В ответ на очередной запрос об участие в эксперименте Ричарду очень хотелось написать одно, но размашистое «НЕТ» поперек листа. С тех пор как морфологи определились с планом исследования, они просто не давали им с Келли покоя. Научная группа сначала прогнала их по стандартным тестам, потом – по индивидуально разработанным, наткнулась, наконец, на странность – и вцепилась бульдожьей хваткой. Присутствие Ричарда сильно облегчало и ускоряло обратный морфинг Эйдана, но ученые никак не могли понять природу этой взаимосвязи, а уж о том, чтобы ее зафиксировать и описать, речи вообще пока не шло. То, что для морфологам казалось дорогой к будущим великим открытиям, для Ричарда с Эйданом превратилось в бесконечную трату времени.
Гралх оказался бессилен помочь. Чистокровные люди в Тринадцатом работали редко, а Келли с его происхождением, как потом понял Ричард, был и вовсе уникальным случаем. Эйдана вся эта ситуация раздражала донельзя. Он жаловался, что скоро забудет, кто он и как выглядит и вообразит себя лабораторной мышью, да так крепко, что ни один Норвуд в мире его в этом не разубедит.
Сам Ричард решил на сей раз удрать от ревнителей науки, и, сославшись на приказ Шепарда, уехал налаживать защиту дома. После группы фир дарриг, полностью закрывших дом от проходов с Троп, за дело взялась Лис, специалистка по охранным артефактам и заклятиям. На самом деле, у девушки было какое-то другое, длинное имя. Ричард решил, что славянское, если судить по акценту, но Лис предпочитала хлесткое сокращение. Ричард решил, что четкой в движениях и немного насмешливой девушке такой вариант очень шел.
– Ричи, что это у тебя?
Маленький костяной диск, заинтересовавший Лис, Ричарду отдал Эйдан, когда заметил, что напарник вертит его в пальцах, подобрав где-то в залежах всевозможных мелочей его квартиры. Небольшую белую пластинку с резным узором и двумя отверстиями – то ли на шею вешать, то ли на одержу пришивать – было удивительно приятно держать в руках, и Ричард с ним не расставался – так и таскал в кармане. Иногда доставал, как сейчас.
– Это? Подарок.
Лис протянула ладонь, и Ричард отдал ей диск. Череп, вытатуированный на предплечье девушки, вспыхнул огнем в глазницах. У нее вообще было странное пристрастие к черепам – даже элементы защитного контура, который она монтировала, были на них похожи.
– Mionn, и отлично заклятый! Дорогой подарок.
– Как ты сказала?
– Mionn, буквально в переводе «ценная вещь». Их заговаривают, в основном, на защиту и присмотр. Есть еще mor-mionn, портативные проклятия, но это не твой случай. У тебя – «маячок», у подарившего – вторая часть, «приемник». Владеющий «приемником» всегда узнАет, что ты в беде и где в этот момент находишься, чтобы прийти на помощь. Келли озаботился, да?
– Кто ж еще…
Эйдан выглядел настолько задолбанным чужим научным интересом, что Ричарду почти расхотелось его в чем-то упрекать. Почти.
– Эйдан, ну почему надо было подсовывать мне твой маячок тайно?
Напарник мрачно сверлил взглядом скейт, стоявший у ножек стола.
– А явно, ты, можно подумать, взял бы.
– Я и сейчас не отдаю. Он нам с Вероникой жизнь спас. Чудом – потому что я мог его выложить или вообще потерять!
– Не мог.
– Эйдан Келли. Просто больше не делай такого молча. Договорились?
Эйдан кивнул, не поднимая глаз.
«После» – не значит «из-за», «рядом» – не значит «связаны», но исчезновение дочки Риверсов и серия абсурдных ночных краж в их районе действительно оказались звеньями одной цепи. Хотя Ричард никогда бы не подумал, что украденные из магазинов яблоки, орехи, декоративные стразы, ворох игрушек, ведро песка и разгром помещений, это сопровождавший, вообще можно с чем-то увязать. Тем более, что сначала ни о каком «после» речь и не шла – кражи начались за неделю до пропажи Саманты Риверс.
Сэмми исчезла прямо из своей комнаты, когда ее мать вышла в соседнюю. Заплаканная Джина Риверс была твердо уверена, что дочь не подходила к двери, а иным путем уйти не могла – они жили на седьмом этаже, да и окна были закрыты. Обнимавший жену Эндрю вообще ничего рассказать Ричарду не смог, его в момент пропажи дочери не было дома. Соседи девочку нигде не видели, а уличные камеры – не зафиксировали. Зато вызванные эксперты Шенаха с удивлением обнаружили в комнате Сэм следы идеального, как по учебнику, прохода на Окольные тропы. Шенах, приехавший посмотреть на это лично, только руками разводил.
– Эйдан, она – человек. Подменыш не прожил бы незамеченным семь лет, здесь не твоя ирландская глубинка! Да даже полукровок редко упускают из виду, хотя случается, как с этой вашей Линн… А твоя ситуация-
– Да погоди ты. Никто и не говорит о семи годах.
– Все равно. В таком возрасте уже не меняют!
Шенах был упрям, как и все фир дарриг – они по сути своей всегда знали точно, куда следует двигаться, что накладывало отпечаток на характер. Но даже они не могли тягаться с Келли, почуявшим след. Ричард в разговор не встревал, он мало что понимал в этих материях, но сейчас чувствовал – напарник в чем-то прав.
– Спасибо, Шенах. Эйдан, нам нужно еще раз опросить родителей.
Риверсы действительно начали замечать странности в поведении дочери примерно неделю назад. Девочка могла долго молчать, а потом начинала петь песни на непонятном языке, подолгу разглядывала блестящие камушки в аквариуме в гостиной, а пару дней назад и вовсе выкинула из него на ковер всех рыбок. Риверсы забрали дочь из школы – от учителей тоже начали поступать тревожные отзывы о Сэм – и начали водить ее к психологу. Но результатов это пока не приносило.
– Миссис Риверс, а вы помните, с чего это началось? Или когда точно, хотя бы.
Джина на минуту задумалась.
– Кажется, в понедельник утром. Я долго не могла разбудить Сэмми, а когда она проснулась, то была какой-то вялой, словно устала. С ней никогда такого не было, а с понедельника стало постоянным.
– А до этого, в воскресенье, вы ничего странного не заметили?
– С Сэмми? Нет. Но одна женщина в парке, где мы гуляли...была странноватой.
Незнакомку Джина запомнила, потому что та выглядела, как кинозвезда – идеальная внешность, невероятно плавные движения и длинное слегка мерцающее платье. Она проходила мимо и, умилившись танцующей вокруг матери Сэм, поинтересовалась именем девочки. Потом сказала, что ее собственная дочка была на Саманту очень похожа. О чем еще они говорили – то ли о детях, то ли о повседневных мелочах, Джина не помнила, зато у нее до сих пор стояло перед глазами, как собеседница удалялась: плавно, словно не касаясь земли ногами, скрытыми подолом платья с чешуйчатым узором.
– Подмена в таком возрасте – это крайне опрометчиво, но, видимо причина у нашей фейри была. Не зря она говорила о дочке в прошедшем времени.
Эйдан привычно катал скейт по полу: толкал ногой к стене, а он возвращался назад сам, немного до нее не доезжая. Раньше Ричарда это раздражало, а теперь он привык, шорох колес даже помогал сосредоточиться.
– Если ее дочь умерла, кого же она обменяла?
– У Оставшихся обычно много детей, и относятся они к ним по-разному, от обожания до неприязни. Думаю, ей было, из кого выбирать.
– Эйдан… вы отслеживаете смешанные семьи и их детей, а Шенах вспомнил о Линн… как так вышло, что о ней не знали? Она же наполовину ваша.
Ричард не ожидал, что напарник ответит – о деле Охотников Эйдан вообще лишний раз вспоминать не любил – но не спросить не мог.
-Иногда ши покидают дом, порывая все связи с общиной. Так получилось и с матерью Линн, я нашел ее. Точнее, ее могилу.
Гвен О’Коннел покинула общину, потому что влюбилась, а открыться избраннику никак не могла. Джереми Линн был человеком истово верующим и авторитарным, он никогда бы не принял происхождения Гвен. Семья боялась за нее, и была против этих отношений. Разрываясь между родными и Линном, девушка выбрала его.
– У вас есть легенды о том, как бессметные отказываются от своего дара, чтобы прожить человеческий срок, но рядом с любимыми. Мы не бессметные, а рядом с такими людьми как Линн вообще долго не протянем. Не знаю, на что надеялась Гвен. Она умерла, когда Маргарет и десяти не было, дальше дочку воспитывал один отец.
Джереми Линн всегда хотел сына, и маленькая Маргарет упорно пыталась доказать отцу, что ничем не хуже. Будь она мальчиком, Линн непременно бы ей гордился, настолько хорошо она усваивала все его уроки. Но девочка… Отчаявшись, Маргарет подписала армейский контракт, а в Ираке, в первой же смертельно опасной ситуации в ней заговорила кровь матери, пытаясь уберечь, спасти, спрятать. В том числе, и на Окольных тропах. Такую «тварь» внутри себя религиозная Маргарет принять никак не могла и начала еще одну войну.
– Убивая нас, она убивала ту половину себя, которую считала злом, раз за разом доказывая, что осталась собой, что не изменилась.
Эйдан говорил ровно и связно, но мыслями явно был где-то далеко. Или наоборот, глубоко в себе. Ричард подозревал, что второе куда вероятнее, но с расспросами не полез и перевел тему.
-А как нам искать Подменыша? Она же может быть на ваших Тропах где угодно.
– Нет, Тропы ей знакомы, а вот чужой огромный город, где столько интересного, для нее настоящий Диснейленд.
Разумеется, Келли оказался прав.
На сообщение Вея о новой краже, хотя на этот раз ее следовало назвать ограблением средь бела дня, Ричард с Эйданом среагировали первыми – далеко отъехать от дома Риверсов они не успели.
В зоомагазине на Дэвон Эйв творился сущий ад. Стекла звенели от пронзительного тонкого визга, в воздухе, подхваченные диким ветром, метались черные перья, кусочки корма и осколки разбитых банок, надсадно вопил откуда-то от прилавка вцепившийся в него кот, которого тоже пытался подхватить ураган. Продавца не было видно, да и вообще ничего толком не было видно, и Ричард, закрываясь от острых осколков, рванул куда-то к источнику визга. Там крутилось и бесновалось маленькое существо, похожее на ребенка и вороненка одновременно.
– Только не стреляй!
Эйдан отпихнул напарника в сторону, пытаясь опередить, и получил крылом прямо по глазам. Отшатнулся с криком, запоздало прикрываясь рукой. Ричард стрелять и не собирался – помнил, кто перед ним. Он сорвал с себя пиджак и попытался накрыть им маленькую тварь, но она резко крутанулась, и Ричарда снесло воздушным потоком, ощутимо приложив спиной о стеллаж. Эйдан, наконец, проморгался, поднял голову, болезненно щурясь, и … запел. Тихий мелодичный голос каким-то образом пробивался через визг фейри и словно обволакивал его, заставляя звучать тише. Успокаивал.
Scél lem dúib:
dordaid dam,
snigid gaim…
Фейри замолчала и перестала кружиться, плавно сложила крылья и устроилась на полу, продолжая слушать. В помещении ощутимо похолодало.
Gáeth ard úar,
ísel grían,
gair a r-rith…
Норвуд сполз на пол. Глаза закрывались.
Aigre ré;
é mo scél.
– Ричард! Проснись, эй. Замерзнешь.
Напарник был прав, лежать на ледяном полу не стоило.
–Эйдан, что это было.
–Колыбельная. Ну, примерно. Я не знаю, что поют Оставшиеся, но они чувствительны к смене сезонов. Поэтому вот… про зиму.
Зима у Эйдана получилось убедительная. Все поверхности в магазине покрылись инеем, а в воздухе плавали снежинки. Единственным, на кого песня не подействовала, был кот. Он залез на самую верхнюю полку и истерически оттуда подвывал и шипел. Ричард не мог его за это осуждать.
Эйдан вызвал группу контроля Неразглашения. Требовалось объяснить собравшимся у входа зевакам, что здесь произошло. Ну и воспоминания подправить, скорее всего. Ричард закрыл дверь в магазин, запретил кому-либо туда заходить, и оперся спиной о витрину. Эйдан стоял рядом, у него на руках мирно дремала маленькая бестия, наконец-то надежно завернутая в пиджак.
– Эйдан, а почему ты не применил ваш семейный способ? Он, наверное, сложнее, но хотя бы таких спецэффектов не вызывает.
– Ты о чем?
– Список соседей твоих родственников, который вы вместо колыбельной используете.
Этот настойчивый взгляд в землю Ричард уже видел.
– Эйдан Келли.
– Ричард Норвуд! Разумеется, мы поем детям нормальные песни, а не списки приглашенных зачитываем!
– И что это тогда было после тренировки с фотографиями?
– Тебя мучила бессонница. Я хотел помочь. Скажи мне, куда бы ты меня послал, предложи я тогда спеть тебе колыбельную?
– Недалеко. Даже тогда. И я просил тебя не молчать.
– Просил ты недавно, а бессонница была давно. И вообще, я зря тут стою. Нужно как можно быстрее обменять Сэмми обратно, нечего ей дожидаться в Холмах.
Эйдан оттолкнулся от витрины и направился в магазин.
– Стой, ты что, без проводника идти собрался?
Эйдан улыбнулся, но как-то невесело.
– Мне не нужны фир дарриг, чтобы не заблудиться, Ричард. К вечеру вернусь.
Вечером позвонили Риверсы: соседи привели Саманту. Она танцевала возле дома и пыталась рассказать прохожим что-то о феях, птицах и змеиных хвостах. Утром капитан Шепард отправил группу подчиненных Шенаха прочесывать Тропы – Эйдан так и не вернулся.
. Радует одно - он предфинальный. Здесь полно разговоров, в том числе, о непрошеной заботе, немного о сказках и колыбельных, чуть-чуть о морфологах (ну, тех, кого так их называют в Тринадцатом)), а работа опять делается сама собой... И снова появляется Маргарет Линн и ее история, которую мне захотелось проследить до самого начала. Кому покажется скучным (что весьма вероятно!) - сорян, чукча напоминает, что не писатель.
ты тоже!
Но у тебя она каждая на своем месте 
Рад, что понравилось! 