Вы не вошли.
http://inesacipa.livejournal.com/595497.html дама в ослепительно белом плаще утаскивает скрин с закрытого дайри сообщества и глумится над юзерами и фанфикшеном вцелом. Цитаты из фиков и попытки юмора в наличии. В комментах поддакивающие подружайки и внезапно замкэпа той самой команды, из соо которого потащен скрин.
"Приветствую. Мы будем очень благодарны, если в следующий раз, прежде чем публиковать где-либо скрины из закрытого командного сообщества, вы спросите мнение капитана. "
На что дамочка ответила: "Команды? Какой еще команды? Я в ваших боях на письках не участвую, я человек взрослый. Мне показали, я посмеялась - и взяла. И еще возьму, если чего смешного наваляете. Драконы, бгг. И ты, детка пугливенькая, возьми себе имя Вездессущий Кролик, оно тебе больше подойдет."
Вдогонку дамочка разражается еще одним постом, пытаясь потушить пылающую жопу: http://inesacipa.livejournal.com/595845.html
На этот пост пишет пухоспинка: http://puhospinka.diary.ru/p197545810.htm
Как поссорились Иван Никифорович с Иваном Ивановичем, то есть Цыпа с Максом (начало): https://holywarsoo.net/viewtopic.php?pi … 5#p1200175
Анон пишет:Brine-fiction, аноне. Брайн же. И это лечится. Но это будет долго и очень, очень дорого
Не-не-не, настаиваю, что в моем случае будет именно что bran-fiction.
Ну а чо, буду родоначальником еще одного жанра
Brined bran brain brownies. Печеньки такие (подавать на синей столешнице).
дебуквофекация
В одном лице патронус и клиентум
строча слова как пулемётну лентум
вапще ничьих не слушая совентум
(и даже тех, кто ластится в комментум)
призвавши фикописецов к отвентум
вкуряя словно ладан сигарентум
из самого пахучего цементум
сама себе экзеги монументум
гм.
аноны, вы столько нафлудили, у вас время на секс остается? или прямо не отходят от темки дрочите?
Анон, я сексом ночью занимаюсь, а ты?
Анон, я сексом ночью занимаюсь, а ты?
На фанфики шликаешь?
На фанфики шликаешь?
Не, на Цыпу.
В комментариях новый хомяк, некий alter_hase. Его особенность: увидев некую даму в ЖЖ, которая ему "заходит", кидается ее обожествлять. Период влюбленности, впрочем, длится не слишком долго. Скоро дама делает или говорит то, что не соответствует ее светлому образу в глазах альтер хаза (раньше он именовал себя lustige_arzt). Зайчонок впадает в истерику и покидает предмет обожествления, чтобы вскоре найти себе новый.
Особенность: написав коммент в ЖЖ обожаемой, он страстно, нетерпеливо ждет, когда на коммент ответят. И не дай бог не ответят!
В свое время он отжигал в журнале Катерины Шпиллер, бывшей подружки Инессы, с которой она (Инесса) яростно расплевалась. Как-то он там весь извелся и прямо написал, дескать, ждал ответа, а если бы не ответила, точно бы расфрендил.
Анон пишет:На фанфики шликаешь?
Не, на Цыпу.
Найдите себе более подходящий объект поклонения.
Как-то он там весь извелся и прямо написал, дескать, ждал ответа, а если бы не ответила, точно бы расфрендил.
ненавижу, когда не отвечают на сообщения. только уроды так делают.
аноны, вы столько нафлудили, у вас время на секс остается? или прямо не отходят от темки дрочите?
у меня вот не остается. сперва я на работе, а потом цыпу читаю, а потом вас. а потом спать.
немного аромата маститого фикбука:
Инти подходит к своему бойфренду (про богов говорят "к возлюбленному", мысленно поправляет себя Дамело), привычно обнимает, кладет голову на широкое плечо, улыбается рассеянно:
- Не-е-ет... - стонет мальчишка, мечтавший о дьяволе, как некоторые мечтают о недоступной кинозвезде, о ее холеном теле и фальшивой любви. И еще раз, на вдохе сквозь зубы: - Нет!
- Нет никакого "навсегда", - роняет Дамело. - Ни у вас в раю, ни у меня в аду. Не бывает грехов, за которые осуждают навсегда. Не трясись, малый. Может, у тебя и срок-то не больше года.
Всё едино, за простительные и непростительные грехи свои надменный ублюдок Дамело Ваго назначен новым сатаной. А у владыки Миктлана зов плоти в списке нужд и дедлайнов на последнем месте. Он может проделать любую мерзость с любой плотью, оказавшейся в зоне доступа, и не испытать ничего, кроме удовлетворения от хорошо выполненной задачи. Миктлантекутли и рад бы ощутить угрызения совести, но его совесть спит летаргическим сном, растеряв последние зубы.
- и все это наименования одного перса.
Так что Дамело безразлично, будет ли Гидра пялиться на то, как он пялит ее дочек, а Рептилия - слушать томный скулеж его сучек. Он знает - будут. И подсознание Дамело больше не комплексует по поводу того, как слышится, видится или ощущается всё, что он творит в койке или в пыточной. Страх показаться смешным или отвратительным ушел, растворился в человеческом, невозвратном прошлом владыки Миктлана.
пялиться на то, как он пялит ее дочек
Высокий слог, что уж там
не для простых читателей
и еще его немного
Шлюха ты конченная, - неожиданно зло и откровенно отвечает лунный бог. - Скажут тебе: пошли поебемся - и ты бежишь, точно тебе заплатили. Боишься ты не с мужиками трахаться, боишься, что к кому-то притянет и захочется остаться.
На земле, на крышах зданий, на остовах мертвых деревьев, на всем слой пепла, ласковый и коварный, словно тополиный пух: в него хочется погрузить руки, хочется зарыться в него лицом, но попробуй вдохни - и гладящая кожу ласка разъест тебя изнутри.
никогда не хотелось зарываться рожей в пепел
Один взмах крыльями, черными в синий отлив, огромными, словно у вымершего аргентависа [да, кто это] - и князь этого ада уже у черта на куличках, на другом конце геенны, где нет ни Инти, ни Мецтли, ни влюбленного сопляка Ицли, из которого Миктлантекутли почему-то должен воспитать себе помощника, полноценного духа лжи, черного цицимиме.
гениально
К тому же Ицли не в силах расстаться с партнером: они скованы цепью покрепче ржавого недоразумения, на котором демон волочет по каменной сыпухе свою жертву. Шагающую враскоряку, на каждом шагу норовящую завалиться набок, измученную морально и физически, если, конечно, считать физическим телом то, что оставлено грешнику для мучений. Кем оставлено? Подсознанием грешника и его некстати очнувшейся совестью.
Этот оставил от себя одну только задницу. Видать, ужасно за нее при жизни боялся. Вот в аду она и получает за все шалости и подлости, совершённые ее владельцем наверху, в мире живых. Владыке преисподней нет дела до чьих бы то ни было задниц, явных фобий и тайных желаний, ему надоело приноравливаться к поступи полудохлого Банбери [а это что?], которому давно пора перестать колебаться в самом важном из всех вопросов.
- Димми, - зовет он друга, впервые решаясь просить у того совета. А может, и помощи. - Как думаешь, могу я... помиловать кого-нибудь? В конце концов, они оба еще молодые боги, они многого не знают. И перед Димкой не так стыдно проявлять слабость, невежество... страх. Диммило знает Дамело, как облупленного. Облупленного и вывернутого наизнанку. - Чувак, - театральным шепотом произносит Димми, - боюсь, твоя милость им выйдет боком. Хочешь разомкнуть цепь, да?
Дамело, Диммило, Димми, Димка. Псец.
Сапа Инка трет глаза руками, до красноты, до жжения, испытывая большое человеческое желание промыть их водой ангельского милосердия
да, я тоже хочу промыть глаза. Хоть чем.
- Думал, пара столетий роздыху у тебя будет? - подмигивает Мецтли. - Не надейся, Дамочка. В этот раз нелепое прозвище греет душу Дамело. Хотя Дамочка здесь не он, он мужчина и хозяин этих мест - и пусть Последний Инка многого не понимает, но разве не он владыка Миктлана?
Дамочка - это Дамело.
Из уходящего в землю города-призрака он попадает то ли на "язык" [99], то ли на сцену: у его ног - ряды вип-кресел с неразличимой из-за прожекторов публикой, в световых лучах помост сияет греховной милей [99], да и сам индеец сияет лакированной куклой, весь в масле и геле, в поддельном уборе из перьев цапель и кетцаля [99], в набедренной повязке маштлатль, завязанной затейливым узлом и натирающей в паху. Царским плащом-тильматли [99] Дамело служат его собственные крылья. Неощутимые и невидимые в мире живых, в мире мертвых они наливаются бешеной силой, индеец чувствует, что мог бы, расправив их, превратить в груду обломков и сами кресла, и сидящую в них публику
больше, больше, больше сносок.
Подловил-таки хозяина. Выбрал именно то, чего индеец терпеть не может - публичное выступление. Из-за нелюбви к публичности месье Дамело Ваго не ведет кулинарных курсов, не светится в интернете и на ТВ, не карабкается вверх, срывая ногти, как делают жители этого неспящего, ненасытного мегаполиса. Не говоря уж о том, чтобы
танцевать стриптиз по клубам и частным вечеринкам.
Дамело и на танцполе-то не отрывался лет сто, не имея ни нужды, ни охоты выходить под световые пушки. Все, что ему требовалось в клубе - угостить девушку коктейлем, глазами раздеть и глазами же облапать. Остальное либо не выгорало вовсе, либо переходило в режим он-лайн.
и вот! стриптиз! от инессы!
Миктлантекутли оглядывается в поисках Ицли. Конечно же, тот обнаруживается в самом ближнем кресле, в баснословно дорогом костюме от "Хорошо спрятанного члена" [99] - сияющий, предвкушающий, непотребный. Опустившись на одно колено, Дамело сгребает в кулак галстук за тысячи фунтов стерлингов - Ицли, засранец, мог видеть такой разве что на фотке - и рычит:
доооо, первым делом - дорогущий костюм. Шаблон, цыпа, шаблон.
Остается лишь согласиться: Миктлан устроен так. Первый круг - встреча со всем, чего ты боялся и отвергал в земной жизни. Представив себе, как Димку сейчас где-то метелят скинхеды или колют апоморфином [99], владыка Миктлана замирает, забыв, что в руке его болтается первый помощник по адским делам. Которому, похоже, недолго осталось: галстук уже начинает тлеть, еще секунда - и бездымный огонь геенны вопьется в шею Ицли поцелуем вампира.
- Он сам захотел, - бормочет демон.
- Ему нравится, когда ты его спасаешь.
- Но сначала нужно пройти первый круг? - спрашивает Дамело, брезгливо озираясь. - Понравиться этим, этим... Ответ Сапа Инке не нужен. Он швыряет Ицли обратно в кресло и идет к шесту.
Он швыряет Ицли обратно в кресло и идет к шесту. Миктлантекутли может уничтожить все, что его окружает, даже не прикасаясь, одним усилием разума - и людей, и само место, которое липнет к нему, точно смола, втягивает в себя, засасывает. Однако ему нельзя разрушать, ему необходимо ПОНРАВИТЬСЯ. А значит, придется выгибаться, изображая кошку в течке, вокруг дурацкой железяки, отклячивать зад и посылать воздушные поцелуи в потеющую толпу. И хорошо, если только это.
бо-жесть-венно.
и ещё кусочек ПРАВИЛЬНОЙ СТРАСТИ от инессы.
Воздух вокруг искрит похотью, индеец плывет в ней, будто в золотой, вязкой патоке. Мы купили тебя, ты наш! - кричит тысячеликое чудовище, публика. Всю жизнь Дамело старается избежать чужой власти над собой - и вот оно, в самом кошмарном из проявлений, когда ты принадлежишь всему миру, ты ничей, но и не свой собственный. Безликое, исходящее отовсюду и ниоткуда желание заставляет индейца ощущать себя не просто раздетым догола, но и разбитым вдребезги. Дамело чувствует, как возвращается назад, туда, где он неловкий подросток, слишком длинные руки и ноги путаются по-щенячьи, мешают идти, мешают отбрасывать с лица длинную челку, которой кечуа не носит уже больше десяти лет.
Осспади! Это как же она ненавидит всех вокруг! Я думала, только баб, а оказывается ее ненависти на весь мир хватает, а вы говорите "не великая".