Глава 3
Все начинается с Максима, который не любит рестораны, а любит он пабы. Не, анон тоже больше любит пабы и бары, но для Максимки это повод приосаниться.
Рестораны Максим не любил. Опять же — из-за характера. Куда веселее и комфортнее он чувствовал себя в барах и клубах — порой даже более дорогих, но не требующих излишней чинности. Конечно, некоторые и в самом роскошном ресторане ведут себя, как красные комиссары на переговорах с буржуями... ни манер, ни желания их приобрести. Но к чему уподобляться новым русским из анекдотов?
Тут, кажется, будет много цитат, потому что все такое нажористое.
Однако вчерашнюю ночь требовалось загладить. Жена либо поверила в «важную деловую встречу», либо сделала вид, что поверила. Но легкие угрызения совести все равно оставались. Конечно... если бы она знала... Если бы она только могла предположить, кто он на самом деле — и чем занимается...
Максим не мог ничего сказать. И оставалось заглаживать странное ночное отсутствие теми методами, которые любой порядочный мужчина использует после очередной интрижки. Подарки, внимание, выход в свет. Например, в хороший, чинный ресторан, с изысканной экзотической кухней, иностранной прислугой, изящным интерьером, необъятной винной картой...
Интересно, Елена действительно считает, что накануне он ей изменил? Вопрос занимал Максима, но, все-таки, не до той степени, чтобы задать его вслух. Всегда надо оставлять что-то недоговоренным. Возможно, когда-нибудь она узнает правду. Узнает — и будет гордиться им.
Напрасные надежды, скорее всего. Он это понимал. В мире, полном порождений злобы и тьмы, он был единственным светлым рыцарем, бесконечно одиноким, не способный ни с кем поделиться открывающейся порой истиной. Вначале Максим еще надеялся встретить такого же, как и он сам: зрячего в стране слепых, сторожевого пса, способного учуять среди беспечной отары волков в овечьих шкурах...
Нет. Не было их, не было никого, способного встать рядом.
И все-таки он не опускал рук.
Лучше бы он поделился "открывающейся порой истиной" с санитарами.
Короче, Максим дартаньян, а все пидорасы, а анон может сказать лишь одно:
Ну и все уже поняли, что Максим с женой пошли в тот же ресторан, что и Светка с Антохой.
Максим чувствует, что что-то не так, и переживает.
Обычно между миссиями проходило несколько месяцев, полгода. А так, чтобы на следующий же день...
Но симптомы были слишком знакомы.
Максик ищет, кто же это может быть, и натыкатется на Светку и Антоху.
— Лесбы,— с презрением сказала жена.
— Что?
— Да ты посмотри на них! Та, темненькая, в джинсах, совсем мужик.
И впрямь. Максим кивнул, и придал лицу подобающее выражение.
Потом он видит мужика, который
весь был окутан черной пеленой, невидимой людям, но ощутимой Максиму. От него веяло опасностью — причем опасностью надвигающейся и страшной.
Кинжал в кармане стал тяжелым и горячим. Накатывало возбуждение — резкое, почти сексуальное. Требующее разрядки.
Ну вы поняли. Кинжал. Фаллос. Пеструн!
Дальше переходим к ПОВу Антохи, которые со Светланкой цитируют Эдгара По. Интеллектуалы.
А дальше мне даже нравится:
— Среди поэтов вообще много потенциальных Иных. Но некоторых кандидатов лучше оставить жить людьми. У По была слишком неустойчивая психика, давать таким особые способности — все равно, что пироману подарить канистру с напалмом. Я даже не рискну предположить, на чью сторону бы он встал. Скорее всего — ушел бы в сумрак навсегда, и очень быстро.
— А как они там живут? Те, кто ушел?
— Не знаю, Светлана. Да и никто не знает, пожалуй. Иногда их можно встретить в сумеречном мире, но общения, в привычном понимании, не случается.
НО! Говорят, что сумрак вытягивает энергию, и оставаться там надолго нельзя. Теперь вдруг можно. Но идея, имхо, интересная.
Затем снова диалоги. Света хочет причинять добро направо и налево, а Антон ее осаждает:
— И долго Дозор будет так пресмыкаться?
— Перед Темными?
— Да.
— Пока мы не получим решающего преимущества. Пока у людей, становящихся Иными, даже мимолетного колебания не будет, что выбрать, Свет или Тьму. Пока Темные не вымрут от старости. Пока они не смогут подталкивать людей ко злу с той легкостью, как сейчас.
— Но это ведь капитуляция, Антон!
— Нейтралитет. Статус кво. Обе стороны в цейтноте, что уж скрывать.
— Знаешь, Дикарь, который в одиночку наводит ужас на Темных, мне куда симпатичнее. Пусть он нарушает Договор, пусть даже невольно подставляет нас! Ведь он борется с Тьмой, понимаешь ты, борется! Один против всех!
— Не видит он нас, Светлана. В упор не видит.
— Он ведь самоучка...
— Да. Талантливый самоучка, Иной с хаотически проявляющимися способностями. Способный увидеть Зло. Не способный разглядеть Добро. Тебя это все равно не пугает?
— Нет,— мрачно сказала Светлана.— Извини, но не пойму, куда ты клонишь, Оль... Извини, Антон. Ты заговорил совсем как она.
— Темный куда-то пошел,— глядя через мое плечо сказала Светлана.— Сосать
Там на самом деле про сосать "силы", но пусть у нас будут шутки-хуютки уровня школоты. Пятница 13-е ж!
Вообще темный маг ушел в туалет.
Света снова хочет творить добро, но вместо этого выбирает коктейль.
Светлана кивнула, изучая винную карту. Официант, смуглый, высокий, нерусский парень, ждал. Он всякого навидался, и две девицы, одна из которых вела себя как мужчина, его тоже не смущали.
Вроде бы ничего такого, но что-то все равно не так.
Темный маг не возвращается из туалета, и Антон идет проверить, все ли с ним хорошо. Оказывается, что нет.
Темный маг лежал у самой двери, и раскинутые руки даже не дали открыть ее до конца. Лицо мага было растерянное, непонимающее, в раскрытой ладони я увидел блеск тонкой хрустальной трубки. Он схватился за оружие, но слишком поздно.
Крови не было. Ничего не было, и когда я вновь глянул сквозь сумрак, то не нашел в пространстве ни малейших следов магии.
Словно темный маг умер от банального сердечного приступа или инсульта... словно он мог так умереть...
И была еще одна деталь, начисто отвергающая эту версию.
Маленький разрез на воротнике рубашки. Тонкий, будто бритвой оставленный. Словно в горло вонзили нож, слегка зацепив при этом одежду. Вот только на коже не было никаких следов от удара.
Вот такие дела.
Вряд ли существовала худшая ситуация, чем та, в которую я влип. Сменить тело, отправиться «со свидетелем» в людный ресторан — чтобы стоять вот так, в полном одиночестве, над трупом темного мага, убитого Дикарем.
И правда.
Короче, официант видит Антона и труп и вызывает копов.
Гесер не доволен.
— Я выполнял все данные мне инструкции,— закипая, прошептал я.— И этого мага — пальцем не тронул!
Шеф вздохнул.
— Не сомневаюсь. Но с какой дури ты, кадровый работник Дозора, зная всю ситуацию, поперся за Темным в одиночку?
— Кто мог предвидеть? — возмутился я.— Кто?
— Ты. Если уж мы пошли на подобные меры... на беспрецедентную маскировку. Какие были инструкции? Ни на минуту не оставаться одному! Ни на минуту! Есть, спать — вместе со Светланой. Душ принимать вдвоем! И в туалет ходить вместе! Чтобы каждый, каждый миг ты был...— шеф вздохнул и замолчал.
Кстати, а вы не думали, чем занимались Гесер и Ольга в теле Антона, пока Света и Антоха в теле Ольги по ресторанам ходили? 
Попутно Гесер объясняет, почему все плохо.
Давайте думать. Начнем с того, что ситуация ухудшилась катастрофически. Если раньше на Антоне лежало косвенное подозрение, то теперь он буквально пойман за руку. Не качай головой! Тебя увидели, стоящим над свежим трупом. Трупом темного мага, убитого тем же способом, что и все предыдущие жертвы. Защитить тебя от обвинения — не в наших силах. Дневной Дозор обратится в трибунал и потребует чтения твоей памяти.
— Это ведь очень опасно? — спросила Светлана.— Да? Но зато выяснится, что Антон невиновен.
— Выяснится. А попутно Темные узнают всю информацию, к которой он был допущен. Светлана, ты представляешь, сколько знает ведущий программист Дозора? Пускай кое-что он сам не осознает, глянул мимолетно на данные, обработал, и забыл. Но среди Темных будут свои специалисты. И когда оправданный Антон выйдет из зала суда... допустим, что он выдержит выворот сознания, Дневной Дозор будет в курсе всех наших операций. Понимаешь, что произойдет? Методики обучения и поиска новых Иных, разбор боевых операций, сети людей-осведомителей, статистика потерь, анкетные данные сотрудников, финансовые планы...
— Борис Игнатьевич, а если предложить... пусть Антону проверят память только за сегодняшний день! — радостно вскрикнула Светлана.— Вот и все, и они убедятся...
— Память нельзя нарезать дольками, Света. Она выворачивается целиком. Начиная с первого мига жизни. С запаха материнского молока, с вкуса околоплодных вод,— шеф сейчас говорил подчеркнуто жестко.— В том-то и беда. Даже если бы Антон не знал никаких секретов... представь, что это такое, вспомнить и пережить заново — все! Колыхание в темной, вязкой жидкости, сдвигающиеся стены, проблеск света впереди, боль, удушье, необходимость дышать... собственное рождение. И дальше, миг за мигом... ты слышала, что перед смертью, вся жизнь пробегает перед глазами? Так и при выворачивании памяти. При этом где-то глубоко-глубоко остается память о том, что все это уже происходило. Понимаешь? Трудно сохранить здравый рассудок.
Гесер еще добавляет, что сам через это проходил около века назад, когда эта техника только появилась. Пошел добровольцем, чтобы понять, как это работает. И его потом год откачивали.
И он до сих пор слегка не в себе:
— Иногда я ловлю себя на мысли, что вокруг? Реальность или воспоминания? Живу я — или валяюсь на хрустальной плите в офисе Дневного Дозора, и мою память раскручивают, как клубок пряжи...
Дальше длинная цитата. Гесер, Антон и Света болтают.
— Дикарь браконьерствует в городе уже несколько лет. По последним данным аналитического отдела — эти странные убийства начались три с половиной года назад. Часть жертв — явные Темные. Часть, вероятно, потенциальные. Никто из убитых не стоял выше четвертой ступени. Никто не работал в Дневном Дозоре. Весьма забавно, что почти все они были умеренными Темными... насколько это слово вообще допустимо. Убивали, воздействовали на людей, но гораздо реже, чем могли бы.
— Их подставляли,— сказала Светлана.— Верно?
— Наверняка. Дневной Дозор не трогал этого психопата, и даже подсовывал ему своих, тех, кого не жалко. Зачем? Главный вопрос — зачем?
— Чтобы обвинить нас в халатности...— предположил я.
— Цель не оправдывает средства.
— Чтобы подставить кого-то из нас.
— Антон... из всех сотрудников Дозора алиби на моменты убийств не имеешь только ты. Зачем Дневному Дозору охотиться на тебя?
Я пожал плечами.
— Месть Завулона...— шеф с сомнением покачал головой.— Нет. Ты с ним столкнулся недавно. А удар был рассчитан три с половиной года назад. Вопрос остается — зачем?
— Может быть Антон, потенциально, очень сильный маг? — тихо спросила Светлана.— И Темные это поняли. На свою сторону перетаскивать уже поздно... решили его уничтожить.
— Антон сильнее, чем он считает,— резко ответил шеф.— Но выше второй ступени ему не подняться никогда.
— Если враги видят варианты реальности дальше, чем мы? — я посмотрел шефу в глаза.
— И что?
— Я могу быть слабым магом, могу быть средним или сильным. Но если... если мне достаточно будет просто что-то сделать, и этим изменить равновесие сил? Сделать что-то простое, не связанное с магией? Борис Игнатьевич, ведь Темные пытались увести меня от Светланы — значит, они видели ту ветвь реальности, в которой я смогу ей помочь! А если они видят что-то еще? Что-то в будущем? И видят давно, и давно готовятся меня нейтрализовать? Причем по сравнению с этим, борьба за Свету — мелочь...
Вначале шеф слушал внимательно. Потом поморщился и покачал головой:
— Антон... у тебя мания величия. Извини. Я просматриваю линии всех работников Дозора, от ключевых, и до сантехника дяди Шуры. Ну нет... прости уж — нет у тебя в будущем великих свершений. Ни на одной линии реальности.
В общем, они понимают, что Дневной дозор хочет подставить Антоху, но не знают зачем. И теперь единственный способ - поймать Дикаря.
— Все равно. Как бы он ни был плох, как бы сильно не заблуждался, но он — наш! Он воюет со злом, как умеет. Ему надо просто все объяснить...
— Поздно, Антон. Поздно. Мы проморгали его появление. Теперь за ним тянется такой след... Помнишь, как кончила та вампирша?
Я кивнул:
— Упокоение.
— А ведь она совершила куда меньше преступлений — с точки зрения Темных. И тоже не понимала происходящего. Но Дневной Дозор признал ее вину.
Что-то даже жалко ее стало.
— Кто знает... Антон, ты должен найти Дикаря.
Я вскинул глаза.
— Найти и отдать Темным,— жестко сказал шеф.
— Почему я?
— Потому, что только для тебя это морально допустимо. Под ударом — именно ты. Ты лишь обороняешься. Для любого из нас отдать светлого, пусть даже стихийного, самоучку, обманутого, будет слишком большим шоком. Ты выдержишь.
Давай, Антоха, делай сам, а у нас у всех лапки.
Причем, у Антона только одна ночь - утром ему предъявят обвинение в убийствах.
Они начинают вспоминать, кто еще был в туалете.
— Вспомни! Вспомни, кто был в ресторане? Кто пошел вслед за темным магом в туалет?
— Никто. Я уверена, я все время поглядывала, не выйдет ли он,— вмешалась Светлана.
— Значит, Дикарь ждал мага в туалете. Но выйти он был должен. Помните? Света, Антон?
Мы молчали. Я — не помнил. Я старался не смотреть на темного мага.
— Вышел один человек,— сказала Светлана.— Такой... ну...
Она задумалась.
— Никакой, абсолютно никакой. Средний человек, словно смешали миллион лиц, и вылепили одно общее. Я мельком глянула, и сразу же забыла.
— Вспоминай,— потребовал шеф.
— Борис Игнатьевич... не могу. Просто человек. Мужчина. Средних лет. Я даже не поняла, что он — Иной.
— Он стихийный Иной. Он даже не входит в сумрак, балансирует на самом краю. Света, вспомни! Лицо... или какие-то особые приметы.
Светлана потерла пальцем лоб:
— Когда он вышел... сел за столик... там была женщина. Красивая, русоволосая. Она подкрашивалась, я еще заметила, что косметика у нее фирмы «Люмен», я сама такой пользуюсь иногда... недорогая, но хорошая...
Несмотря ни на что, я улыбнулся.
У меня была бумажная книга и там, емнип, было написано "Люмене" и что она дешевая и некачественная. Может, кто помнит, аноны?
— Аура женщины! — резко выкрикнул шеф.— Ты помнишь ее! Кидай мне слепок!
Он повысил голос, и сменил тон. Конечно, никто в ресторане его не услышал. Но по лицам людей прошли судорожные гримасы, официант, несущий поднос, споткнулся, уронил бутылку вина и пару хрустальных фужеров.
Светлана тряхнула головой — шеф ввел ее в транс так непринужденно, словно она была простым человеком. Я видел, как расширились ее зрачки — и легкая радужная полоса протянулась между лицами девушки и шефа.
— Спасибо, Света,— сказал Борис Игнатьевич.
— У меня получилось? — удивленно спросила Светлана.
— Да. Можешь считать себя магом седьмой ступени. Я сообщу, что зачет принял лично. Антон!
Аура мудроженщины:
Нет, я не видел лица подруги Дикаря. Я видел ауру, что куда больше. Синевато-зеленые слои, перемешанные, будто мороженное в вазочке, маленькое коричневое пятнышко, белая полоса. Аура достаточно сложная, запоминающаяся, и, в целом, симпатичная. Мне стало не по себе.
Она любит его...
Любит, и на что-то обижается, и считает, что он ее разлюбил, и все равно терпит — и готова терпеть дальше...
— Н-нет...— сказал я.
Шеф смотрел на меня с сочувствием.
— Она же ни в чем не виновата! И она его любит, вы же видите!
...
— Тогда погибнешь ты,— сказал шеф.
— Я знаю на что...
— А ты не думал о тех, кто любит тебя, Антон?
— Этого права у меня нет.
Борис Игнатьевич криво усмехнулся:
— Герой... Ах, какие мы все герои... Ручки у нас чистые, сердца золотые, ноги по дерьму не ступали... А женщину, что отсюда увели, помнишь? Детей ревущих помнишь? Они-то не Темные. Обычные люди... которых мы обещали защищать. Сколько мы взвешиваем каждую плановую операцию? Почему аналитики, пусть я и кляну их каждый миг, с седыми головами в пятьдесят лет ходят?
Как недавно я отчитывал Светлану, отчитывал уверенно и властно, так теперь шеф хлестал меня по щекам...
И вот они уже хотят выйти из ресторана, как приходят темные.
— Прошу задержаться,— хрипло, будто у нее разом в горле пересохло, сказала Алиса.
— Прочь,— шеф слегка повел ладонью, и Темных стало отжимать в стороны, к стенам. Алиса накренилась, пытаясь сопротивляться упругой стене, но силенки были неравны.
— Завулон, взываю! — взвизгнула она.
Ого. Ведьмочка-то в любимицах главы Дневного Дозора, раз имеет право вызова!
Из сумрака вынырнули еще двое Темных.
— Мы официально просим содействия.
Да. Теперь отступать было некуда. Отказ в содействии другому Дозору — почти объявление войны.
— Завулон, к тебе взываю! — повторно выкрикнула ведьма. У меня родилась робкая надежда, что глава Темных ее не слышит, или чем-то занят.
— Мы готовы к сотрудничеству,— сказал шеф. В голосе его был лед.
Я оглянулся на зал, поверх широких плеч магов — Темные уже взяли нас в кольцо, явно намереваясь держать у самых дверей. Да, в ресторане творилось что-то небывалое.
Народ жрал.
Чавканье стояло такое, будто за столиками сидели свиньи. Тупые, остекленевшие взгляды, в пальцах сжаты столовые приборы, но еду загребают ладонями, давятся, фыркают, отплевываются. Благообразный пожилой человек, мирно ужинавший в окружении трех охранников и юной девицы, хлебает вино прямо из бутылки. Симпатичный юноша, явно из «яппи», и его милая подружка, вырывают друг у друга тарелку, обливаясь жирным оранжевым соусом. Официанты носятся от столика к столику, и мечут, мечут едокам тарелки, чашки, бутылки, жаровни, вазочки...
У Темных свои методы отвлечения посторонних.
Плохие темные.
— Тихая ночь, не правда ли? — донеслось от дверей.
Завулон явился на зов...
Я смотрел на него, обречено понимая, что высшего мага не обманет маскировка. Он мог не распознать в Илье шефа, но старого лиса на один фокус дважды не поймать.
— Не слишком тихая, Завулон,— просто сказал шеф.— Отгони свое быдло, или я сделаю это за тебя.
Темный маг выглядел точно так же, будто время остановилось, будто ледяную зиму не сменила теплая, хоть и запоздалая, весна. Костюм, галстук, серая рубашка, старомодные узкие туфли. Впалые щеки, тусклый взгляд, короткая стрижка.
— Я знал, что мы встретимся,— сказал Завулон.
Смотрел он на меня. Только на меня.
Почти как Алиса смотрела только на Игоря 
Я прыгнул вперед.
Как хорошо, что у Ольги такое тренированное и крепкое тело. Как хорошо, что все мы — и Светлые, и Темные, отвыкли полагаться на силу рук и ног, на простой, незатейливый, мордобой. Как здорово, что Ольга, лишенная большей части своей магии, этим искусством не пренебрегает.
Завулон согнулся и издал хрипящий звук, когда мой — или Ольги — кулак вонзился ему в живот. Ударом ноги я подрубил ему колени и кинулся на улицу.
— Стой! — взвыла Алиса. С восторгом, с ненавистью и любовью одновременно.
Ату его, ату...
ШТА
Антон убегает, Завулон своим посохом (ну, вы поняли) бьет его на поражение.
Значит... значит, шеф был все-таки не прав. Дневному Дозору не нужно то, что в моей голове. Им надо меня уничтожить.
И тут неожиданное спасение!
Я отскочил на тротуар, присел, прячась от Завулона за старой припаркованной «Волгой», пропуская случайного водителя. Серебристая «Тойота» пронеслась мимо — и с тем же пронзительным воплем сгорающих тормозных колодок остановилась.
Дверца со стороны водителя распахнулась, и мне махнули рукой.
Не бывает такого!
Это лишь в дешевых боевиках убегающего героя подхватывает случайная машина...
Додумывал я, уже распахивая заднюю дверцу и запрыгивая внутрь.
— Быстрее, быстрее! — закричала женщина, рядом с которой я оказался. Но торопить водителя нужды не было — мы уже неслись вперед. Сзади полыхнуло, и еще один заряд «Плети» понесся следом... водитель вильнул, пропуская огненную струю. Женщина завизжала.
Как им видится происходящее? Пулеметным огнем? Ракетными залпами? Выстрелом из огнемета?
— Зачем, зачем ты возвращался! — женщина попыталась податься вперед, в явном желании ударить водителя по спине. Я уже приготовился перехватить руку, но рывок машины откинул женщину раньше.
— Не надо,— мягко сказал я. Получил негодующий взгляд.
Еще бы. Какую женщину обрадует появление в машине симпатичной, но растрепанной незнакомки, за которой гонится толпа вооруженных бандитов... и ради которой муж вдруг подставляется под огонь.
Если кто не понял, это был Максимка.
Антон созванивается с Ольгой, они решают встретиться в метро и вернуть свои тела.
Конец третьей главы.
В журнале "Если" было "недорогая, но хорошая", в анонской бумажной книжке - тоже. И Света говорила, что она сама такой пользуется. Смысл на хреновую косметику деньги тратить?
спасибо за чтения) про косметику я там выше в свой коммент вписал )
т.е. програмисту нельзя - темные узнают секреты.