– Поздравляю, господа, у нас проблемы. Она рукотворная.
Майло Вандер спрыгнул со своей подставки и отошел к маленькой низкой раковине в углу. Эйдан остался стоять, напряженно вглядываясь в распростертое на прозекторском столе тело гарпии, убитой при задержании. Ричард предпочел отвернуться и опустить взгляд на криминалиста.
– Рукотворная? Как такое возможно?
– Заклятием, разумеется. Достаточно редкие и сложные чары, но история знает умельцев. Выбирают подходящую жертву, психически больных, алкоголиков, в общем, тех, кто легко теряет собственное я, и набрасывают форму. Результат – на столе.
– Спасибо, Майло. – Эйдан, как всегда, подошел незаметно. – На вопрос «как» ты ответил. Нам остались «кто» и «зачем».
– И «что делать», – обреченно дополнил Ричард.
Майло рассеянно кивнул и поднял глаза на Эйдана:
– С последним – будь осторожен.
Старший архивариус Гралх разобрался с вопросами Эйдана в свойственной ему манере: сразу и без лишних слов. Выслушав то, что напарники узнали от криминалиста, орк попросил их обождать и неторопливо удалился в свое царство стеллажей и папок. Ровно через две минуты он вернулся с толстенным делом военного преступника Виктора Хальтера, осужденного за «беспрецедентно жестокие эксперименты над разумными существами».
– Вероятнее всего, вы ищете именно его.
Увидев даты на обложке, Ричард удивленно поднял брови, но от вопросов воздержался. Он вообще предпочитал не перебивать орка. Из уважения к его размеренности и склонности к последовательным рассуждениям, разумеется. Эйдан же не утерпел.
– Почему? Он уже глубокий старик, его потому и выпустили по амнистии три года назад.
– Боюсь, в данном случае освобождение – это большая ошибка. Я уверен, что его разум с возрастом не угас, а характер не улучшился. К тому же, примерно треть его экспериментов основана на морфинге, а его «личные счеты» и претензии, если их зафиксировать, займут у меня два с половиной стеллажа. Часть «должников» на данный момент проживает в Чикаго и…
– Спасибо, спасибо, убедил. Только можно нам получить экстракт его дела? Нет времени столько читать, да и желания тоже.
– Конечно, можно, Эйдан. Он будет у тебя через час с четвертью.
Гралх никогда не торопился, но всегда обходился минимумом времени и точно знал, сколько его потребуется на любую задачу. Ричард восхищался и завидовал, но предпочитал делать это издалека. Память у старшего архивариуса тоже была превосходная.
К полудню у них была выписка основных фактов из дела Хальтера, прочитав которую, Ричард передумал идти обедать. Пока он дожидался Келли, пришел отчет от одной из Гончих, шедших по следу гарпии – обнаружили дом с ее гнездом, которое оказалось клеткой. Здание взяли под наблюдение. Пока все шло гладко, даже слишком.
Прибыв в темный грэшемский переулок, ведущий к дому с гнездом, Ричард огляделся. Келли словно вырос из грязной стены напротив и поманил за собой. Он совершенно бесшумно катил на своей доске, легко подстраиваясь под шаг напарника. Они опережали подозреваемого минут на двадцать: его засекли в паре кварталов от дома, и сейчас цепочка наблюдателей отслеживала маршрут.
Норвуд выглянул из проулка и увидел маленькое запущенное бунгало. Подходить к нему категорически не хотелось.
– Контурная защита, – пояснил Эйдан, – от особо любопытных и маргинальных. Гончие засели в доме напротив, вторая группа контролирует вон тот переулок. Наш парень движется я со стороны дороги, как пересечет – третья группа замкнет кольцо.
Если бы Ричард смотрел в упор, он никогда не заметил бы скользнувшую в домик серую тень. Группы выдвинулись с позиций на захват, но до здания добраться не успели – раздался дикий нечеловеческий рев.
– Отвлеку ее, продолжай!
– Кого? Эйдан!
Тот уже не слышал, рванул вперед, изменяясь на бегу. Нет, не изменяясь, а изламываясь и сминаясь под чужим напором. Ричард не раз видел, как напарник меняет облик, но еще никогда это не выглядело так отвратительно, так неестественно. Пальцы – в когти, кожа – в чешую, из спины – костистые кожистые крылья… Вой теперь раздавался на два голоса. Когда гарпия их противника взлетела на ветхую крышу, Эйдан уже встречал ее в воздухе.
Ричард ворвался в дом следом за группой Гончих. Те деактивировали защиту и вломили по помещению чем-то оглушающим. Частично это что-то в них и отзеркалило – трое из пяти бойцов лежали на полу, но двое пытались сковать чарами темный, ускользающий от восприятия силуэт. Вой сверху оборвался резким болезненным воплем, и Ричард вскинул пистолет, выпуская в призрачного противника три заговоренные пули. В конце концов, приказа брать говнюка живым у него не было. Гончий показал ему большой палец, и Норвуд поспешил к двери. На всякий случай жестом отправил одного из стороживших вход помогать коллегам и посмотрел вверх. На крыше лежал труп. Один.
– Эйдан!
– Здесь.
Ричард поежился от голоса и подошел к сидящему у стены напарнику.
– Ну и видок у тебя. Ты цел? Тебе нужно в контору, к целителям или к шефу, я не знаю…
– Нет.
– Но…
Келли зашипел, ощерив иглоподобные зубы. Расправил крылья и через пару мгновений скрылся в небе за высотками.
– Как знаешь.
Ричард огляделся в поисках скейта, о котором напарник совершенно забыл, улетая. Поблизости доски не оказалось, и Ричард пошел в проулок.
Кабинет капитана Шепарда располагал к тому, чтобы взять себя в руки. Шеф в принципе так влиял на все, одушевленное и не очень. Но сейчас Норвуду это совсем не помогало.
– Радуйся, что Виктор Хальтер страдает общей проблемой всех этих злых гениев: считает противников идиотами и позволяет себе ходить по одной проторенной дорожке. Иначе бы мы так легко не справились.
– Шеф, при всем моем уважении, легко – это неподходящее слово. Если бы не Эйдан… откуда там вообще взялась вторая гарпия? Ребята ее не почуяли.
-Экспромт. Возле этого гнезда легко можно найти бездомного алкоголика, накрыть морфирующим заклятием и призвать – если ты мастер по чудовищам, конечно. Поэтому вторая гарпия и была такой слабой – она, считай, новорожденная.
– А Эйдан? Он, получается, просто влез под заклятие?
– Верно. Слабая или нет, гарпия – очень серьезный противник для людей, даже подготовленных. Эйдан не любит терять своих. Как и все мы.
– Где он? И что с ним?
Шепард остался бесстрастен, но во взгляде, как показалось Ричарду, мелькнуло облегчение.
– Дома. А дом под наблюдением. Поверь, на данный момент это самый оптимальный вариант. Или не верь и поезжай к нему сам.
Капитан потянул к себе ноутбук, давая понять, что разговор окончен. Впрочем, Ричарду этого и не требовалось, руководство к действию он уже получил. В конце концов, отчет сам себя не согласует.
Первое, что бросилось Норвуду в глаза, это отсутствие крыльев. Второе – скейт, прислоненный к креслу на маленькой захламленной кухне, куда Эйдан проводил гостя. Сам Келли в глаза не бросался, а любая попытка рассмотреть его заканчивалась головокружением.
– Прекрати прятаться, пожалуйста. Меня тошнить начинает.
– Думаешь, от моего вида престанет? Любуйся.
Ричард сглотнул. Серая горбоносая физиономия, глубоко запавшие глаза, острые уши и иглозубая пасть, кривящаяся в знакомой усмешке. Выглядел Эйдан негостеприимно и вел себя соответственно.
– Знаешь, а перестало. Правда, захотелось вернуть тебя обратно в Нотр-Дам.
– Я гарпия, не гаргулья.
– Ты мой напарник, метаморф, обладатель тысячи родичей и иногда заноза в заднице. Где здесь место для гарпии?
В ответ Келли только зашипел.
– Слушай, я понимаю, не самый приятный вид, но, уж прости, твои рабочие облики никогда не мне не нравились. Почему ты сейчас распсиховался?
– Твоя… слепая уверенность способствует. Ты видишь, но не понимаешь, что именно. Совсем не понимаешь. Норвуд, уходи. Пожалуйста.
– Я знаю, кого я вижу. Знаю, с кем говорю. Я знаю, что это ты, Эйдан, и узнАю под любой личиной. Да, моя уверенность слепая, но потому что на вашей чертовой Изнанке невозможно доверять глазам! Удивительно, как я еще не свихнулся от всего этого.
Конец тирады Келли уже не слушал, а удивленно рассматривал свои руки, на которых медленно таяли остатки чешуи. Он поднес ладони еще ближе к лицу, ощупал его и с резким выдохом оперся спиной о холодильник. Тот протестующе загудел.
– Ну вот, хорошеешь на глазах.
Не самое остроумное замечание почему-то страшно развеселило Эйдана. Отсмеявшись, он вытер глаза и сам предложил выпить кофе и обсудить отчет. Но Норвуду не давал покоя еще один момент.
– Келли, некстати, но клянусь, я больше никогда не буду трогать твой скейт без разрешения.
– Вау. Когда догадался?
– Когда вошел. Вчера – плюс крылья, минус скейт, сегодня наоборот. Ты что, сам сказать не мог?
– А зачем, Шерлок?
Наблюдая за тем, как Эйдан варит кофе, Ричард понял, что значит «дома и стены помогают». В хаосе этой кухни невозможно ничего найти, но Келли и не искал. Кофе, посуда и сахар просто оказывались там, куда он протягивал руку.
К тому, что общение с напарником многие вопросы оставляет без ответов, Ричард привык. Это означало только то, что придется искать их самостоятельно. Или просто спрашивать у тех, кто точно в курсе и не имеет на Ричарда зуб. Или, не дай боже, клык.
Майло Вандер открыл дверь после пятого и весьма настойчивого звонка. Рассыпаясь в извинениях, он поволок Норвуда в кабинет, где работал над рукописью: исписанные листы покрывали собой все доступные поверхности. Ричард осторожно сдвинул одну стопку с края дивана.
– Майло, помнишь, когда мы говорили о гарпиях Хальтера, ты просил Келли об осторожности? Почему?
– Он тебе не рассказал? Тогда, может, и мне не стоит. Ладно, все равно уже ничего не исправить, а знания лишними не будут. Видишь ли, большинство местных ши, выбрав форму, утрачивает способность к морфингу: так им проще себя стабилизировать. Они не люди, у них внешнее может подчинить себе личность и перекроить ее. Эйдан – редкое исключение, возможность изменять облик он сохранил для работы, поэтому как личность он менее стабилен. Что и делает его подходящей кандидатурой для заклятия.
– Но рабочие облики он легко сбрасывает.
– Они наложены им самим, и они человеческие. Форму неразумной твари сбросить гораздо сложнее, особенно если она умело наброшена. А Виктор Хальтер был большим мастером по части… оскотинивания.
Норвуд встал и начал мерить шагами кабинет. Семь – от дивана до стола, еще пять – до книжного шкафа, двенадцать – обратно.
– Но она же исчезает, эта форма! И скоро пропадет совсем.
-Увы, Ричард. Первую неделю с ней еще можно бороться, это даже будет казаться положительной динамикой. Но потом сил и желания сопротивляться самому себе, новому себе, не остается. Видимо, капитан верит, что Келли справится, раз отпустил его, но я – нет. Прости.
Кажется, уверенность Норвуда была не только слепа, но и глуха. Криминалист знал больше, неизмеримо больше, но Ричард знал точно.
– Нет, Майло. Нет. Я был у него, он прямо на глазах в себя приходит. От этой гаргульи, гарпии чертовой, остались только уши да пара клыков! И те через пару часов почти исчезли.
Криминалист несколько секунд ошарашено таращился на Ричарда, а потом с радостным воплем рванул к шкафу и вознесся по приставной лестнице к третьей полке. Вернулся с той же скоростью, лишь чудом не навернувшись со ступенек. Ричард посмотрел на бутылку виски и стаканы в его руках.
– Я за рулем.
– Отрезвлю! А потом еще налью! Держи.
Отбиваться было бесполезно. От второй порции за «везение этого ирландского сукинсына» тоже. После третьей Ричард, наконец, сформулировал мучивший его вопрос.
– Почему он мне ничего не сказал? Еще и гнал. Ну что за игры эти вечные.
– Ты ничем не смог бы ему помочь. А он, наверное, не хотел, чтобы потом в каждой встречной гарпии ты видел его. Такое случается, а с подобными тварями любое промедление – верный путь ко мне на стол. Знаешь ведь, что Гончие нашли еще несколько клеток.
– Знаю. Сколько же Хальтер их понаделал?
– Надеюсь, не на всех своих местных должников!
– Майло, Эйдану точно ничего не грозит?
– Только стать материалом для научных статей наших спецов по морфингу. Такого шанса они не упустят. Не передрались бы!
Домой Ричард возвращался кристально трезвым и слегка раздраженным. Хотелось поехать к Келли и вытрясти из него несуществующую душу за такую попытку уберечь напарника. Норвуд всегда предпочитал знание неведенью, всегда, что бы ни случилось. Даже если ничем не мог помочь. А еще где-то рядом крылся ответ на очередную маленькую загадку, которыми Келли так щедро одаривал своего «Шерлока». За что Эйдан его благодарил? Мимолетное прикосновение к плечу и тихое «Спасибо, Ричард» на прощание. Ну не за обещание же самому дописать отчет.
тебе.
Он многое объясняет, если не всё.