкая". Автор знает, как раскрыть персонажа и сделать драматический момент драматическим, о да
Вот он для какого-то ритуала лезет на лестницу, где ступеньки говорят разное, чтобы его остановить:
Ступеньки поняли свою ошибку и затараторили наперебой, пока Эшли быстро взлетал наверх:
— Ты неудачник… Транг тебя только использует… только безвольная тряпка могла простить… сам вернулся, еще и радовался… ты предал принцессу, на этот раз сам…
Эшли остановился. Задумался над последней фразой. Потом усмехнулся и пожал плечами. Двинулся дальше. Почти не слушая.
Действительно, не насрать ли. Ты об этой принцессе и не вспоминал.
Здесь мы видим классическое облажание в сюжете про лавхейт, в постели с врагом и прочее. Я такое много раз наблюдал. Например, в каноне герой Б вырезал всю семью героя А, обоссал и сжег, и герой А весь сюжет пытается ему отомстить. Как этот конфликт решают фикрайтеры, которым всралось сослэшить А и Б? Потому что более-менее каноническое решение, включающее ебельку, тут может быть только вида "один из них заборол другого, изнасиловал и убил/изнасиловал и держал в плену, ломая личность". Хэппиендом для двух сторон тут никак не пахнет. Но кому-то то все же приспичивает его устроить, и начинается, например, квест "А и Б вынуждены делать что-то важное совместными усилиями, отложив вражду, а в процессе друг к другу проникаются и ненависть ослабевает". Что полная хуйня - окей, допустим, для А есть что-то достаточно важное, чтобы скооперироваться со свиноебом, вырезавшим и обоссавшим его семью. Но чтобы он в процессе еще к нему проникся, причем на уровне "ой, мы поговорили про кино и музыку, и оказалось что нам нравится одно и то же", "ой, он мне кофюшко сварил и без йаду", "ой, у ниво Глаза! и Губы! и Плечи! ой, у меня привстал", "ой, он рассказал про свое детство с деревянными игрушками и мне иво жалко" - это однозначно делает из любого персонажа водолеевскую сучку, для которой любой говнопредлог сойдет, лишь бы лечь под самого свиноебистого мудака в округе. И которой просто насрать на вырезанную семью.
Некоторые делают и как этот автор - в процессе повествования выясняется, что и семья-то была так себе, не любила героя, а вот свиноеб любит. Бля, автор. Как бы тебе сказать. Если вырезанная семья/принцесса/конь в пальто были так себе и герой их не любил, настолько что их смерть можно считать сюжетным ходом, показывающим крутость лихо вырезавшего их сомца - это надо показать сразу, уже в момент первоначальных переживаний героя от их смерти. Ты не можешь переобуться на ходу от "ооо, моя любимая принцесса, как жить без тебя" через "два километра текста без единой мысли о принцессе" к "ой, да принцесса была той еще сучкой, жалко, но не очень". Ты лишь показываешь своего героя аморфным хуйлом, которому не просто срать на все, как только на горизонте маячит сияющий хуец, ему еще надо лицемерить и выебываться "я не такой, я хороший, у меня есть привязанности помимо сияющего хуйца, у меня есть принципы, вот это все". Ладно бы ты это видел и сияющий хуец в конце заставил сучку признать, что никаких принципов и человеческих привязанностей у нее нет. Это был бы годный дарковый фик. Но ты-то не это хотел показать, иначе к чему было бы "принцесса была плохая и не любила Эшли"? Ты определись уже, что здесь роляет - характеристики принцессы или характеристики Эшли. Значит, если бы принцесса была хорошая, Эшли бы не забыл о ней на много месяцев сразу после ее предполагаемой трагической гибели по его вине, а... что? Что он делал бы? Смотрел бы на сомца с его приосаниваниями как на говно, думая о принцессе? Ну извини, ты не показал, что у него в принципе есть такая опция. То, что я увидел - деревенский дурачок запрограммирован смотреть снизу вверх на любого, кто умеет презрительно морщить рожу и разговаривать в стиле "Поттер, вы идиот" (просто автор побоялся вставить в сюжет кого-то еще, кроме сиятельного сомца, кто владеет этим нехитрым искусством и составит конкуренцию). И плохая там принцесса была или хорошая - один хуй. Твой картоноэшли все равно бы про нее забыл.
— Я тебе уже говорил, что маги друг с другом не спят. И с волшебницами тоже, помнишь? Просто у людей перепутаны понятия «брать» и «давать», когда это связано с сексом. Тот, кто сверху, на самом деле отдается, хоть люди ошибочно считают, что все наоборот. Но сам подумай, кто сегодня отдавал, а кто принимал? Между двумя образуется связь, особая связь. С обычными людьми это почти не важно, а для магов имеет принципиальное значение.
А как же та хуйня про овладеть женщиной и познать силу? Ой, подожди, под овладеть женщиной имелось в виду подставить жопу под ее страпон? Или ты просто не помнишь, что написал?
Эшли некоторое время молчал. Потом тихо произнес:
— А если месть не за себя? За себя и я, наверное, не стал бы. Но… ты погубил принцессу. Я не знаю…
Транг развернулся к нему всем телом. Потом сел на кровати.
— Ты все так же хочешь, чтобы твои этические проблемы решал кто-то другой? Ты спрашиваешь совета у меня? — слова мага сочились ехидством. Он на мгновение стал точно таким же, как был в самом начале их знакомства — невыносимым.
— Я не спрашиваю, — ответил Эшли, — я просто думаю вслух.
— Хорошо, думай. С удовольствием послушаю.
У Эшли резко испортилось настроение. Он молча перевернулся на другой бок, чтобы не видеть Транга, и закрыл глаза, пытаясь заснуть. Но закрыть тему отчего-то не получалось. Сдавшись, он снова развернулся, тоже сел и продолжил с того же места:
— Не за себя простить сложнее. Почти невозможно. Почему так?
Транг молчал. Сейчас он смотрел серьезно, словно чего-то ожидая. Зацепившись за его взгляд, как за ниточку, Эшли добавил чуть увереннее:
— Если прощаешь не за себя, то словно бы предаешь, да? Словно умаляешь чужую боль? Когда причинили зло тебе самому, ты изнутри понимаешь, стоит это мести или нет. А иногда вдруг оказывается, что произошедшее вообще было… правильно. Ну, как у нас с тобой. Я по-прежнему считаю тебя… — Эшли задумался, выбирая слово, но все, что приходило ему на ум, было не тем, — …считаю, что ты… мне иногда придушить тебя хочется. Вначале — постоянно, сейчас меньше, но все равно. И все-таки… мстить мне не за что. А вот принцесса…
Губы Транга дрогнули, словно он хотел что-то сказать, а возможно, Эшли просто очень хотелось, чтобы маг что-то ответил, но тот хранил молчание.
— Решая не за себя, а за нее, я почему-то должен тебя ненавидеть. Просто должен. Но не могу. Но должен. Потому, что она сама отомстить не может.
Эшли снова сделал паузу, словно приглашая к диалогу, но Транг окончательно онемел — устроился на кровати удобнее, показывая всем видом, что слушает очень внимательно, но желания высказаться не проявлял.
Эшли задумался. Внутри нарастало какое-то понимание, довольно болезненное. И именно из-за этой болезненности его так сложно было облечь в слова. Сейчас в его душе сражались два Эшли: один — тот, которого когда-то насильно привели в башню, второй же совсем недавно ответил «Нет» на очень важный вопрос.
Очень осторожно, словно ступая по тонкому льду, он продолжил:
— Решая мстить за другого, я забираю его право решать самому — мстить или нет. Я решаю сам. Я сам определяю границы добра и зла. И раз определив, уже не могу сдвинуть. Но почему? Это чувствуется предательством, почему? Ведь когда я начинаю понимать твой взгляд на произошедшее, на Грэма, на принцессу, ситуация начинает выглядеть иначе, границы должны сдвигаться, но не должны… потому что ни Грэм, ни принцесса не могут ответить. Их интересы представляю я...
Эшли резко упал навзничь и уставился в потолок. Он понял.
— Это ведь плата, да? — сказал он помолчав. — Я беру на себя право судить, вернее, даже не так: я тут даже не судья, я — прокурор. А прокурор не может вдруг поменять точку зрения. По роли не положено. Я беру на себя роль, а потом роль берет на себя меня. Где выход?
— Там же где и вход, — Транг нарушил обет молчания.
Эшли повернулся к нему, но маг уже сказал все, что хотел.
— Там же где и вход… — повторил Эшли, — значит, не нужно брать? Но… это же невозможно. Когда на твоих глазах причиняют боль тем, кто тебе дорог…
— Тебе просто нужно определиться, что для тебя важнее. Справедливость или сочувствие. Люди часто смешивают эти две вещи или вообще принимают одну за другую. Справедливость беспристрастна. Сочувствие направляет внимание на помощь жертве, а не на кару обидчику. А вот сочувствующая справедливость — это очень странная штука, Эшли. Там по большому счету нет ни того, ни другого. Зато выглядит очень красиво. И дает ощущение правоты. А когда есть это ощущение, думать уже не надо. Зачем?
Автор внезапно вспомнил про принцессу и решил как-то пофиксить, чтобы его герой не выглядел равнодушным мудаком. Лучше бы не старался. Из хода рассуждений и самого факта, что они озвучиваются в форме реального диалога с тем, кому теоретически предполагается мстить, уже видно, чем это кончится. Я чото вспомнил Моего лучшего врага и мерзкую бабулю главной героини, которая такая "ой, кокои ужас, внучку травят и изводят, что же делать, внученька, что же делать, ну скажи мне". И та ожидаемо говорит, что ничего не делать, после чего бабушка вздыхает с облегчением и забивает на внучку хуй. Так вот представьте, что она даже не внучке это говорит, а тому самому мальчику, который ее головой в унитаз кунает и угрожает изнасиловать. Ой, Стасичка, наверное я должна жалеть Тамарочку, что ты ей опять чуть не проломил голову, но я тут подумала, ведь это же я буду решать за нее, получается, а это нехорошо... Пусть сама ковыряется со своим побитым еблом, да, Стасичка? Я лучше буду печь тебе пирожки, а то жизнь и моральные дилеммы для меня чото сложноваты.
Если бы Эшли реально рассматривал вариант не то что отомстить, а хотя бы чуть менее радостно сливаться в экстазе с убийцей своей принцессы, он бы не озвучивал ход своих размышлений этому самому свиноебу, чуть ли не спрашивая у него разрешения на них. Не нужно выдавать моральную капитуляцию героя за бог весть какое духовное величие. Пусть будет радостной сучкой, не омраченной сомнениями и раздумьями.
Вот эта идиотская цепочка мыслей "ой, вить на самом дели мстить за плохое тожи плохо и протеф свабоды" тоже вполне очевидный зелен виноград. Не то чтобы я собирался мстить, но на всякий случай догонюсь соплями о том, что мстить грешновато. Нет, я не ссыкло, просто грешновато. Ой да, я же принял темную сторону, мне должно теперь быть похуй на грешновато... Ой, все равно грешновато, ой не хочу ничего решать, ой хочу сопеть в бочину.
— Да ничего не сделалось твоей принцессе, герцогиня свою дочь не обидит… так ты не знал? — маг с привычной ухмылкой разглядывал реакцию Эшли, — ваша фальшивая принцесса — ее дочь. Единственная. И, скорее всего, других у герцогини уже не будет, так что… герцогиня не дура — власть кому-то передавать нужно, а кому кроме дочери? Ты помнишь, как мы быстро тогда уехали? Достаточно было одного моего предложения привезти принцессу самолично, с тем, чтобы потом мне ее отдали на сутки, и герцогиня тут же решила меня не задерживать. Дескать, считает наш договор исполненным и не может просить новых услуг. Смешно…
Он покачал головой и продолжил:
— Девочка просто поторопилась и захотела слишком быстро слишком многого. Поддаваться таким желаниям — означает демонстрировать собственную глупость. Ну, в том случае, конечно, если в итоге не достигаешь цели. Если же достиг — значит, действовал вовремя.
— Ты хочешь сказать, принцесса в безопасности? И ей по большому счету ничего не угрожало?
—Ты не туда смотришь, Эшли, — Транг поморщился. — Послушай, дело не в том, что ей ничего не угрожало. Дело в том, что я сделал бы все то же самое, если бы ее в итоге ждала смерть. И ты либо с этим смиряешься и принимаешь вещи такими, какие они есть, либо продолжаешь в прежнем духе. Не делай из меня рыцаря. Такая ошибка недостойна моего ученика. Я достаточно хорошо тебя учил, чтобы ты сейчас снова начал закрывать глаза на реальность.
Достойная вишенка на этом торте. Принцессе ничего не сделалось, дурачок, а ты так за нее переживал, что все это время даже не спросил, что с ней стало. И это же миииииииило, что принцесса не пострадала, а вовсе не блевотно, что Эшли было на нее срать и она выступала лишь предлогом не раздвигать под свиноебом ноги на полную ширину, а в конце от этого предлога радостно избавились. Принцесса в порядке, но даже если бы ее убили и обоссали, это не должно было бы влиять на твою готовность раздвигать ноги!
Поразительная моральная незамутненность. Автор как будто вообще не знает, на что похож человек с хоть какими-то принципами. И нет бы довольствоваться этим, надо еще нанудеть двадцать простыней тупых диалогов, объясняющих, почему быть аморфным ничего не решающим ссыклом правильно и почетно. Принцесса же не пострадала, значит, все в порядке 
Точно у Водолея учился. А у Вождя аспирантуру кончал.
То, что ум и смекалка в этой истории оказались за бортом, остроумного прохождения испытаний автор придумать не в состоянии, и в итоге главное умение княженки — просто пошире разводить белые коленочки. Переосмысление так переосмысление сказки!
Цистерну молока тебе (или коньяка) за то, что прорвался сквозь эти ебически блевотные словесные конструкции.
