Погода портится. Райнхард лежит в своем особняке в объятьях жены и Миттенмайера, и на душе у него неспокойно, а сердце начинает болеть. Он старается не показывать, насколько скверно себя чувствует, чтобы никого не потревожить. Как мы уже поняли, после клинической смерти кайзер стал эмпатом, и поэтому меньше всего хочет доставлять кому-то отрицательные эмоции.
Приходит Кисслинг, и Райнхард интересуется тем, что это за внезапная гроза, и не представляет ли она опасности. Тот отвечает:
- Она очень странная, - несказанно обрадованный этим вопросом, поспешно взялся докладывать начальник охраны и подошёл ближе, почти к постели. - Возникла буквально из ниоткуда на совершенно чистом небе, хотя для формирования такого фронта нужны сутки, как не больше, да ещё и сухая, по всей видимости. Слишком сильные инфрашумы, такой интенсивности никогда не было зафиксировано на этой планете, и сопровождается нехорошим электромагнитным излучением низкой частоты - что и вовсе нонсенс, учитывая его сильную плотность. Результат - инстинктивно паникуют даже военные, не говоря уже о гражданских, которые начали прятаться в убежища, построенные от старой паранойи перед ядерной бомбёжкой.
Раньше на Одине уже бывали такие грозы, но эта превзошла все те, что были зафиксированы за историю метеонаблюдений, едва ли не в несколько раз. Однако погода не дает спокойно поговорить о том, что творится за окном...
Раздался оглушительный удар грома, такой, что можно было подумать, будто молния угодила едва ли не в крышу особняка - но гулкий грохот, переданный полом, свидетельствовал о том, что этого не произошло. Все поневоле замолчали - и услышали, как среди зловещего шипения и резкого запаха озона раздался негромкий, но радостный, едва ли не беззаботный смех Райнхарда. Он по-прежнему лежал не шевелясь и не открывая глаз, но смеялся вполне весело, как уже было раз за этот вечер.
Словно решив скосплеить Конрада Керза, кайзер сквозь смех выдавливает полные тоски и боли слова о том, что то ли он сам, то ли его титул осквернены проклятием, и даже в редкие минуты покоя сама Вселенная старалась не дать ему просто взять и отдохнуть от того груза, что всегда лежит на его плечах. Эмиль подбадривает его, в очередной раз поминая мерссских республиканцев, но тот все не прекращает хохотать.
Вырубается свет, Кисслинг идет разбираться, что случилось. Райнхард понимает, что ему совсем нехорошо:
Райнхард дышал с трудом - сердце трепыхалось как-то вовсе неправильно, так что он скорее не возражал даже, что его слабость менее заметна в темноте. Появилось стойкое ощущение, что он в безопасности, пока держится за руки друзей, несмотря на дававшие себя знать блуждающие боли во всём теле - предвестники сильных ломок, которые изматывали его раньше. Но темнотой воспользовался не только он - Хильда на мгновение приникла к его шее, а потом он ощутил вкус её губ на своих.
Как бы то ни было, поцелуй Хильды прибавляет ему сил. Кисслинг тем временем выясняет, почему погас свет:
Переговоры Кисслинга сменились его заунывными ругательствами - как оказалось, нестандартная гроза активно сопровождалась шаровыми молниями, как по заказу угодившими так, что аварийные генераторы электричества оказались выведены из строя ещё раньше, чем разнесло главный трансформатор, оставив без энергоснабжения весь район и город. Можно было воспользоваться резервными линиями, но силён был риск дождаться удара блуждающих огненных шаров и по ним, пока гроза не закончилась, а она будто только начинала развиваться в полную силу.
Черти вы лысые, у вас корабли космос бороздят, а устройство электросетей так и остались на уровне XXI века, и в плохую погоду ПРОБКИ ВЫБИВАЕТ? Прости, Тесла, мы все проебали...
У Миттенмайера появляется предчувствие, что все это ж-ж-ж неспроста (а это на самом деле так), и он видит, что кайзер начинает корчиться в судорогах:
Молнии полыхали уже почти беспрерывно, и он мог себе позволить внимательно следить за лицом императора - и видел, что оно то и дело искажается болью - Райнхард полагал, что темнота скроет это, и не следил за этим. Ломки становились сильнее - и тело императора сначала начало заметно содрогаться, а потом и дёргаться им в такт - и хотя движения были ещё несильными и Райнхард полагал, что их не видят, Миттенмайер позволил себе вмешаться
Что делает наш товарищ? Он кормит его обезболивающими. Обезболивающими, Карл! Неудивительно, что в окружении таких дремучих людей Райнхард не пережил очередного приступа своих периодических недомоганий!
Причину жуткой грозы Миттенмайер видит в том, что его господин вернулся с того света:
Неудивительно, что сильная воля Императора вошла в конфликт с мирозданием так, что это вылилось аж в странное стихийное бедствие.
Он с нежностью смотрит на кайзера и удивленно осознает, что тот молится:
- Господи, защити и сохрани моих людей, ибо сам я уже ничего не могу, а только на тебя уповать и остаётся, - свистящим шёпотом ронял слова Император, не признававший над собой ничьей власти, во всяком случае, именно так о нём и думала вся Галактика. - Ради них прошу, не для себя, дай мне силы им помочь и после суди как сочтёшь нужным.
И тут в окно под видом шаровой молнии вплывает во-о-от такой РОЯЛЬ!
В этот момент раздался очень мощный удар грома, поневоле заставивший всех застыть на месте, и Эмиль, уже намеревавшийся плотно прикрыть раму, с воплем ужаса непроизвольно отскочил от окна. В помещение плавно вплыл оранжевый, усеянный багровыми искрами, шар размером гораздо больше головы человека. Но мальчик уже опомнился и, не глядя, схватил какую-то статуэтку и замахнулся на непрошеного гостя.
Эмиль, блядь, ты совсем тупенький, да?.. А хотя чего я спрашиваю, тут же все тупенькие...
- Эмиль, не трогай ЭТО, оно опасно! - успела взвизгнуть Хильда, но было поздно - статуэтка хорошенько приложилась к краю шипящей молнии, и та полыхнула белым пламенем, не двигаясь в воздухе. Однако, против ожидания, взрыва не последовало, оружие мальчика не рассыпалось в пыль, да и сам он стоял, невредимый и суровый, и со злостью смотрел на сияющий шар, который не соизволил исчезнуть, впрочем, к постели тоже перестал двигаться.
- Что он делает? - поспешно и деловито поинтересовался Райнхард, оставаясь невозмутимым.
- Шарахнул настольным геральдическим львом по шаровой молнии, - тихо в тон ему пояснил Миттенмайер. - Она в окно влетела, крупная очень.
Райнхард с удивлением цокнул языком:
- Силён... От меня набрался таких повадок, что ли?
Да, господин кайзер, вероятно, вы привили ему эту свою самонадеянную глупость, достойную драчливого семиклассника. Вот только почему вы величаете других инфантилами, не видя в своем сером глазу бревна размером, ну, с вот этот вот рояль?
Эмиль продолжает атаковать шаровую молнию, и та, наконец, показывает свое настоящее лицо:
- А ну, сгинь, нечистая сила! - со свирепостью разъярённого зверёныша прорычал тем временем Эмиль и снова замахнулся с таким расчётом, чтоб выкинуть ударом огненный шар в окно. - Летает тут всякое без спроса!
Однако выполнить своё намерение он не успел - шар быстро и аккуратно отстранился в сторону почти на полметра, будто управляемый, и мгновенно увеличился в размерах, принимая форму человеческого силуэта. Это было слишком даже для Эмиля, и он застыл на месте, заворожённый странной картиной. Силуэт тем временем, быстро меняя очертания, сильно потускнел, превращаясь в тёмное подобие статуи, и застыл, переливаясь множеством разноцветных искр, в форме высокого коренастого мужчины, чьи очертания показались странно знакомыми всем присутствующим.
Кто же явился в особняк кайзера под видом сгустка плазмы?
- Это же... - с ужасом прошептал Киссслинг. - Кайзер Рудольф Гольденбаум...
*фейспалм по-македонски*
Фигура заметно посветлела, потихоньку превращаясь в неплохое голографическое изображение того, чьё имя было названо, только колыхаемое то и дело, будто от помех через этак девятьсот световых лет, и всё испрещрённое сеткой змеящихся тонких молний всех цветов радуги, но с преобладанием белесого оттенка спектра звёзд В5. Кайзер выглядел на свои 30 - не больше, и предстал в своём каноническом белом мундире, полностью потеряв сходство со статуями, которые так ненавидел юный Райнхард, оставшийся без сестры. Это был сильно уставший и чем-то раздосадованный человек - но единственный взгляд, которым он окинул всё помещение разом, сразу выдавал бывалого воина, уже оценившего обстановку полностью. Снова послышалось электрическое шипение, запах озона чуть усилился, и стало видно, что губы гостя зашевелились.
- Ну, здравствуй, император Райнхард, - густой и низкий голос раскатился от пола до потолка, - пришла пора наконец поговорить без намёков. Хорошая у тебя свита, честно говоря, сразу узнала. Да и сам ты ничего, надо сказать.
Слепота Райнхарда избирательна: он видит призрака и всем своим поведением демонстрирует, что очень не рад его визиту и вообще не верит в то, что это и правда тот самый Гольденбаум:
Лицо Райнхарда сейчас походило на бледную маску надменности, но в невидящих глазах - Миттенмайер мог поклясться, что это так - запылал знакомый огонь не то мрачного торжества, не то просто сильной злости. Казалось, император был недоволен тем, что вынужден тратить время на то, что не стоило его внимания.
- Почём я знаю, что ты тот, за кого тебя приняли, а? Не всякий слуга тьмы может быть мне интересен.
Призрак говорит, что всю жизнь Райнхарда следил за ним, помогал ему в трудные минуты, хвалит кайзера за его активный, волевой нрав, а потом выкатывает следующий рояль. Огромный, лакированный, блестящий роялище в виде сухой информации и вполне материальной пачки бумаг.
Мы узнаем, кто собирается нанести кайзеру визит, и понимаем, что это ружье и правда не выстрелило...
- Разумеется. Особенно когда ещё оказались подкреплены делом - так и ещё раз порадовали. Ты ведь очень хотел отличаться от меня, верно? Но тебе досталось вовсе не то, с чем пришлось возиться мне, слава Единому Богу-Творцу! Однако тебе ничуть не легче придётся, и за тебя это никто не сделает. Коль скоро тебе не плевать то, что завоёвано, и тебе ценны твои люди. Планета, с которой ты ждёшь гостей, о которых тебе сообщил Кирхайс, называется Новая Оптина, она находится вот здесь, - с этими словами призрак бросил на край постели некий документ, - Миттенмайер, подберите, в ближайшее время будет не до изучения всего этого, тут случится землетрясение свыше десяти баллов по Рихтеру, так что самое время императрице вспомнить совет Оберштайна отвезти семью и ставку на курорт в горах, который был рекомендован им лично. Если, конечно, её не устраивает перспектива похоронить под обломками этого проклятого дома не только себя, мужа и сына, но и будущее всей державы.
- Я так понял, это не главный сюрприз? - по-прежнему спокойно проговорил Райнхард, не шевелясь. - В любом случае тебе придётся объясниться подробнее. Почему про эту планету нет никаких данных?
- Потому что я предпринял все меры, чтоб их не было. Слишком опасно в век нынешних технологий оставлять на виду последнюю святыню - оттого я и спрятал жителей планеты до времени хорошенько. Благодаря их наличию моя империя ещё держалась - потому что её территория была освящена. А на Новых Землях как царил сатана, так и продолжает - сам же заметил, что таешь как снег во владениях республики. Конечно, ты хорошо придумал со столицей на Феззане - ничуть не плохо, как и с назначением Ройенталя, но именно этого фактора не учёл. Если Хайнессен - сгусток настоящей злобы, то Феззан - оплот равнодушия, Райнхард. Ну, умер бы ты окончательно, а на похоронах бы шарахнуло, стерев с поверхности планеты всех и вся, и радостные феззанцы плясали бы через три дня на обломках собственных домов от того, что им выпало счастье лицезреть кончину династии Лоэнграммов.
Бог-Творец! Новая Оптина! Последняя святыня! Царство Сатаны! *кричит и плачет, пытаясь выцарапать себе глаза, которые видели некоторое дерьмо и больше не могут воспринимать мир по-прежнему*
Землетрясение, конечно же, будет вызвано кознями культистов. Гольденбаум предупреждает, что Райнхарда будут пытаться опозорить, и оправдывается за свои репрессии, мол, не мы такие, жизнь такая:
- Сударыня, - снисходительным тоном перебил её ночной гость, - Вы слыхали известную поговорку феззанцев - "если продаёшь отца и мать, не продешеви"? Подумайте о условиях и менталитете, который мог её породить. Феззанцы никогда не будут любить никого, сколько бы добра им не делали. Да одного Эмиля на службе у Вашего мужа хватит, чтоб сочинить пасквиль о венценосном педофиле, и самое поганое, что найдётся масса желающих таскаться с подобной грязью - это пример на поверхности, так сказать. Когда на Новых Землях поймут окончательно, что император Райнхард - это вовсе не странное недоразумение, которое легко устраняется весёлыми партизанами вроде остатков армии Союза и симпатизантами идей адмирала Яна, тут-то и начнётся самое жёсткое - курс на тотальное истребление, а правил они не признают никаких. Я мог себе позволить казнить двадцать тысяч дураков, чтоб не смели больше трогать моих людей - у династии Лоэнграммов такой свободы не имеется, увы. Но уж её-то никто щадить не будет, учтите.
- Я... думал об этом после гибели Кирхайса, - упавшим голосом очень медленно проговорил Райнхард. - У меня было желание просто прикончить всех, кто попал в плен, помню, он всплывало...
- Между прочим, тут стыдиться нечего, - быстро вставил призрак очень серьёзным тоном, - это вполне нормальная реакция на боль. Вспомни ещё, как тебя ломало до и после гибели Яна - и доставалось ведь твоим же самым верным людям. Или ещё, разве просто так погиб Сивельберг? Нельзя без защиты браться за опасные дела - вот мне как раз было в этом проще, но и меня не на всё хватило. Да, я сделал касту аристократов в самом грубом виде - а ничего другого вылепить из тогдашнего материала было невозможно, иначе бы система рухнула к чертям. Сюда же положение о семьях и друзьях провинившихся - это сейчас оно дико и безобразно выглядит, а для той публики, что досталась мне, это было единственное, что она понимала. И не надо думать, что мне всё это нравилось делать, Райнхард!
Симпатиза-а-анты, словечко-то какое... Да блядь, у вас есть какие-то темы для обсуждения, кроме Союза?! Такое чувство, что Райнхарду до сих пор печет и будет печь до самой смерти от самого факта существования у него врагов.
Еще одна вполне материальная пачка бумаг и немного морализаторства от основателя Рейха:
- Хоть ты грозу и не любишь, а это самый удобный способ обдумать дела в две головы, верно? И самый лучший метод воздействия на остальных - не то станешь слишком предсказуем и закиснешь - впрочем, это ты понял уже и сам. В качестве благодарности за то, что ты уже сделал для моего детища, позволь тебе ещё кое-что сообщить - дабы ты наконец перестал считать себя виновным в гибели Кирхайса. Тебя не удивляло случайно то, что ни один из его подчинённых хорошо не кончил, даже Лютц, вместо которого выжил Мюллер, а все кинулись воевать на стороне заболевшего Ройенталя? Им всем нужен был кумир-символ, а не живой человек. Сам-то Кирхайс справился с этой болячкой, хоть и заплатил за это жизнью, а они не смогли, затаив злобу, которую вместо тебя принял на себя Оберштайн. И между тем они действительно планировали поменять тебя на Кирхайса - разумеется, нисколько не интересуясь его мнением на этот счёт. Те же, кто внушил им подобные мысли, предусмотрели всё - вплоть до легко разыгрываемого сценария его убийства, в котором очень достоверно уличили бы тебя. Вот что случилось бы, будь ты или корона прокляты. А галактика так и завязла бы в нескончаемых войнах, пока не взлетел бы президент Трюнихт, полностью лояльный к культу Земли, который спокойно практикует не просто похищение людей с целью многолетних издевательств над ними, так что даже то, что вы видали в тюрьме, когда выручали друга - детский лепет, но и открытых человеческих жертвоприношений. Вот вся эта безобразная возня, на досуге ознакомитесь, - он извлек из кармана целую пачку каких-то бумаг и дежурным жестом бросил так же на край постели. - Ты дважды спас Галактику ещё до того, как взял корону, Райнхард, и не будь тебя, вспыхнул бы не один Вестерленд, а неведомо сколько! Или ты забыл, что подобным оружием пользовался также Ян Вэньли, правда, без особого успеха, потому что воевал с тобой?
А вот эту фразу запомним, она еще не раз прозвучит на страницах эпоса:
Это было слишком сильно для всех присутствующих.
Райнхард говорит, что как-то скверно ему помогал основатель великого государства, ведь Кирхайс надул копыта, а Вестерленд был проебан, как ни крути. Призрак встает на табуреточку, так, чтобы ветер развевал его белый плащ, и продолжает вещать 
Причем он осуждает противников Рейха за то, за что минуту назад оправдывал самого себя:
- Что ж, юноша, тебе оно простительно - опыта у тебя действительно ещё маловато, а не всякий к твоим годам останется столь чист. Однако есть вещи, которые люди решают сами за себя - ты здесь ни при чём, как ни крутись. Оберштайн тебе уже это доказал на себе, а точно также думали и Кирхайс, и Лютц, и Штайнметц, и Фаренхайт. И ещё куча народа, заметим - они знали, на что идут, и ты не мог им этого запретить при всём своём желании, которое, как видишь, решает далеко не всё в мире. А основное свойство этого мира таково, что каждый в нём получает, что сам на деле хочет - и это вовсе не иллюзия. Где у тебя гарантии, что ты бы УСПЕЛ вмешаться и спасти Вестерленд? Молчишь? Правильно делаешь, потому что их у тебя нет, только амбиции - раз. Предположим даже, что удалось перехватить атаку - и кто поверит, что герцог сам их навёл на своих подданных? А твоя репутация ни к чёрту - ибо клевещешь на врага, два, и к мятежным аристократам убегают уже сами вестерлендские и куча колеблющихся - три. Тут и всем вам крышка, даже если бы и победили - то такой ценой, что Лихтенладе на законных основаниях казнит уже вас всех, якобы превысивших свои полномочия и допустивших столько потерь среди гражданских. И воевать с республикой некому - а у них есть хитрюга Ян, который, повторяю, в средствах не стесняется, когда на него жмёт Трюнихт. Вы тут все восторгались его военным гением, не понимая вовсе, что это просто марионетка сил тьмы! Вся его позиция - не мы такие, жизнь такая, логика панельной шлюхи, родной матери демократии! Понятия чести для республиканца не существует в принципе - ну отчего ж это так трудно стало уяснить-то? Он всегда скажет, что обстоятельства были выше его - вот чем ты от него отличаешься, Райнхард!
Да-да, только те, кто лобзает туфли самодержца, живут по понятиям, мы уже поняли. И Ян у нас не талантливый полководец, а всего лишь орудие Сатаны, а пресветлый кайзер - богом в макушку целованный. Зачем столько раз повторять одно и то же?
Призрак передает Райнхарду подарок с того света от Кирхайса, серебряный медальон, изрекает еще пару глубокомысленных слов...
- Ещё на малое время свет есть с вами, ходите, пока есть свет, чтобы тьма не объяла вас, а ходящий во тьме не знает, куда идёт, - церемонно сказал Рудольф. - Новая Оптина, Райнхард, всё будет вовремя и как надо, и жалеть не о чем. Действуй, как решил - уже пора, - и огромная фигура кайзера склонилась в почтительном поклоне.
После чего признается, что больше не жалеет о том, что у него не было наследников, и уебывает по своим делам.
