Ожидая ответа, Геллерт закрыл блокнот и оперся о каменный парапет. Ночь была прохладной, но безоблачной. Над озером, окружавшим замок Краффтов, раскинулось звездное небо, в котором низко висел тяжелый красный Марс и еще ниже, над самым горизонтом, тусклый Меркурий.
Геллерт подставил лицо прохладному ветерку. Завтра его молодые соратники потребуют новых приключений, тем более для участия в сегодняшнем он выбрал не всех, но у него уже были идеи, чем их занять. В сущности, все что требовалось в ближайшие недели – это шум и хаос. И Геллерту, пожалуй, начинало нравиться, как они на него смотрят, эти отпрыски чистокровных семей, готовые по его слову лезть в самое пекло. И был еще старик Бобби Поттер, которого Геллерт собирался навестить завтра вечером. Ему уже не раз приходилось идти по ложному пути, возможно, так будет и теперь, предвиденье, как и обычно, когда дело касалось Даров, молчало, что не мешало Геллерту снова и снова сгорать от нетерпения и азарта. Он раскрыл блокнот, прочел «Завтра вечером?» и улыбнулся. Бобби Поттер ждал долго, может и подождать еще немного.
Геллерт услышал за спиной голоса, стер с лица мечтательную улыбку и обернулся. На галерею вышли двое. Англичанин Блэк, разгоряченный вином и собственным рассказом, оживленно жестикулировал.
– Оказалось, это не просто завод, – он расхохотался, – магглы хранили там свои военные погремушки. Клянусь! Бабахнуло так, что мы едва успели закрыться. У этой малютки Нагель отменная реакция, мы с ней были отдельно от остальных, и меня, пожалуй, подпалило бы как следует, если бы она не выставила защиту. О, клянусь, я такого взрыва в жизни не слышал. А потом Гриндевальд устроил разноцветное зарево на полнеба, чтобы даже у самого тупого маггла не возникло сомнений, что тут побывали волшебники.
Журналист Роланд Гербигер, шагавший рядом с Блэком, был, в отличие от англичанина, собран и внимателен. Он не участвовал в операции и прибыл ненадолго, чтобы собрать материал для новой статьи из первых рук.
– Взрыв был слышен даже на окраинах Кельна, – сказал он. – Иллюминацию, которую устроил Геллерт, там тоже видели. Служба Забвения суетится вовсю, но вряд ли им удастся полностью все зачистить. Впрочем, насколько я знаю магглов, они сами себя умело дезинформируют.
– Наше представление устраивалось не для магглов, – громко сказал Геллерт. – Главное, нас увидели и услышали волшебники. То, что мы делаем, мы делаем для них.
Гербигер подошел и протянул ему руку.
– Похоже вы повеселились на славу. Мне даже немного жаль, что пришлось держаться в стороне.
– Ваша роль очень важна, Роланд, – сказал ему Геллерт. – Без верного освещения в прессе, наша деятельность будет выглядеть бессмысленными шалостями.
Гербигер усмехнулся.
– Я это прекрасно понимаю. Нам стоит заявить о себе, прежде чем начнется маггловская война и все внимание обратиться к ней. Кстати, некоторые там, – он указал взглядом на двери в обеденный зал замка, из-под которых сочился свет, – думают, что мы хотим предотвратить грядущую войну.
Блэк хохотнул:
– Чушь! Мы этого не хотим, так ведь? Война нам только на руку. Пусть магглы перебьют друг друга.
Геллерт и повернулся к Блэку:
– Все не так просто, мистер Блэк. В этой войне пострадают и волшебники. Вы же видели сегодняшний взрыв. Думаете наши официальные власти смогут защитить всех? Или их больше будет заботить соблюдение секретности.
– Знаете, что беспокоит британское министерство сейчас? – спросил Блэк.
– Что же?
– Они думают, что если война будет действительно масштабной. Такой как вы, Гриндевальд, предрекаете…
Геллерт отметил тень вызова в голосе Блэка, словно он сомневался в пророчествах. Пусть сомневается, Геллерт решил оставить это на будущее.
– Полагаю, они опасаются, – сказал он, – что такой серьезный конфликт приведет к межнациональному конфликту и среди магов.
– Ну да, – кивнул Блэк, – как сто лет назад, когда войну затеял этот француз. И как недавно во время войны в Турции. Но на нашей организации это не отразится, верно? Какое нам дело до маггловских распрей.
– Хаос нам мог бы даже пойти на пользу, – осторожно заметил Гербигер. И добавил другим, энергичным тоном: – Если мы хотим, чтобы завтра в газетах появились наши статьи, я должен отправляться в редакцию.
– Не поднимайте пока что тему о войне, Роланд, – сказал Геллерт. – Не в связи с нашей деятельностью.
Гербигер кивнул:
– Это разумно. Что же, господа, позвольте откланяться.
Коротко кивнув головой, он зашагал в сторону площадки для аппарации.
– Роланд, постойте, – окликнул его Геллерт.
Гербигер обернулся.
– Новый Авалон! – сказал Геллерт, и в ответ на удивленные взгляды продолжил. – Мы назовем себя «Новый Авалон. Расскажите им о нас. Скажите, что мы создадим новый мир. Мир, где будет править магия. Где волшебники будут свободны.
Гербигер одобрительно кивнул:
– Это хорошо. Людям понравится.
Он ушел, и вскоре из темноты донесся хлопок аппарации.
– Новый Авалон! – воскликнул Блэк. – Отлично придумано! Пойдемте, Геллерт, вы должны это всем сказать.
– Да. Идите, Блэк. Я сейчас приду.
Оставшись один, Геллерт поднял взгляд к усыпанному звездами небу. Новый Авалон. Эти слова пришли по наитию и удивили его самого. Удивили и встревожили, словно были чем-то большим, чем звучное имя для смелого политического движения.
– Новый Авалон, – прошептал он в холодную тишину ночи.
***
Ресторанчик, где Альбус назначил встречу, находился в Лондоне на Собачьем Острове. Темные и неказистые жилые кварталы теснились, зажатые среди верфей и складов. Здесь, должно быть, селились магглы, работающие в порту и на кораблях. Здание стояло на самом берегу реки, от распахнутой настежь двери лестница вела прямо в темную воду, а в окнах виднелась окутанная сейчас лентами тумана громада корабля.
Содержал заведение старый полурусал, добродушный, пузатый и зеленокожий. Примерно раз в четверть часа он спускался по лестнице к реке и нырял прямо в одежде, а потом шлепал босыми перепончатыми ногами через весь зал обратно в кухню, по дороге пожимая руки завсегдатаям. Вслед за полурусалом семенил домашний эльф со шваброй вдвое выше него и вытирал натекавшие с хозяина лужи. Геллерт предполагал, что вода в Темзе в этой части города должна была быть довольно скверной, но полурусала она похоже устраивала. К их столику он тоже подошел и протянул влажную руку сначала Альбусу, потом Геллерту.
– Альбус Дамблдор, давненько я тебя не видел, – голос у него оказался неожиданно мелодичным. – Сегодня превосходные лобстеры и скумбрия. И устрицы хороши. А вот камбала в этом году грустит.
– Грустит? – повторил Геллерт, когда хозяин отошел, и тихо засмеялся.
Аль улыбнулся в ответ.
– Шорша – славный человек. Как-нибудь расскажу тебе его историю, она очень занятная.
Геллерт с улыбкой кивнул.
Снаружи было промозгло и сыро, но у столиков стояли жаровни с открытым огнем, и чары удерживали тепло, а устрицы, запеченая рыба и лобстеры действительно были хороши, но Геллерта никак не отпускало смутное беспокойство. Сперва он списал это на волнение из-за встречи с Алем после ссоры, вроде бы пустячной, и все же неприятной, но беспокойство оказалось глубже, сумрачней, заставляло чувствовать все острее. Аль казался сегодня пронзительно красивым, и, хотя и был по обыкновению спокойным, но блеск его глаз тоже выдавал волнение.
– Все еще хочешь говорить со мной о политике? – спросил он.
– А ты?
– Почему бы и нет. Хотя я не предполагал, что разговор окажется настолько предметным.
Геллерт не был уверен, будет ли его связь с сегодняшними новостями замечена Алем, и недооценил его проницательность.
– Рано или поздно кому-то следовало сделать первый шаг, – сказал Геллерт.
– Пожалуй, да, – Аль кивнул. В невплетенной в косу темно-рыжей пряди качнулась сердоликовая бусина, алая, как капля крови. – Не знаю, читал ли ты британскую прессу, но Министерство очень обеспокоено. А в маггловских газетах пишут, что Германия посчитала пожар на складе боеприпрасов диверсией со стороны Британии.
– Мне это известно. Но наши действия – послание не магглам, а волшебникам.
Аль провел пальцем по краю бокала, чуть сдвинул брови.
– Значит «Новый Авалон»?
– Тебе не нравится название? – сдержано улыбнулся Геллерт.
– Нет, почему же. Хорошее название. Оно многое обещает.
– Думаешь, мне будет не по силам выполнить обещания? – спросил Геллерт.
Аль ответил не сразу и Геллерт вдруг поймал себя на том, что жадно вглядывается в его лицо, отмечая мелкий детали, на которые прежде обращал мало внимания, а теперь словно стараясь запомнить каждую: едва заметную ямочку на подбородке, тонкую морщинку у правого уголка губ. Мысли его были далеко от политики, но владело им не вожделение, а странная тоска.
– Геллерт! – окликнул его Аль. – У тебя потерянный вид.
– Разве? Вовсе нет, – Геллерт тряхнул головой и усмехнулся. – Хочу задать тебе вопрос.
– Задай, – улыбнулся Аль.
– Ты действительно не чувствуешь соблазна использовать свою силу, чтобы менять мир?
– Можешь счесть меня эгоистом, ограниченным человеком или даже трусом, но есть очень небольшой список людей ради чьего блага я готов использовать свою силу, Ариана, мой брат. Теперь еще ты. – Аль потянулся через стол и накрыл руку Геллерта своей. – Что же касается всех остальных… – он пожал плечами.
От его ладони исходило ровное тепло и Геллерт чувствовал спящую магию, ее ровное и мощное дыхание. Она всегда ощущалась в Альбусе, стоило лишь чуть прислушаться.
– Я сейчас говорю не о целях, а о деяниях, – сказал Геллерт. – Ты ведь понимаешь, о чем я?
Аль склонил голову и улыбнулся.
– Может быть когда-то давно, в юности, я и мечтал о чем-то подобном, но не сейчас.
В отличие от прошлого их разговора ни в его голосе, ни во взгляде не было и тени насмешки. Слова казались такими искренними, и Геллерт к собственному удивлению ни разочарования, ни злости в себе не находил. Он вдруг подумал, что Альбус Дамблдор такой какой он есть, и будь он иным, то, возможно, стал бы не так хорош. И Геллерт захотел его себе, получил и теперь хотел сохранить. У Геллерта неожиданно для него самого тоже обнаружился список людей, ради которых он готов на многое. Список, состоящий из всего лишь одного человека.
– Геллерт! – Аль сжал его руку. – Я разочаровал тебя?
– Нет, – горячо ответил Геллерт. – Нет, и я больше не буду тебя этим тревожить.
– Будь осторожен, – мягко сказал Аль. – Ты затеял опасную игру. Опасную даже для тебя.
– Ты тоже будь осторожен, Аль, – сказал Геллерт, и если бы Аль задал ему вопрос, то Геллерт рассказал бы о своем видении, но Аль только на мгновение переплел его пальцы со своими и нежно сжал, а потом убрал руку, и потянулся, чтобы налить им еще вина.
Все оставшееся время до конца ужина они много смеялись, и подчеркнуто старательно избегали сложных тем.
***
– Прогуляемся? – спросил Аль, когда они вышли на улицу.
Геллерт согласно кивнул, но вместо того, чтобы пойти пешком, Аль утянул его в вихрь аппарации и они очутились на узкой балюстраде, опоясывающей кирпичную башенку высоко-высоко в небе. Под ними, как панцирь гигантской черепахи раскинулся купол собора. Геллерт подошел к низкому ограждению. С вечера похолодало, туман рассеялся, и панорама города внизу просматривалась с кристальной ясностью. Змеились подсвеченные электричеством улицы, поблескивала река, ярко светили окна домов.
– Собор Святого Павла.
– Люблю этот вид, – сказал Аль и обнял Геллерта со спины. Его горячие руки забрались под куртку. Некоторое время они стояли так, прижавшись друг к другу, и Геллерт чувствовал, как его сердце стучит прямо под горячей ладонью. Ветер был ледяной и влажный, они защитились от него чарами и все же холодное дыхание чувствовалось совсем близко.
– Ты замерз? – спросил Аль, щекоча губами ухо.
Вместо ответа, Геллерт откинул голову ему на плечо и поцеловал. Никогда раньше он так не любил целоваться.
– Я сейчас встану на колени, – зашептал Аль ему в губы, – и буду ласкать тебя ртом. Прямо на глазах всего Лондона. Это конечно не Трафальгарская площадь, как кое-кто мечтал…
Аль прервался для еще одного поцелуя. В любое другое время Геллерт нашел бы все это забавным и безумно возбуждающим, но сейчас, хоть тело и реагировало на прикосновения, смутная тревога, мучавшая весь вечер, никуда не делась. Ее не прогнало ни вино, ни смех, ни ласки.
Неясные предчувствия дурные и темные, когда даже не разберешь толком пророчество это или мимолетный приступ хандры. Самые скверные из всех проявлений дара, Геллерт ненавидел их даже больше, чем припадки, от которых терял сознание. Он стиснул пальцы на запястье Аля пытаясь уловить… Не смерть, он узнал бы ее дыхание, но что-то холодное и больное
Он развернулся и крепко обнял Аля, вжался лицом в сгиб его шеи над шарфом и воротником пальто.
– Что с тобой? – удивленно спросил Аль, обнимая его в ответ. – Тебя сегодня что-то мучает.
– Этот пророческий дар иногда сущее проклятие, – пробормотал Геллерт.
– Он обещает что-то дурное?
– Лепечет невнятицу.
Он коротко прижался губами к губам Аля и прошептал:
– Хочу куда-нибудь, где тепло.
***
Они аппарировали в его хижину, и Геллерт тут же заставил огонь запылать, занимая весь очаг. Аль снова привлек его к себе, поцеловал. Геллерт начал торопливо расстегивать крючки на плаще Аля, на своей куртке, ремни, застежки, пуговицы. Отбрасывал уже снятую одежду прочь. Наколдовал прямо на полу у огня постель, даже не постель, а ворох подушек и одеял, и потянул Аля туда.
Ему хотелось сбежать от гложущей тревоги, потеряться в ощущениях, он ласкал Аля отчаянно и безжалостно, оставляя на его теле следы пальцев и зубов. И, уловив настроенеи Геллерта, Аль отвечал тем же.
- Хочешь вот так? – прошептал он, длинным движением оглаживая тело Геллерта от груди до бедер. С его пальцев стекала тьма, просачивалась под кожу, мучала и ласкала.Это было то же заклинание, что Аль использовал в их первую ночь, но теперь, уверенный в том, что Геллерту нравится, не скрывался и не осторожничал. И Геллерт не сопротивлялся, впустил его, позволил играть со своими телом и душой, подталкивая к границе между наслаждением и безумием, и это, пусть и на краткое время, принесло ему забвение.
Очнулся он на груди у Аля, еще задыхаясь и вздрагивая. Тот тоже тяжело дышал, его пальцы рассеянно чертили замысловатые линии на спине Геллерта. Они лежали среди разбросанных одеял. За окнами все было бело, и завывал ветер. Жарко пылал огонь в очаге, омывая их разгоряченные тела жаром и золотым светом.
– Такая метель, – тихо сказал Аль. – Окна замело едва не до самой крыши. Твой дом скоро превратится в сугроб.
Он лениво поднял руку и одно из одеял взлетело и опустилось, укрывая его и Геллерта.
– Странно, – сказал Геллерт, потягиваясь. – До нашего знакомства, я так редко здесь бывал. Помнишь какое здесь царило запустение, когда мы колдовали над порт-ключем?
– Мне так хорошо здесь с тобой. – Аль зарылся пальцами в волосы Геллерта, пытаясь пригладить спутанные пряди. Похоже совершенно безнадежно, потому что Аль заулыбался и растрепал ему волосы еще сильнее. Почему-то после секса у Аля всегда была очень беззащитная улыбка. И может быть, из-за этого, или просто пророческий дар, дав краткую передышку, вернулся, но Геллерта вновь охватило сумрачное беспокойство.
Он перекатился на спину и закинул руки за голову. Пламя очага обдало жаром левое плечо и щеку.
– Это крошечный и скучный домишко. Нужно выстроить здесь замок, – бодрым голосом сказал он.
– С пауками и летучими мышами? – поинтересовался Аль.
Геллерт повернулся к нему.
– Почему с пауками?
– В детстве у меня была книжка с маггловскими сказками. Там были чудесные иллюстрации, застывшие как рыбы во льду. Так вот, в замке волшебника обязательно должны быть пауки, летучие мыши, просто мыши и крысы. Так что с пауками, непременно.
– С башнями, галереями и цветными витражами в окнах. И лабораторией, мой подвальчик в Праге становится тесноват. Но лично для тебя, – Геллерт пихнул Альбуса в бок, – я, так уж и быть, заведу парочку пауков.
– Вот насчет лаборатории ты совершенно прав, – заметил тот. – В один прекрасный день у тебя что-нибудь оттуда выберется наружу, а к такому нарушению Статута о секретности мир еще точно не готов.
Геллерт сел, хлопнул в ладоши и позвал:
– Эй, Ференанд! Ференанд!
Маленький дух вылетел из стоявшего в углу ларца и завис в воздухе между Геллертом и очагом.
– Что вам угодно, мейстер Геллерт?
– Можешь выстроить для меня замок?
– Могу, господин.
– И сколько времени это займет.
– Одну ночь, а если вы желаете очень большой замок, то, пожалуй, три ночи. Какой вы желаете замок?
– Не слишком большой замок, Ференанд. С башнями и подвалами, ах да, и с пауками.
– Можно ли мне уточнить точное количество и высоту башен? И, если вы будете любезны, и назовете архитектурный стиль, который вам наиболее приятен, и…
– Ференанд! – простонал Геллерт. – Что за занудство?
– Осмелюсь заметить, господин, я сделал некоторые выводы из моего прошлого опыта. Я мог бы не утруждать вас распросами и выстроить замок по своему вкусу, но вы, скорее всего, будете разочарованы. Строительство замка, если позволите, дело очень личное.
Геллерт прервал его взмахом руки и покосился на Альбуса, который кусал губы, стараясь не расхохотаться.
Ференанд снова поклонился.
– Желаете чего-нибудь еще? Может быть горячий ужин или вина?
– Нет, – ответил Геллерт, – мы поужинали, так что убирайся прочь.
Сквозь кругленькое тело Ференанда на несколько мгновений стало видно пламя очага, а потом дух растворился в воздухе и ларец захлопнулся.
– Да, он прав, – сказал Геллерт. – Надо продумать детали… И что смешного, позволь спросить? – притворно возмутился он, повернувшись к Алю, чьи плечи тряслись от беззвучного смеха.
Геллерт рассмеялся тоже, пытаясь сделать вид, что ему удалось прогнать тревогу прочь. Но тщетно. И Аля обмануть не удалось, он вдруг посерьезнел и привлек Геллерта к себе.
– О чем говорят твои пророчества?
Геллерт склонил голову, подставляя шею под поцелуй, и сердито проговорил:
– Если б я сам мог понять. Но мне известны пара способов заставить пророческий дар говорить яснее, а не бубнить как сумасшедшая старуха. Знаешь, Альбус, иногда я его по-настоящему ненавижу.
– Будь осторожен. Эти зелья совсем не безобидны. И довольно бесполезны, насколько мне известно, – он вздохнул. – Прости, я сегодня как курица-наседка. Ты не нуждаешься в моих предупреждениях.
– Может быть, нуждаюсь, – Геллерт положил голову ему на плечо.
Альбус на миг крепче прижал его к себе и отстранился.
– Мне пора, – с сожалением сказал он и поднялся на ноги.
Свет пламени окутал его обнаженное тело теплым сиянием. Разбросанная одежда полетела со всех углов комнаты. Геллерт завернулся в одеяло и стал смотреть на огонь.
– Я не провидец, и представления не имею, что с нами будет дальше. – Альбус, уже одетый, сел рядом и, отодвинув край одеяла, поцеловал Геллерта в плечо. – И мы оба вовсе не ангелы.
Геллерт обернулся к нему, встретился взглядом с очень серьезным взглядом синих глаз.
– К чему ты это говоришь?
– К тому, что я люблю тебя. Хочешь увидеться завтра? – спросил Альбус.
Геллерт подумал, что слишком долго откладывает визит к старому Поттеру.
– Хочу, – ответил он, – но еще не знаю смогу ли.
– Напиши мне.
Альбус поцеловал его в губы, быстро и легко, но Геллерт удержал за плечи втянул в глубокий, горячий поцелуй, терзал его губы, пока не почувствовал привкус крови, и не услышал сдавленный стон. Когда они отпрянули друг от друга, глаза Альбуса были темные, затуманенные, и искры магии плавали в глубине зрачков.
– Так трудно оторваться от тебя, – прошептал он, прижимая горячую ладонь к шеи Геллерта. – Но мне пора, увы.
Глубоко вздохнув, он поднялся на ноги и аппарировал.
Геллерт снова уставился на огонь. Язычки пламени трепетали, пытаясь сплестись в картины видений. Несколько ягод Dutura Rubra лежали под половицей всего в паре метров от очага. Стоит бросить их в огонь и они окунут в океан времени, превратят бормотание предсказаний в многоголосый хор. Геллерт сжал кулаки.
– Лучше заткнись, – сердито прошептал он. – Ты только мешаешь.
Что-то блеснуло на полу в свете пламени, Геллерт протянул руку и поднял сердоликовую бусину, которую видел в волосах Альбуса. Она лежала теперь на ладони, яркая как капля крови из свежей раны.
. Фотка с котиком.
