Мы остановились на том, что кошки-воительницы не умеют варить казацкую кашу, зато в течку умильно подтыкают сомцам одеялки.
Дальше продолжается ПОВ Вити:
Виталия, декурион. Довольная
Самцам подвозят вип-лимузин:
Повозки достались новые, пароконные, две открытые, с дощатым дном, застеленным мешками с сеном, и невысокими съемными бортами, третья – фургон. На мешках пришлым будет мягко сидеть и спать.
С лимузинами приезжает сучка-разлучница:
С повозками прибыла Лавиния. Увидев ее, я сплюнула. Явилась, сучка! Все знают, зачем она таскается с конвоями, перевозящими пришлых. А что сделаешь? Дочери верховного понтифика все позволено.
Ну что поделаешь, мажоры есть мажоры. Витя радуется, что ГГ от неё отстанет, переключившись на мажорку.
Троих пришлых разместили в повозках – они после вчерашней скачки ходили, как я и предполагала, враскорячку, а вот Игрр взобрался на кобылку, захваченную у сарм.
ГГ, блеснув крутостью, решил варнуть кашца:
Перед этим он проинспектировал запасы продуктов и попросил пустой кувшин.
– Зачем? – удивилась я.
– Крупу замочить. Она разбухнет и быстро сварится. Мы ведь будем обедать?
Я задумалась. В походе конница ест горячее только вечером, перед сном, но пришлые – не воины. Пусть забавляется!
Воительницы веселятся, но ГГ побоку. И даже мажорка его не впечатлила:
Как я и предполагала, Лавиния, завидев Игрра, задрала хвост и прилепилась к пришлому, следуя за ним шаг в шаг. Игрр вначале не обращал на это внимания, но, столкнувшись с Лавинией пару раз, сказал сердито:
– Держись от меня подальше, домина![5 - Домина – госпожа.] Оттопчу ноги!
Девочки прыснули. «Доминой» называют пожилую женщину, а Лавинии и двадцати нет. Игрр славно окоротил выскочку! Так ей и надо!
ГГ отъезжает попиздеть со своими посонами, Витя не понимает, и фокал плавно смещается на ГГ. Он рассказывает, что они тут очень важные гости, но всё это не просто так.
– Зачем мы им? – спросил Олег.
– Не говорят! – вздохнул Игорь. – Но я догадываюсь.
Говорить о догадке он, однако, не стал. Возможно, всего лишь домыслы. Не стоит раньше времени расстраивать парней.
Посоны сами замечают неувязки:
– Кругом одни бабы! – покачал головой Олег. – В доспехах! Это ж надо! Никогда такого не видел. Да еще с хвостами! Те, что взяли нас в крепости, были совсем страшненькие, эти ничего. С голодухи сойдут!
Двойняшки покраснели.
Посоны обсирают вербовщицу, ГГ решает ехать вперёд лимузинов, чтобы успеть сварить борща. С нами снова Витя.
Виталия, декурион. Встревоженная
Предложение Игрра мне понравилось. До Ромы декада пути – это если идти верхом. С повозками уйдут все две. Если сокращать стоянки, выйдет быстрее. Я сделала вид, что задумалась, после чего важно кивнула.
Только ГГ догадался посылать вперёд кашеваров, и только для того, чтоб поехать самому! Витя отправляет с ним течную Лолу, приказывая выпить брома в дорожку.
Мажорка завидует:
– Куда они? – спросила Лавиния, подскакав.
– Кашу варить! – ответила я и еле сдержала смех, заметив, как перекосилось ее лицо.
Витя подъезжает к кухне первой, там ГГ устраивает театр одного актёра:
– Рассказывал, как живут в его мире. У них с почтением относятся к женщинам. Мужчины открывают перед ними двери, не позволяют носить тяжелые вещи, ухаживают за ними и даже носят на руках… Так чудно!
«Сукин сын! – подумала я. – Он что, нарочно? Девочки и без того с него глаз не сводят. Мало того, что отшил Лавинию, так еще головы кружит. Кончится тем, что передерутся. Нельзя отпускать его от себя!»
Каша выходит, разумеется, ахуенной:
Я направилась к костру. Игрр при моем приближении схватил глиняную чашку и навалил в нее горячей, вкусно пахнущей каши. Я взяла ложку, зачерпнула, подула на горячее, после чего положила еду в рот. Каша таяла на языке. Мягкая, пахнущая дымком, со вкусом копченостей и приправ, она скользнула в желудок, вызвав неукротимое желание съесть еще. Я еле сдержалась. Командир не должен есть раньше воинов.
ГГ отправляет всех мыть руки, потом кормит с прибауточками. Витя злится:
Я нахмурилась. По какому праву он распоряжается? Умываться, конечно же, нужно, но в походе воду экономят. Думая так, я понимала: злюсь зря. Мы заночуем у Лунного озера. Воды там в достатке: хватит помыться и в дорогу набрать. Но почему девочки его слушают? Кто здесь главный?
Главный здесь сомец. Привыкай.
Лола ухлёстывает за посоном, Вите лень делать ей выговор. ГГ джентльменствует (мне кажется, или за это пора накатывать по стопочке?):
Опустошив посуду, я встала и направилась к Игрру. Тот тоже ел, но, завидев меня, вскочил.
– Сиди! – удивилась я. – Ты же не мой воин.
– У нас принято вставать перед женщиной.
– В своем мире ты был поваром? – спросила строго.
https://www.youtube.com/watch?v=JyD13ifbAN4
– Я учился шесть лет, – добавил поспешно. – И еще год в интернатуре. Понимаю твои сомнения, декурион, я выгляжу молодо. Но мне двадцать восемь.
«На восемь лет старше меня? – мысленно ахнула я. – Не может быть!» Мгновение спустя я вспомнила: у пришлых иначе. Они взрослеют поздно. Димидия в двенадцать уже воин, я в свои двадцать – ветеран. Девочки считают меня старухой, хотя вслух такое, конечно, не говорят. Попробовали бы!
Фу, сморщенная женщина, Астахов бы не вдул!
И, значит, остальные посоны отхватили себе лоли?
Витя приказала ГГ научить своих воительниц варить кашу, и отошла на второй план. С нами снова
ГГ с посонами нажрались каши и винища, десантник решил спеть, но близнецы начали быстрее. Поют, что бы вы думали?
И тут Леша внезапно выдал дискантом:
– Во поле береза стояла,
– Во поле кудрявая стояла…
– Люли, люли стояла,
– Люли, люли стояла…
– подтянул Степан.
Тян сражены наповал:
Пели двойняшки на удивление слаженно. Высокие голоса плыли над степью, и песня, сочиненная в другом мире и о другой природе, удивительно органично звучала среди степи, поросшей высокой травой, вплеталась в топот копыт, звяканье сбруи, скрип колес… Турма, привлеченная неожиданным зрелищем, сбилась вокруг повозок и, затаив дыхание, внимала пению. А братья, прикрыв глаза, самозабвенно выводили мелодию. Когда они умолкли, женщины восторженно закричали и захлопали.
Не рояль, но небольшой синтезатор:
– Мы в хоре детдома пели, – сказал Леша. – Оба.
Посоны продолжают петь, начинают плясать в лимузинах, да так, что Лола не выдерживает, хватает Лёшу и увозит.
Далее произошло непредвиденное. Одна из женщин (она сидела с Лешей во время обеда) склонилась с седла, подхватила мальчонку под мышки и, выдернув из повозки, бросила на круп лошади. После чего умчалась вперед. Я онемел, но быстро взял себя в руки. Расталкивая лошадью сгрудившихся воинов, пробрался к Виталии.
– Что это значит? – процедил, кладя руку на рукоять сабли.
– Успокойся! – ответила она. – Лола не причинит ему зла.
Говоря по правде, выглядела она растерянной. Видимо, сама не ожидала.
Витя защищает честь отечества:
– Рома другие! – вспыхнула Виталия. – Мы не насилуем! По нашим законам, любая, кто силой или угрозами заставит мужчину вступить с ней в связь, будет продана в рабство, а имущество ее конфисковано.
И действительно, ничего не происходит:
Она приблизилась, стало видно, что детдомовец сидит боком на крупе лошади, а женщина бережно придерживает его рукой. Подскакав к повозке, всадница взяла парня под мышки и опустила внутрь. Турма закричала и захлопала.
– Видишь! – сказала Виталия. – Лола так выразила восторг. Не бойся. Никого из вас не принудят. Только если пожелаете.
М-м, гарем:
– То есть, мы можем?..
– У меня тридцать женщин. Выбирай любую.
– И тебя? – поинтересовался я.
Подробности покатушек на конецикле:
– Ну… – потупился Леша. – Она лизала мне щеки и все повторяла… Что такое «аматус»? – шепнул он, глянув на ехавших по сторонам всадниц.
– Любимый! – перевел я, ухмыльнувшись. – Она объяснилась тебе в любви.
Братан тоже хочет, его увозит другая всадница. Десантник вспоминает казаков и тоже бежит ебацца:
– Вот так и гибнут казаки! – сказал Олег и вздохнул. – Повезло пацанам! Почему я не пою?
– Не переживай! – хмыкнул я. – Только мигни! Любая утешит.
– Любая? – не поверил Олег.
– Ну… – пожал я плечами. – Две «аматусов» уже выбрали. Хочешь переиграть?
– Не! – покрутил головой Олег. – Пусть пацанам. Не нравятся мне их бабы. А вон та, рыженькая, с родинкой на щеке… – указал он пальцем. – Люблю худеньких. Сможешь ее позвать?
– Не вопрос! – хмыкнул я.
– Только предупреди: на коня не полезу! Пусть идет ко мне!
Я улыбнулся и поманил рыженькую. Та, настороженно глядя, приблизилась.
– Мой друг говорит, что ты ему нравишься, и приглашает к себе в повозку.
Рыженькая заулыбалась и послала коня вперед. Поравнявшись с повозкой, бросила поводья и прыгнула внутрь. Случайно или нет, но она плюхнулась Олегу на колени. Тот немедленно схватил и прижал к себе женщину.
– Аматус? – спросил деловито…
Пауза, смена фокала (у вас ещё в глазах не рябит?)
Виталия, «дикая кошка». Слегка мокрая
Витя размышляет, даст ГГ мажорке или не даст.
Лавиния красива, но Игрру почему-то не глянулась. «Лола с Калиссой поступили мудро, не став гнаться за несбыточным, и сумели договориться с мальчиками, – подумала я. – Аурелию большой пришлый выбрал сам. Остался Игрр. А он из четверых самый красивый и желанный…»
Разумеется, даже в стране с дефицитом мужуков, ГГ всё равно самый-самый мужук. Витя переживает за дисциплину и задницу ГГ:
Я не на шутку боялась, что кончится дракой. В Роме женщины не пристают к мужчинам; за это наказывают – и строго. Но здесь степь и две декады пути. Уникальная возможность получить желаемое – бесплатно и без надзора. Поэтому «кошки» рвутся к бургу, турмы в поход ходят по жребию. Но в обычном конвое триста воинов, а пришлых бывает от силы пять-шесть. Простой «кошке» не пробиться. В але тридцать декурионов, из которых десять старших, да еще трибун. Пока натешатся, уже Рома на горизонте… Здесь же такая возможность!
И комплексует:
«Хоть бы он наконец выбрал! – злилась я. – Другие б отстали и стали ждать своей очереди. Странный он, этот Игрр. Про меня, уродину, спрашивал. Или решил посмеяться?»
Думать об этом было горько и приятно одновременно. Я с трудом отрешилась от несвоевременных мыслей. Конвой требовал пригляда.
Останавливаются на привал у озера, все бегут мыться:
Игрр что-то сказал пришлым, затем подскочили Лола, Калисса и Аурелия. Они сорвали с избранников одежду и потащили их в воду. Там стали мыть, натирая спины и головы мылом. Мужчинам это понравилось.
Мажорка клеится к ГГ, но его не интересуют профурсетки:
Без одежды она выглядела еще прекраснее. Белая нежная кожа, тяжелая грудь, стройные ноги… Жрицам храма не нужно ходить в походы, их не мочит дождь, не сжигает солнце, а степной ветер не высекает песком глаза. Лавиния протянула Игрру руку.
– Идем!
Он покачал головой.
– Ты меня боишься?
– Нет! – сказал он. – Просто не хочу.
– Зря! – сощурилась Лавиния. – Я умелая. Мужчины кричат, когда я их ласкаю.
– Вот и иди к ним! – посоветовал Игрр, добавив непонятное мне слово.
Сам ГГ, отправив посонов в общую баню, прячется в кусты и стирает портки в одиночестве (под присмотром вуайеристки Вити).
Лунное озеро очертаниями напоминает полумесяц, потому и получило такое название. Турма плескалась в центральной, самой широкой части, пришлый направился к дальнему рогу. Там, спрятавшись за кустами, разделся. Я, притаившись, наблюдала. Игрр первым делом выстирал набедренную повязку и тунику. Отжав их, развесил сушиться. Я одобрительно кивнула. Пропотевшая одежда натирает тело и легко рвется. Пришлый мог попросить девочек, и те охотно бы помогли, но он стирал сам. Мне это понравилось. Покончив с одеждой, Игрр зачерпнул мыла и вошел в воду.
Витя дрочит на ГГ.
В этом конце озера совсем мелко, вода едва достигала мужчине колена. Я, открыв рот, наблюдала, как он намыливается. Подглядывать нехорошо, но я не смогла удержаться. «Богиня-воительница, как он красив! – думала я. – Эти руки, плечи и ноги… Мускулистый живот… Ни единой складки жира! Он словно сошел с постамента!»
Витя предлагает потереть ГГ спинку, потом он ей, потом вместе они петтингуются!
Он, чтоб мне было легче, пригнулся. Мои пальцы скользили по гладкой коже, загрубевшими подушечками я ощущала упругость и крепость его мышц, и все мылила и мылила, не в силах остановиться. Наконец он мягко перехватил мне руку.
– Теперь я!
Я сбегала за мылом, он взял его и развернул меня. Его руки мяли и гладили мои плечи, спину, крестец. Это было невыразимо приятно. От удовольствия я прикрыла глаза. Его ладонь достигла ягодиц, огладила их, прошлась по хвостику, затем он повернул меня и стал мылить грудь, живот, руки… Меня окатила волна блаженства. Богиня, как хорошо! Я опомнилась, когда его пальцы скользнули в промежность.
И тут Витю разбирают комплексы:
– Дальше сама! – сказала хрипло.
Он пожал плечами и отступил. Плюхнувшись в воду, заплескался, смывая мыло. Я последовала его примеру. Мы ныряли и фыркали, поглядывая друг на друга. «Чего он смотрит? – сердилась я. – Глаза моего не видел? Сама знаю, что уродка!»
Но зря, ГГ на неё тоже вздрочнул и даже на глаза не смотрел. Между делом нашёл время приосаниться над киношниками:
Другие «кошки» его не впечатлили. Обветренные лица, приземистые фигуры, изогнутые, «кавалерийские» ноги… Воины. Это в кино амазонки красивые. Высокие, длинноногие, с лоскутками ткани, едва прикрывающими попы и роскошные бюсты. «Замечательные бойцы! – смеялся по этому поводу дядя Миша. – Ручки тоненькие – меч не удержит, тело нежное, ножки голые… В крапиву зайдет – завизжит и выскочит. А если веткой по сиськам? А по личику, краской намазанному? Эти тебе навоюют! Снимают блядей, чтоб мужики пялились…»
ГГ мысленно хуесосит мажорку, вербовщицу, а потом и всех знакомых тян, приосанивая над ними Витю:
Лавиния не такая, но к ней Игоря не тянуло. Сразу видно, что блядь, к тому же похожа на Ольгу. Распутными женщинами Игорь брезговал, а Ольгу, будь такая возможность, попросту удавил бы. Виталию, как женщину, он не воспринимал; выяснилось, что зря. У декуриона оказались красивые, стройные ноги, в меру широкие бедра, узкая талия и плоский живот с заметными квадратами мышц. Плюс сильные руки и выпуклые, сильные ягодицы. У девушек, знакомых Игорю, зады были плоскими или обвисшими, что и понятно: физкультурой в последний раз они занимались в школе. Служба развила тело Виталии, но не лишила его женского очарования. А какой у нее оказалась грудь! Упругие полушария с задорно торчащими вперед сосками. Такое прятать в бюстгальтер – преступление!
Немножку хуесосит и Витю:
Недостатки в Виталии все же имелись. Во-первых, выше Игоря. Не страшно, его это никогда не смущало… Закрытый складкой из кожи глаз. Поправимо.
А потом он открывает в себе фурфага:
А вот хвост… В озере Игорь разглядел и даже пощупал незнакомую ему часть тела. Шерстки на хвостике не имелось, разве что на самом кончике. Сам не длинный – до колена. В принципе, ничего удивительного: на Земле, случается, рождаются с хвостами. Атавизм… Младенец в утробе матери имеет хвостик, но, вырастая, тело поглощает эту ненужную современному человеку деталь. Бегали некогда наши предки с хвостами, куда денешься. Поразмыслив, Игорь пришел к выводу, что хвостик Виталию ничуть не портит, а лишь придает ее облику пикантность.
…Они выбрались на берег и присели на траву, обсыхая. Виталия оделась первой.
– Дел много! – сказала, вставая.
– Ты красивая! – крикнул он ей вслед и добавил: – Очень!
Она дернула плечом, но не остановилась.
Виталия, «дикая кошка». Растерянная
Стоп, уже же была Витя? Ну да фиг с ней. Витя продолжает комплексовать и не понимать, зачем ей руку в пизду сунули:
Зачем он мне это сказал? Если хотел обидеть, то удалось. А если нет? Вряд ли. Даже трибун старается не смотреть мне в лицо, а уж ей… У нол обостренное чувство прекрасного, уродство вызывает отвращение. У пришлых, наверное, тоже. Я помню взгляды большого мужчины и мальчиков, устремленные на мой глаз. А вот Игрр смотрел без отвращения. Что было в его взгляде? И мыл он меня уж слишком старательно, похоже, ему это нравилось…
«Виталия, угомонись! – приказала я себе. – Довольно! Этот красавчик не для тебя. Он знает себе цену. Если Лавинию отшил… Дела не ждут!»
Витя отвлекает себя на дела, все расходятся спать, кроме неё, ГГ и мажорки. Мажорка нажирается, как свинья, и пытается трахнуть ГГ.
Лавиния, швырнув на землю пустой кубок, подскочила к Игрру и схватила его за руку.
– Идем!
– Нет! – сказал тот, вырывая руку. – Я же сказал!
Но нельзя же просто так взять и трахнуть ГГ:
– Как смеешь! – зашипела она. – Ты знаешь, кто я?
– Насрать! – сказал Игорь.
Он произнес это на неизвестном языке, но, странное дело, мы обе поняли.
"Вас поймёт последний засранец, если, конечно, он не иностранец!"
Качественный реверс. "Не дал? Шлюхер!"
– Ты! – задохнулась Лавиния. – Лупа!
– Сама лупа! – не замедлил Игорь. Я аж подскочила. Лавиния – сука! Зачем это сказала? Пришлым нельзя!
Лавиния взвизгнула и выхватила кинжал. Я вскочила, но опоздала: лезвие сверкнуло в свете костра. Я закричала, но, когда подлетела, Лавиния лежала носом к земле, а Игрр, сидя сверху, выкручивал ей руку.
– Вот ведь блядь! – сказал, отбрасывая кинжал в темноту. – Могла порезать!
Он сказал это по-своему, но я догадалась о смысле слов.
Рука в пизде - лучшее средство для изучения иностранных языков!
Мажорка огребает:
– Ты пыталась убить пришлого! Без всякой причины. За это полагается смерть. По возвращении в Рому я доложу претору, и тебя казнят!
– Не докажешь! – скривилась Лавиния. – Суд не поверит!
– Ты дочь понтифика, – согласилась я. – Но твоей матери здесь нет. Зато есть «кошки», и любая с удовольствием тебя зарежет. В Роме мы скажем, что это дело рук сарм. Если хочешь жить, уезжай! Не медля!
– Ты пожалеешь! – взвизгнула Лавиния, но лицо ее выдало страх. Я не шутила, и она это поняла. Опустив взгляд, она побежала к коням. Спустя короткое время в ночной тиши раздался топот.
Тиха украинская ночь, но ГГ лучше перепрятать:
– Идите спать! – приказала я девочкам. – Хватит сегодня! Игрр ляжет в моей палатке.
Приказ окончательный, и
Витя с ГГ раздеваются и ложатся спать.
Дыхания Игрра не слышалось. «Спит! – успокоилась я. – Вот и хорошо!»
Эх, неопытная командирша - сон солдата определяется по громкости храпа.
Как там было в отзыве? "Спасибо, что автор не скатился в порнуху"?
Я замерла, пытаясь разглядеть, где он устроился, чтобы лечь в стороне, но в этот момент сильные руки схватили меня под мышки. Я ойкнула и попыталась высвободиться, но он оказался сильнее.
– Тихо! – раздался шепот. – Всех перебудишь.
Я замерла. Горячие губы коснулись моего лица и заскользили по нему. «Что он делает?» – испугалась я, но тут его губы отыскали мои, а язык проник мне рот. Волна неведомого удовольствия накрыла меня. Я ощутила, как тело обмякает. Его руки погладили меня по спине, затем скользнули ниже. Ухватив за подол туники, он потащил ее вверх, и я невольно вытянула руки, помогая. Снятая туника полетела в угол. Затем пришла очередь штанов. Он запутался в поясном шнурке, и я развязала его сама. Штаны последовали за туникой. После чего меня обняли, и я обнаружила, что Игрр без одежды. «Он меня ждал! – поняла я. – Мог ведь замерзнуть. Ночи прохладные…»
Эта мысль пришла и исчезла. Он стал гладить меня – бережно и ласково; волна блаженства прокатилась по моему телу. Его губы снова нашли мои. Затем наши тела слились, и я разом перестала о чем-либо думать…
Конец главы, и хвала Азуре - не могу больше читать эту тягомотину.
ибо этот пиздец заслуживает взятьиуебать до полного морального удовлетворения причастившихся 
