Вайрэ флешбечит:
Торжествующий клич густой волной прокатился в дыму. Клубы над головой взметнулись, и черные лозы сетью облепили тонкий купол стазиса. Содрогнулась под ногами земля. В черноте что-то каменно грохнуло и обвалилось.
Не совсем понял черные лозы - это что-то магическое или просто дым. Дальше задумчивый диалог:
— Восточная сторожевая башня, — задумчиво сказала Ярдарра, опираясь на меч. — Была.
— Последняя.
— Да.
И все таки башню штурмует магия:
Вайрэ огляделся. Все, кто выжил, кто остался, с мрачным интересом разглядывали черные лозы. Мерзко извивавшиеся над головой, сухие и мертвые — торчавшие из кладки укрепления. Какой это по счету штурм? Он не помнил. Последние дни слились воедино криками, каменной пылью и звоном в ушах. Запаха дыма они давно уже не чувствовали.
Меня больше интересует вопрос, кто их штурмует. Пока я знаю, что какие-то культисты зачем то пытались вытащить из жопы мироздания какую-то тварь. Но к чему эти тайны эльфийского двора?
— Неужели ничего нельзя сделать?! — Он бросился к дяде и зло посмотрел на него. — Все? Конец? Так и будем ждать, когда они проломят стазис?
— Силы храма исчерпаны. — Глаза Инсенны сияли в дымном полумраке, как далекие звезды.
— Ради всего святого, неужели даже Звезды не хватает для...
— Не хватает, — отрезал Инсенна. — Звезда — ничто без рук живых. А нас осталось слишком мало, чтобы обуздать ее силы!
Хм, а почему вы не использовали силы Звезды раньше, когда были руки? Или откладывали до последнего, а потом уже было поздно.
Гулкий каменный треск почти оглушил. Инсенна бросился к расползавшейся в промерзшей земле трещине и воздел над ней руки, удерживая. Вайрэ горько выругался. На глазах вскипели злые слезы. Снова треск. Под ноги Инсенне покатились расколотые камни древней кладки.
А мне казалось, что они стоят на вершине башни. Перспектива, с которой, давались описания в начале на это настроили. Но может они телепортировались за кадром.
— Южная стена, — раздался спокойный голос матери. Ярдарра покрепче перехватила меч.
— Последняя?
(Раньше была последняя башня, теперь стена. Помянем)
— Единственная.
Эммм. Это шутка? Или магия архитектуры из одной стены. Или намек на то, что башня была круглой. Ну и куда же без полыхающих глаз:
Глаза дяди полыхнули ярким белым огнем, и камни медленно поднялись в воздух. И с невероятной силой роем запечатали пролом, придавив несколько черных лоз. Жрецы и воины, Вайрэ уже и не различал, кто из них кто, встали полукругом, готовясь принимать бой. А в воздухе вдруг разлилось мерзкое, звенящее, выворачивающее саму суть наизнанку эхо Неведомого.
Из названия врага следует, что они сами не знают с чем воют.
— Круговерть, — в тон маме прокомментировал Вайрэ. — Они вскрыли Круговерть!
Видимо на такой вывод его навело следующее:
Мерзость в воздухе висела кровавым туманом, забивалась в горло, душила и ввинчивалась в уши хором голосов, безумной песней, вилась перед глазами черными лозами.
Кровь на камнях.
Кровь на руках.
Белый-белый свет.
Где же мне встречалась эта Мерзость. У Бардуго. И В Дюне. И еще так книга Симмонса называлась. Где в конце во всем были виноваты нацисты.
— Нари, давай попробуем, — лихорадочно зашептал Вайрэ. — Хоть что-нибудь сделаем! Направим...
— Сила Звезды слишком велика для нас двоих, — тихо сказал Айнарэ из сумрака.
(сумрак в данном случае относится к магии или ко времени суток?)
Его белые одежды были красными от крови. — Поздно что-то направлять. Надо заливать все. Вайрэ?..
Анон весело напевает:
Лей, Вайрэ, не жалей, вылей поскорей, чтоб к утру просохло...
Он уже не слушал. Сжав меч, бежал в глубины храма, вниз, в самую толщу.
(Мне опять вспоминается та трещина в земле. В земле, не в подземельях. А еще я сначала прочитал "бежал в толпу", потом присмотрелся разобрал "в толщу". Бежал в толщу, лучше этого не представлять)
Лестницы вились корнями, извивались и пытались ускользнуть из-под ног.
Что не так с лестницами? Это охранная система или метафоры.
Дальше можно дать волю воображению:
Звон.
Песнь.
Свет.
Кровь.
Вайрэ бежал по лестнице.
Вайрэ парил над Гванаделом.
Такое ощущение, что он между делом успел чего-нибудь употребить и его торкнуло.
Звезда висела в воздухе: ослепительно-белоснежная, хрупкая и беззащитная.
Смертоносная.
С криком он замахнулся мечом.
Ну хотя бы понятно, как выглядит Звезда. Примерно. Но в целом второй флешбек о войне, чего-то нового он не добавил ни в плане фактов, ни в плане чувств. Хотя чувств и так хватает, не лей, Вайрэ, больше.
Но любопытно к чему же приводит этот флешбек:
— ...нулся?..
(Мой вариант - ебанулся. Оно и по смыслу подходит)
— А?.. — Клубы пламени растеклись алыми росчерками на стенах. Вайрэ моргнул и дрожащей рукой стер с лица капли воды.
По моему клубится обычно дым, а не пламя. Но в принципе есть несколько значений.
— Очнулся? — спросил Амарант, нахмурившись.
(Зуб даю, Ячмень включил самоцензуру)
В руке он держал стакан, и Вайрэ вдруг понял, что архимаг пытался его разбудить. Сон. Это был сон. Город горел рассветными сумерками, маски жутко и сурово щерились со стен, а в воздухе пахло специями и прелой листвой.
Вот это я понимаю доброе утро. Чувствуется, что весь мир рад твоему пробуждению
— Простите. — Он сел, осушая одежду и кровать магией. — Я забыл поставить заглушки.
(Заглушки у меня ассоциируются с трубами)
— Неужели мой дом так сильно пугает? — Амарант неловко улыбнулся, повертел в пальцах стакан и вздохнул. — Давно у тебя так?
— Я на войне был, архимаг, — хрипло сказал Вайрэ. — Я... с мая.
— У лунных ты явно не бывал, — вздохнул Амарант. — Еще спать будешь?
— Нет. — Вайрэ мотнул головой. — Простите, что разбудил вас.
— Тогда приводи себя в порядок и живо на кухню, — привычно ворчливо отозвался архимаг и встал, поправляя складки домашнего халата. Вайрэ кивнул и поспешил в ванную.
Ставить диагнозы по тексту это такое себе, но мне дает покоя мысль, что кто то из авторов хотел запейринговать Снейпа.
Амарант над обустройством дома если и думал, то плевать хотел на традиции и маленькую гостевую спальню сделал в конце одного из коридоров. Вайрэ крепко подозревал, что гостей у вампираотродясь не бывало, но закуток получился на диво уютным. Плетеный диван, угловой столик и шкаф, перекрывавший коридор стеной, мягкий коврик под ногами — вот и все убранство. Вокруг окна вилась лоза какого-то растения с мясистыми листьями, благоухавшими тонким, еле уловимым свежим запахом. Вайрэ подумал, что это, наверное, для хорошего сна, и в эту ночь кошмар и правда был не таким кровавым. Но все же был.
Интересно, кто то кроме меня тупенького подумал, что Ячмень сделал закуток для гостей в конце коридоре. Затем очень важный абзац про прическу:
Смыв водой остатки кошмара, он расчесался и переплел волосы. Почему-то захотелось соблюсти приличия и не щеголять в гостеприимном доме тугой косой. Эльфы носили длинные волосы, и в косы заплетали их перед сном или перед битвой. Вайрэ вовсе не хотел обижать Амаранта недоверием. И пригладил отросшие почти до пояса темно-синие кудри.
Но в первом предложении он их переплетал, то есть заново заплел косу, а потом получается снова распустил.
У архимага-нежити, к тайному удивлению, кухня оказалась самой настоящей, увешанной яркими драпировками, пахнущей чем-то нездешним и терпким, больше место отдыха, чем обедов.
(Ячмень устроил постирушки? Или это не те драпировки, которые он носил в двадцатой главе?)
За драпировками скрывались полки, уставленные пузатыми баночками.Специи, понял Вайрэ. На одной из стен висела целая коллекция чеканных кувшинчиков из тускло мерцавшего металла, а вместо стульев на пол Амарант бросил узорные ковры и огромные подушки.
— Так принято в Дерхассе, — ответил он на немой вопрос и махнул рукой в сторону подушек.
Видимо Дерхасс это что то на тему Востока.
Вайрэ осторожно присел на ближайшую, ярко-желтую, и тут же почти провалился в нее. Подушка мягко повторила изгибы тела, да так удобно, что он всей спиной почувствовал, как расслабляются мышцы. Амарант отошел к плите и начал колдовать с чайниками и травами, кухню заполнили призрачные пряные ароматы. Наконец, Амарант уселся за низенький столик напротив Вайрэ; с полок пролевитировали два высоких узких бокала, по которым архимаг разлил тускло-красноватый настой.
Обстановочка как раз для слеша. Не могу я отделаться от этой мысли.
Вкус у варева оказался имбирным. Вайрэ медленно выпил его и благодарно улыбнулся — озноб ушел, дышать стало легче, в голове, наконец, прояснилось. И он вдруг понял, что грозный архимаг Амарант по-королевски восседает на ярко-оранжевой подушке, закутанный в пестрый домашний халат. Из-под халата выглядывал ворот рубашки, а ноги архимаг спрятал в войлочные тапки с загнутыми острыми носами.
Итак Ячмень у нас модный кровосися.
— Отпустило? — Амарант глянул поверх бокала.
— Да. — Вайрэ кивнул. — Спасибо, архимаг.
— А теперь — к плите. Буду учить, как такое делать. — Амарант предвкушающе ухмыльнулся. Вайрэ послушно поднялся, подошел к мраморной столешнице с углублениями-очагами и запалил в одном из них огонь. — Ставь воду. Это очень простой состав — травы и немного магии. Фокус в обработке крови, смотри! — Над рукой архимага взвилась паутина узора, он повел пальцами, и она побледнела, выцвела и слегка изменилась. — Ты понимаешь, что я сделал?
Даже за всеми их целилками, на всю их кровавую магию крови не напасешься.
— Вы убрали что-то из крови и оставили один паттерн. — Вайрэ прислушался к тихой песне и неуверенно предположил: — Она... стала спокойной? Это как сигил магии, только спокойствие крови?
Лимфоциты, тромбоциты, эритроциты... не кровь не так проста.
— Именно так. Я делаю мягкий отвар из успокаивающих трав, немного специй для вкуса и добавляю кровь в резонансе спокойствия. Попробуй сам, я сейчас приду, — сказал вампир и скрылся за дверью. Вайрэ растерянно уставился на полку, заставленную стеклянными баночками. И как понять, что из этого успокаивающее?.. Он решил последовать древней мудрости — не знаешь, что лучше, бери то, что лучше пахнет.
Вайрэ-логика как всегда шикарна. Получается, нужно было жахнуть в успокоительное душистого мыла. Ну и олеандр тоже хорошо пахнет, но успокаивает так же, как топор лечит от головной боли.
И в кипящую воду полетели щепотки специй, сухие листья и цветы. С кровью пришлось повозиться, она никак не хотела успокаиваться, и Вайрэ даже подумал, что в нем и вовсе не осталось спокойствия, но все же к возвращению Амаранта удалось намешать густой прозрачно-красный настой. Архимаг покосился на банку с сушеными алыми цветами и цокнул языком.
С таким учеником успокоительное нужно пить ведрами.
— Не советую говорить другим про то, что в твоем успокоительном настое красный луноцвет. Уже попробовал?
— Нет. А что с красным луноцветом?
— Запрещен к культивации законами Федерации, — ухмыльнулся Амарант и налил себе маленькую чашечку настоя. — Что ж... Неплохо. Работать будет. Перелей в стазисный контейнер и забирай себе.
Ячмень что-то не очень чтит законы. Мб он этот луноцвет за домом в тепличке выращивает.
— Запре... — Вайрэ осекся, уставившись на внушительную банку с алыми цветами. — И-извините! Клянусь именем рода, что никому не скажу о том, что видел у вас на кухне!
А у Кровосума откуда такая тяга к нарушению закона? Типа кокнул звезду теперь все можно.
— Запрещен к культивации, а не к употреблению! — Амарант выразительно поднял палец и сверкнул глазами. — Пакуй давай, нам плита еще нужна. Медовицу пробовал уже?
Но тогда к чему ты его предупреждаешь? Или думаешь, что Вайрэ под шумок отсыпал себе щепоть семян.
— А что это? — Вайрэ нашарил в поясной сумке фляжку и перелил в нее настой.
(На кухню со своей флягой, предусмотрительно, что сказать)
Амарант поставил на освободившееся место уже знакомый Вайрэ контейнер с кровью:
— Блюдо из крови. Что-то вроде пастилы, подземщики его часто в Бонхард берут.
— Вот как это называется! — Вайрэ хлопнул себя по лбу, вспомнив странное угощение Эстебана в Старом Аркадамате. — У меня ведь есть рецепт, но... не пробовал готовить.
Молодец, не забывает Стебаню.
— Тогда пробуй сейчас! Оно сытное, отлично восполняет силы и занимает немного места. — Амарант хлопнул ладонью по контейнеру. — Я буду следить и подсказывать.
Ячмень учитель на все руки. Но почему он не нагнал толпу бонхардских тварей гостей, чтобы Вайрэ учился готовить в экстремальных условиях. Обучение с подсказками и прочими комфортам, это не путь Ячменя.
Медовица оказалась куда проще, чем Вайрэ представлял. Кровь обрабатывалась, смешивалась с медом и патокой, Амарант, усмехнувшись, посоветовал добавить немного льняной муки для большей сытности. Варилась медовица даже с магией долго, но все-таки у Вайрэ получилось сделать несколько сладких батончиков. На вкус они были приторными, но вполне съедобными. Амарант снова уселся на подушках, потягивая успокоительное. Откуда-то с улицы доносились взрывы фейерверков, разноцветные отсветы плясали на стене.
Опять потягивает успокоительное, но его можно понять, как никак целая неделя с Вайрэ.
— Иди сюда, — негромко позвал Амарант. Вайрэ послушно опустился рядом и тут же утонул в мягком бархате подушки. Архимаг покосился на окно. — Я не люблю Маскарад, но есть что-то непередаваемо прекрасное в его духе и настроении. Если Город празднует, значит, он живет.
Сука-слеш отъебись! Отъебись уже! Ну и в очередной раз отмечаю послушность Вайрэ. Это ж мечта сладкого папочки.
— Вы так говорите, словно Город в любой момент может умереть. — Вайрэ тоже посмотрел в окно.
— Этот Город переживет все, — уверенно ответил Амарант. — Он пережил падение Луны, Барьер, Великий Мор... Нынешний Черный Год рядом с потрясениями прошлого даже не катастрофа, а просто неприятности.
Да и по тексту даже особых неприятностей не чувствуется. Так раза два-три мелькнули какие то раненые подземщики.
— Поразительная живучесть, — сказал Вайрэ и понял, что не иронизирует. — А господин Пустошь говорил, что этот Город уже ничто не спасет...
— Архимаг Пустошь видел столько всего, что этот Город пережил, что самого архимага Пустошь уже ничто не спасет, — развеселился Амарант. — Знаешь, почему я в свое время заинтересовался кровью?
— Потому что вы нежить и явно любите вкусно поесть.
Когда тут говорят про еду, мне опять вспоминается Фрай. Видимо это часть само комфортинга. Дальше вполне интересное сравнение:
— Я не родился мертвым. Магическая традиция — это отражение культуры, которая ее породила. Город... он весь про жизнь и про память, как и кровь. Прошлое Города до сих пор живет у нас под ногами, сделай шаг —и ты услышишь голос предыдущих эпох, так же, как в голосе крови все наши предки. Город стоит на крови в прямом и переносном смысле, Город говорит на языке крови, Город хранит свою память и создает новую. Даже не будь тут общины нежити, Город бы стоял на крови.
Но слишком много пафоса вокруг крови. Слишком много. Так что когда, наконец, видишь что-то интересное, уже не хочется вчитываться.
— Вы хотели говорить с Городом на одном языке? — Вайрэ задумчиво посмотрел на Амаранта. Дерхассец, пришлый, он, наверное, желал пустить здесь корни и прорасти в Город, стать своим? — И вы нашли здесь дом.
— Нашел, — кивнул Амарант. — Но я полюбил кровь за ее силу. За то, что в ней растворен весь мир. И в день, когда я заговорил с кровью... мне ответил весь Город.
Опять наше любимое кровь сила, спорт могила.
— Мне нет. Но я и не звал.
(А зря, город бы прибежал)
— Ты часть мира, как ты можешь говорить с кровью, — и миром! — если ты дальше своего носа не видишь? Стоит тебя похвалить, и я упираюсь лбом в то, что все такой же неуч. — Вопреки смыслу сказанного, Амарант не злился. Он смотрел устало и грустно. — Надеюсь, тех крох, что ты понял, хватит, чтобы тебя не сожрали.
Видимо это перекликается со словами Барвиносиси Познай себя познай мир.
Вайрэ виновато отвел глаза. Он совсем не хотел подводить Амаранта! Ему ведь действительно интересно научить форменного идиота чему-то дельному, пусть хотя бы у него все получится! Он вспорол ладонь и уставился на тонкий звенящий узор, развернувшийся в воздухе.
Успокоительное подействовало, Вайрэ больше не параноит насчет скрытых мотивов Ячменя.
Кровь — это исток самого мира. В ней растворена смерть... во имя жизни. Вайрэ посмотрел в окно. Густые ветви сада укрывали дом Амаранта, но за ними, там, на улицах, плясал Город. Живой, жестокий, цветущий над бездной. Тюрьма. И пристанище для ищущих. Для Амаранта. Для Даэ Шелковичника. Для тех, кто протянул руку помощи упавшим на колени.
Опять же абзац бы зашел, если бы я так не задолбался от пафоса. Дальше очередной пережевывание пафоса:
Город стоит на костях своей памяти и помнит. И его, Вайрэ, кровь, тоже помнит — и живую Старшую Речь, и времена до благословения Аннен. Он сам взывал к этой памяти тогда, в беседке Белого Сада. И эта память откликнулась. Так же, как... откликается и Бонхард?
И полирнем кровушкой:
Кровавый узор дрогнул и стек в призрачный бокал.
— Не сожрут, архимаг, — тихо пообещал Вайрэ, поднося бокал к губам. Яркая цветная мозаика теней и контрастов вдруг слилась перед глазами в цельное полотно. — Я понял.
Понял молодец. В этой главе кстати почти нет фирменных Вайрэ-страданий это обнадеживает.
И пафосная нотка:
На улице грохнул фейерверк, озаряя кухню алыми вспышками и торжеством.
Город сбросил маску и улыбнулся.
Но фейерверки там всю дорогу бахали. Какую мегадуру они в этот раз жахнули, что аж маска с города свалилась.
И напоследок по случаю жары, лета и всего такого, хочется включить радио "Кровосум" и, стряхнув пыль, поставить для Вайрэ:
Лей, ливень, не жалей, вылей все скорей, чтоб к утру просохло.
Лей, ветром в окна бей, я скажу тебе: "Все не так уж плохо!"
Лей, ливень, не жалей, вылей все скорей, чтоб к утру просохло.
Лей, ветром в окна бей, я скажу тебе: "Все не так уж плохо!"
Сату любит Снейпа, да.
я в этой главе ловлю четкие вайбы Макса Фрая. Это и свой в доску наставник с которым можно и дерябнуть, это всякие рюшечки, цветные драпировочки, в Ехо по моему ходили в чем то похожем на тоги, это и какие то диковинные напитки. А вот загадки, заковыристой магуйской хрени, тут нет, точнее авторы пытвются, но слишком это все размазано. Типа у них проблема, что в Бонхарде народ мрет, а защиты нет, но большую часть повествования на эту проблему забивается.
▼Скрытый текст⬍