За три недели осады у него, разумеется, не было такой возможности, и теперь он, после долгих колебаний и проволочек, всё-таки засел за это необходимое, но не очень простое занятие. Ему предстояло описать своё положение и то, что он наблюдал, по возможности точно и сжато
Уилл –ссаный прокрастинатор, поэтому рассказ о том, почему он не может просто взять и написать письмо, наверняка занимает у него больше букв, чем само письмо. Он поставил кляксу, почитал, пересказал прочитанное, посмотрел в окно, козырнул ПАСХАЛОЧКОЙ на Керенского, и нет этому ни конца, ни края. Пасхалочка:
Рашан Индрас еле успел удрать через границу - поговаривали, для этого ему пришлось переодеться в женское платье
А пока диды, точнее, сомцы ваевале, сучка сидела в своей комнате. Уилл весь такой противоречивый – фукает на пацанов, что ходят на местный средневековый рейв, но при этом не дурак поклубиться сам. Где лучшие тусовки – у нас в замке, там пирушки и обозные шлюхи.
Правда, на сей раз обходились без дам - но это не помешало мужчинам пировать несколько дней кряду, празднуя окончание этой маленькой войны. Они много охотились, пили и пели; обозные шлюхи, которых завлёк Риверте во время осады, также не сидели без дела. Уилл пытался убедить себя, что всё к лучшему - в конце концов, разве он не мечтал всё это время, чтобы Риверте оставил его в покое? Что ж, похоже, Риверте оставил его в покое.
Как обычно, сучка томится от своей противоречивости.
Уилл столкнулся с ним в коридоре лишь однажды, когда шёл наверх из кухни после обеда - в последнее время он предпочитал есть там. Риверте сказал небрежно: "А, Уильям! Доброго дня. Как ваши дела?" Потом вытер костяшкой пальца уголок его рта, сказав, что заметил там крошку, и ушёл по своим делам.
А была ли горчичка? То есть, крошка?
Сомец у нас не просто альфач, но ещё и добрый правитель. Почти весь норот в окрестностях замка лишился хат, поэтому Риверте милостиво позволил им жить в замке, пока хозяин не выделит денег. Сучка, естественно, в шоке, у него на родине так не принято, крестьяне, если в ходе войны лишились крова, то помирают на улице с голой жопой. Уилл не понимае, впрочем, ничего нового, как и всегда, нам досталась крайне бестолковая сучка.
Внезапно он понял, что никаких писем писать сегодня не будет.
ДА ЧТОБ ТЕБЕ МУЖИКИ ТАК ДАВАЛИ КАК ТЫ МНЕ ЛАБУТЕНЫ
То есть, простите, ну ты, сука, Уилл и обломщик! Мы несколько абзацев ждали, пока ты напишешь письмо, а ты решил из окна выкинуться, чтобы оборвать безблагодатное течение этой книги. Уилл тупит в окно, пока внезапно сзади не подкрадывается коварнэ сомец, но сучка палит.
- А-га, - раздельно сказал Риверте, остановившись в трёх шагах от него. - Вижу, ваша чуткость совершенствуется. Теперь будет не так-то просто подкрасться к вам незамеченным.
- Может, это повод наконец перестать подкрадываться? - спросил Уилл.
Ишь что захотел! Как обычно, сомец ехидничает, сучка стучит сердцем и течёт, сомец шагает, но не к сучке и не в окно, а к столу.
- Я не вовремя? Вы, похоже, собрались написать пару писем.
Да, чел, в натуре, где наше письмо на деревню к дедушке?
- Нет, - сказал Уилл, глядя прямо на него. - Не собирался.
Ну ты и пиздабол, Уилл. В общем, с перебивками на рефлексии, пронзания жопой, теребоньканье бумаг и прочие нудные вещи, мы по крупицам собираем информацию. Сомец собирается валить из Даккара, спиздив сраного коня в загнивающий Хиллэс и не просто попырить в достопримечательности, а пойти войной. Уилл в шоке и собирается ехать с сомцом на родину, но Риверте дьявольски играет бровями и обещает сплавить сучку в какое-нибудь неприятное место, хотя и обещает навестить.
Внезапно Риверте резко шагнул к нему и положил руки ему на пояс.
Но они не пустились в пляс, а завели ещё одну скучную беседу. Разбавляет её лишь подоконник, который «вминается» в сучкин пердак. Уилл спрашивает, почему такая пушистая пуся Риверте хочет воевать, сомец озвучивает мнение всех чтецов этого мастерписа:
- Вы ещё молоды, друг мой, - риторически заметил он. - И, ввиду этого, довольно-таки безмозглы.
Риверте поясняет, что «Тот, кто сильнее, всегда правит более слабым», грозится завоевать весь мир, при этом он не особо вкуривает, из чего весь мир состоит.
- Хиллэс, - вздохнул Риверте, прижимая его к себе теснее, - потом Руван, затем - Талья, к которой пока что не пробраться через земли этих двух. А дальше море, за морем - Радос, Шинья, Даллария... и что там ещё? Вы более сильны в географии, чем я...
В общем, эти два дауна друг друга стоят. Неуклюжие брачные игры:
- Вам что, нужен весь мир? - спросил Уилл в отчаянии.
- О да, - совершенно серьёзно кивнул Риверте. - Весь мир и кое-что ещё.
Уилл выставил руку, не давая ему наклониться слишком близко.
Усыпляя сучкину бдительность очередным блаблабла, сомец делает хитрый маневр.
- Я вечно кому-то что-то обещаю, - сказал Риверте задумчиво, делая шаг назад и увлекая Уилла за собой - к кровати, как тот понял с подступающим отчаянием. - А потом делаю по-своему.
- Но почему... чёрт побери! Ведь всё равно теперь дошло до открытой войны! Почему вы не сделали этого сразу?!
- Потому что, - ответил Риверте
https://coub.com/view/u83i
Сучка пихается, сомец бычит, разговоры в стиле: «война – это плохо, потому что там люди умирают», сомец снова бычит.
- Нет, - помолчав, ответил Уилл тихо. - Простите меня. Просто... я не могу вот так взять и...
- Уильям, вы всё ещё ненавидите меня за то, что я убил вашего отца?
Дорогой сомец. Как почётный говноед сомцесучного говна, чтобы потешить коллег-анонов, ответственно заявляю. Сучки прощают сомцам всё – от выпила клана до сломанных ног, потому что важней всего погода в доме.
Далее Риверте толкает воодушевляющий спич о войне, на которой умирают люди, их жалко, но не очень, Уилл воодушевляется и даёт себя поцеловать.
Сказав это, он положил ладонь на шею Уилла и поцеловал его, и на этот раз Уилл не отстранился.
Сомец за кадром ебёт сучку, автор стыдливо прикрывает горячую ебельку рефлексиями Уилла о войне, семье и всяком. Сразу после ебельки сомец вырубается, сучка уняняшится об него, а потом внезапно решает убить, как учил братушка Роберт. Но передумывает и вместо этого готично кромсает запястья и вырубается. Он слышит голоса и думает, что это Господь и апостол Пётр спорят, куда определить глупую сучку. Но это сомец и лепила.
- Если он умрёт, клянусь богом, ты отправишься следом!
- Сир, но я ведь не господь триединый! Я делаю всё, что могу!
- Я вижу! Кто тебя научил в таких случаях пускать человеку кровь, ты, кретин?!
- Но, позвольте...
Уилл обнаруживает себя в спальне Риверте, и внезапно делает нам попячся русреалом.
та самая спальня, которая стала теперь его любимым местом на всём белом свете. Несмотря даже на то, что пружина в нижней части кровати порвалась и торчала. Он и сейчас её чувствовал пяткой.
Мы попячились и крипищим. Сомец:
Он был взлохмачен, бледен, небрит (небрит?! Боже, подумал Уилл, до чего я его довёл...), его красиво очерченные скулы заострились, глаза запали, словно он очень долго обходился без сна. Избавлялся, видимо, от своей вредной привычки, как и собирался...
- Ты, - повторил он, стискивая плечи Уилла стальными пальцами. - Я убью тебя.
Классическая ситуация – сучка пытается убить себя, сомца чуть не хватает кондрашка, сучка чувствует вину за то, что заставила сомца так волноваться. И вишенка на торте: «Я убью тебя». Шарман.
Потом сомец меняет гнев на милость и даже извиняется за первые изнасилования. А затем, по словам коварного лысого Гальюна, сваливает воевать. Уилл валяется в постельке, выздоравливает, скачет на конях с сопровождающими, пырится на пасторальные пейзажи, но к счастью, нудятину прерывает экшен.
- Сир, - голос одного из солдат за спиной Уилла вынудил его вздрогнуть и обернуться, - я полагаю, нам лучше...
Стрела, вонзившаяся в горло, помешала ему закончить фразу.
https://www.youtube.com/watch?v=CmrLsJUtxG4
Лучники убили солдат и их коней, а с Большого дуба валятся ниндзя.
Уилл бросил взгляд назад - и увидел, как из густой листвы Большого дуба спрыгивают наземь трое мужчин, лица которых закрыты тёмными тряпками до самых глаз. Двое их них держали луки.
Ниндзя-лучники. Уилл для порядка немного машет заточкой и удирает, но всё тлен, когда ты сучка.
У второго, тут же оказавшегося с другой стороны, в руках была какая-то серая ткань - мешок, как понял Уилл.
Никогда ещё Сучкиц не был так близок к провалу.
Уилл возмущённо вскинул руки
https://www.youtube.com/watch?v=TzqXe6UMZhA
Простите, мне это было необходимо.
Уилла связали и везут. Вероломным похитителем сучек оказывается, кто бы вы думали, коварный бро Роберт!
- Ну, здравствуй, братец, - сказал лорд Норан, и его ухмылка стала ещё шире. - Вижу, ты не больно рад меня видеть?
Братан в доспехах бати, ниндзя снимают маски, Уилл палит некоего Диллана и крипищит от несправедливости мира.
- Язык проглотил? - спросил Роберт. Уилл молча смотрел на него. - Ты не слишком скучал по мне, как я погляжу. Впрочем, я не удивлён - что-то давненько ты не радовал нас с матушкой письмами, видать, совсем позабыл...
Слав те хоспаде, чел, хоть не одну меня волнует судьба писем в этом мастерписе! Уилл журит братишку, что тот бросил маму одну, ведь на них надвигается грозный сомец. Брат дуется, что Уилл не смог прикончить Риверте и подъёбывает его в типичной для таких ориджей манере:
- Ну и как Риверте, хорош в постели? Нравилось тебе, как он тебя трахал? Так нравилось, что ты забыл о том, что он убил нашего отца?
Уилл такой: но как, Холмс? Детка, ну что ты как первый год замужем, это слешный оридж нулевых, тут всегеи с конской потенцией и минимумом мозга, поэтому всё, что герои могут делать друг с другом – это ебстись. А потом до Уилла дошло:
Тот поцелуй, который Риверте наградил Уилла на крепостной стене на виду у двух армий, наверняка успел стать притчей во языцех.
Да, мужик, ещё и на первой полосе какого-нибудь «Даккарского пиздабола» написали.
Бро продолжает хуесосить Уилла за то, что тот не просто просрал миссию по убийству Риверте, но и оказался петушком. Сучка справедливо негодуе:
- И ты...ты говоришь мне это, Роберт? Что это отвратительно? Ты, тот, кто подложил меня ему в постель?
И получает по щам:
Ответом ему стала звонкая пощёчина.
Бро, как последний идиот, оправдывается, дескать: «Это другоэ!»
- Я велел тебе исполнить твой долг! Долг Норана и хиллэсца, долг сына, мстящего за отца. Исполнить долг, Уилл, а не изнывать от страсти, как последняя потаскуха!
Дальше Уилл переживает нравственные метаморфозы, понимая, что брат ему чужой, Роберт бомбит от его олимпийского спокойствия и наконец-то раскрывает свой коварный план. А именно – взять сучку в плен, отправить Риверте письмо, тот прискачет спасать свою принцессу, тут-то его и сцапают. Все охуевают с коварства братушки, Уилл больше всего, его пузан крутит узлы.
Тугой узел, уже почти расслабившийся, снова скрутился в животе Уилла.
Сегодня обойдёмся без ЖКТ, но впредь будьте аккуратнее. Однако Уилл скромничает и говорит, что сомец не будет его спасат, а братушка Роберт раскрывает всю суть дерьмовой сетературы:
видимо, вы проводили больше времени трахаясь, чем разговаривая
К сожалению, в данном случае эти ебланы пиздели без умолку. Также выясняется, что Роберт спровоцировал войну, а также воображает себя репером четвёртого эшелона на баттле и говорит, что мамка Уилла – шлюха. Вернее, их мама – шлюха. Чувак, что с тобой не так?
Мне всерьёз начинает казаться, что наша любезная матушка прижила тебя от какого-нибудь тупого холопа!
Уилл на пуканной тяге летит на брата, они устраивают махач, потом Уилла привязывают к осинке, на которой не родятся апельсинки. Уилл рефлексирует на тему того, прискачет ли Марио спасать его от Баузера, и
будто сжалившись над ним наконец, господь триединый не стал слишком медлить, отвечая на этот вопрос.
Слава триединому, унылые братанские разборки прерывает сомец. Лучники косят людей Роберта, Роберт носится по полю с воплем: «Риверте, выходи, подлый трус», ну или как-то так, сомец выползает из-под куста, а вот откуда сомцы берутся под кустом, науке пока что неизвестно. Пацаны дерутся на заточках, Уилл просит пощадить его тупорылого братца, сомец великодушно щадит. А из кустов лезут ещё мужики.
Листва зашелестела, гул пронёсся по поляне, и два десятка вооружённых мужчин в одежде цвета этой листвы вышли из своих укрытий. Оставшиеся в живых хиллэсцы потрясённо оглядывались, недоумевая, как они могли прозевать такую засаду.
Бля буду, мужики, сама не знаю. Пацаны закапывают трупы, выжившие хиляки скромно потупились на краю полянки, братушка Роберт воет как над покойником над своей покоцанной ручиной. Так как сомец у нас саркастичен и так далее, то не упускает возможность поизмываться над раненым:
- Лорд Норан, не в моих правилах глумиться над побеждённым противником. И, видит бог, я не опустился бы до такой низости, если бы не глубокое отвращение, которое у меня вызывает ваша персона. Посему не могу отказать себе в удовольствии сообщить вам, что, хотя я прежде считал вашего брата образцом наивного юношеского идиотизма, в сравнении с вами он является кладезем мудрости и нерушимого здравого смысла.
РАУНД
БАДИ БЭГ
Роберто обиженно сопит и умывается слезами.
Изложив эту тираду совершенно хладнокровным тоном, Риверте повернулся к обомлевшему Роберту спиной и шагнул к лошадям, которых его люди уже вывели из укрытия. Его великолепный белый конь фыркнул, увидев его, и ткнулся мордой ему в плечо.
- Сир Уильям, - сказал Риверте, не оборачиваясь, - не будете ли столь любезны последовать за мной?
Счастливая сомцесучная парочка едет домой, сначала чинно каждый на своём коне, потом на тандемном велосипеде, то есть, коне. Уилл трётся об сомца жопой, затылком, спининой и прочими частями тела, Риверте начинает что-то подозреват.
- Порой мне кажется, - проговорил Риверте, и Уилл зажмурился крепче, всё ещё не веря, что вправду слышит этот голос, - что вы действительно делаете всё это нарочно.
- Что делаю? - не поднимая головы, прошептал Уилл. Рука на его затылке была такой тёплой, такой родной.
- Всё это. Что-то роняете. Поворачиваетесь ко мне задом. Попадаете в переплёты. Краснеете вот так, как сейчас, - он отстранился от Уилла и, взяв его за подбородок, пристально посмотрел ему в лицо. - Вот, опять... я же знал.
Вот такой вот моэ-флирт. Охуенный ты полководец, чел, твои пацаны к тебе повернутся жопами при осаде очередного города, а ты такой, ну нихуя себе сколько со мной мужиков флиртуют! Потом оказывается, что Гальюн напиздел, Риверте никуда не уезжал и был в замке. И это он попросил лепилу вытолкнуть сучку погулять на конях, чтобы Роберт его сцапал, чтобы потом выскочить на него из кустов. Вот такие вот дворцовые интриги, а! Каково?
Уилл, конечно, в шоке, что Риверте и его пацаны всё это время пырили из кустов на то, как брат над ним измывается, также он в ужасе, что умный сомец пронзил, что Уилл должен был его убить. Потом голубки убого флиртуют:
- Это восхитительно, - не удержавшись, сказал он.
Брови Риверте взметнулись вверх.
- Что?..
- Восхитительно, - хитро улыбнувшись, повторил Уилл. - Ещё немного, и вы извинитесь. Причём на этот раз искренне.
- Надо было мне сразу вас удавить, - риторически заметил Риверте, опуская руки на его талию. - Почему эта благая мысль раньше никогда не приходила мне в голову?
- Действительно. Почему вы меня просто не убили или хотя бы не отослали, когда заподозрили в обмане?
- Чёрт знает, - с чувством сказал Риверте. - Кого-нибудь другого - непременно убил бы. Или отдал палачу, чтобы он вытащил из вас все детали вашего гнусного плана.
Ещё на протяжении всего текста нам впаривают, что Уилл весь такой добрый и альтруист, но верится в это с трудом.
- Что будет с Робертом? - спросил он тихо.
В глазах Риверте мелькнуло веселье - на этот раз неподдельное.
- Вы всё-таки неисправимы! Хотя раз спросите сперва о себе?
- Что вы собираетесь сделать с Робертом? - настойчиво повторил Уилл.
- Понятия не имею. Наверное, посажу в деревянный ящик, обвяжу шелковой лентой и пошлю моему королю Рикардо в подарок.
Уилл, естественно, не хочет, чтобы кто-то покидал мастерпис, пускай и в деревянном макинтоше, обвязанном ленточкой, а хочет, чтобы все страдали вместе с ним, поэтому просит не убивать Роберта. Риверте говорит, ок, а потом отпускает сучку на все четыре стороны. Ахаха, какой наивный сомец!
- Нет, - сказал Риверте, и Уилл вздрогнул. - Хватит с вас, вы и так... натерпелись. Вы можете вернуться в Тэйнхайл - или в ваш монастырь, если вас всё ещё туда тянет. Вы больше не заложник Вальены, Уильям Норан.
Они препираются, между делом Риверте рассказывает грустную историю, что влюбился в монахиню, доёбывал письмами, она плакалась, что он развратил ей душу, а потом вскрыла вены. Именно поэтому вскрытие вен сучки так его взъебало. А! Круто автор проводит параллели, ну!
После однообразных диалогов в стиле: «Он сказал, что убьёт тебя», «Да он не может убить меня», «Да я убью тебяяя», то есть, наоборот, «не убью», Риверте в последний раз спрашивает, отвалит ли от него сучка в монастырь. Нет, козёл, не надейся, что ты так легко отделаешься.
Он оставлял ему это право. Вот и всё. И этого Уиллу было совершенно достаточно.
- Нет. Не поеду.
- Что же. Не буду скрывать, сколь меня радует ваш выбор. Я обеспечу вам охрану - лучшую, чем в прошлый раз, - чтобы они проводили вас в Тэйнхайл.
- Можно мне остаться с вами? - выпалил Уилл.
ВОТ ЭТО ПОВОРОТ
Ладно, признавайтесь, никто не удивлён, мы все этого ждали, все к этому были готовы.
И впервые в жизни он увидел, как с лица Фернана Вальенского, графа Риверте, слетает маска, которую ему было так удобно носить.
Если это не Маска Откровения, мне неинтересно.
Снова светские беседы уровня «зачем», «за шкафом», и Риверте оценивает ситуацию с практической точки зрения.
- Как, по-твоему, я могу тебя оставить? - резко спросил Риверте. - В каком качестве? Пажа? Оруженосца? Походной шлюхи, может быть?
Однако Уилл предлагает свой вариант, после того, как расписывается в собственной бесполезности, и решает быть хроникёром.
- Если вы собираетесь писать всю правду, Уильям, я лучше убью вас сразу.
- Вы всё только обещаете, - возразил Уилл. - Пока вы будете набираться решимости, я вполне успею набросать главу-другую.
- Не смейся, - попросил Риверте, протягивая к нему руку. - Не смейся надо мной сейчас. Не надо.
Не сметь смеяться над сомцом!!1 Сомец смущаться!!11
Всё правильно, подумал Уилл, чувствуя несмываемый запах пота, крови, силы, закрывая глаза. Всё так и должно быть - я надеюсь, брат Эсмонт, вы бы меня поняли, хоть в глубине души, даже если бы и осудили. Служение - кратчайший путь к богу, но кто сказал, что этот путь должен идти от земли к небу? Нет. Самый короткий путь на небо - хотя, думал Уилл, делая шаг вперёд, не самый лёгкий, - это тот, который и начинается, и заканчивается на земле.
Спасибо всем, кто читал, голосовал и комментировал. Вы как всегда лучшая публика. Слешный оридж нулевых, конечно, был прекрасен, но Дашутку с её перегибаниями, блыманьем и сёрбаньем я всё же люблю больше, хотя шо то хуйня, шо это. Надеюсь, что ещё увидимся в додотреде.