До конца каникул не случается никаких неприятностей и даже Рон с Гермионой прощают то, что их обездвижили и заперли.
Начались учебные дни. В один из вечеров Гарри идет по пустым коридорам и слышит вопли Филча о том что кто-то опять налил воды около женского туалета. Гарри из чистого любопытства идет проведать Миртл и выяснить откуда такой потоп.
Пол и стены буквально пропитались влагой и как-то даже набухли. Миртл рыдала истошно и горько, её завывания отдавались у Гарри в висках.
Что за стены? То от влаги набухают, то Малфой своей тушкой вмятину оставит. Не участвовал ли в строительстве Хогвартса зубастый прораб с особо экологичными камнями?
Миртл рассказывает о том что кто-то в нее кидался и указывает Гарии на дневник Риддла. Этой же ночью Гарри впервые пробует написать туда что-нибудь. Тот же разговор, тот же просмотр воспоминания, но на этот раз Гарри не верит загадочному Тому и не считает Хагрида причастным к давней трагедии.
Дни летят без канонных приключений. Ни похода к Хагриду, ни поисков Арагога. Скукота. В день всех влюбленных Локхарт украшает зал ну очень интересно.
Стены Большого зала были украшены омерзительными бледно-розовыми цветами, похожими по форме на увеличенные в тысячу раз свиные уши. Бледно-голубой неестественный потолок, с которого сыпались конфетти в форме сердечек, заставил Гарри брезгливо зажать рот рукой: как бы не стошнило.
Сто метров на цветок. Неплохо.
Помните сцену с гномом-купидоном? (Гарри пытается сбежать от "валентинки", в процессе порвав сумку, но гном оказывается ловчее, опрокидывает мальчика на пол и читает ужасный стих). Она есть и тут, но с двумя маленькими исключениями.
Во-первых, вот в этой чрезвычайной ситуации Гарри сразу вспоминает про портключ.
попытался сбежать, но в толпе он не хотел браться за портключ, а тривиально смыться на своих двоих, увы, не вышло
Во-вторых, снова на сцене излишняя жестокость.
Гарри, изогнувшись, сбросил гнома с ног – так сильно, что того впечатало в стену. Без ощутимого вреда, впрочем – гномы вообще были по природе приспособлены к нагрузкам такого рода.
И да, он уже без магии может впечатывать в стену. Еще немножко и он будет сеять добро и справедливость одной только силой мысли.
Все увидевшие эту сцену мерзенько ржут, потому что не могут дети просто посмеяться.
Все смеялись; Гарри чувствовал, что этот смех нервен и истеричен, что он окрашен всё тем же страхом и мелким, гаденьким чувством минутного превосходства: Мальчик-Который-Выжил, змееуст, Наследник Слизерина (предположительно) – а тоже попал в смешное положение, он ничем их всех не лучше... голова заныла от чужих эмоций, и Гарри сумел выдавить из себя только презрительную усмешку; те, кто стоял достаточно близко, чтобы разглядеть его лицо, икнули и прекратили смеяться.
Ух какой страшный мальчик!
Вечером он обнаружил, что дневника Риддла уже нет в сумке и, долбанув кулаком по кровати, долго шёпотом поминал Риддла, Салазара, Слизерина, монстра Тайной Комнаты и чьи-то неуёмные любопытство и вороватость
Таким образом Гарри и Поттер теряют дневник.
Проходят дни. Одним весенним слякотным деньком Малфой и Ко подлавливают Гарри после урока недалеко от теплиц и накладывают петрификус тоталус.
- Ну что, Поттер, не так-то ты крут в одиночку? – Малфой говорил глумливо, но от него всё ещё пахло страхом.
Как бы все это время Гарри только и делал что побеждал их в одиночку, к чему Малфой вообще это ляпнул?
- Ты попался, Поттер, а ведь тебя предупреждали, - добавил Забини.
- Драко, Блейз, прекратите – потом позабавитесь, в безопасном месте, - раздражённый голос старшекурсника показался Гарри смутно знакомым: это был кто-то из квиддичной команды Слизерина.
Но кто бы это ни был – ничто не меняло того факта, что безопасное место, в которое кто-то транспортировал его незнакомым Гарри заклятием «Mobilicorpus», было безопасным для кого угодно, но только не для самого Гарри.
Это было подземелье – какая-то незнакомая Гарри часть.
Это не вечер, не урок, они в открытую протащили Поттера во время перемены и никто ничего не заметил.
И начинается вечер охуительных историй.
Это была какая-то другая комната; её очертания терялись с полутьме и мешались в глазах, рябили – Гарри подозревал, что размеры комнаты увеличены магией, чтобы все слизеринцы уместились в ней. На них всех были маски – Гарри не мог никого узнать толком; Малфоя ещё можно было опознать по платиновым волосам, сияющим даже в сумраке, но того же Забини, чья шевелюра в таком освещении стала полностью чёрной, Гарри уже не мог найти взглядом. Оба надели зачем-то маски, когда оказались в этой комнате – зачем, собственно, неясно, потому что Гарри их уже видел, а закрывать лицо, в представлении Гарри, надо было для сохранения инкогнито.
Гарри привязывают к стене (не спрашивайте) и расколдовывают.
- Как мило. Целый факультет Слизерин скопом справляется с одним второкурсником. Полагаю, вы будете вспоминать свой подвиг даже спустя пару десятков лет – если доживёте, конечно.
Говоря гадости, Гарри пытался вызвать стихийную магию, но он не был ни зол, ни испуган достаточно, чтобы сделать хоть что-нибудь.
Действительно, по шкале от одного до десяти толпа враждебно настроенных слизеринцев-сектантов стоит где-то между маленькими пушистыми котятками и свихнувшимся попугайчиком.
Хлёсткий удар по губам заставил его затылок с силой удариться о стену; перед глазами заплясали разноцветные искры, и Гарри показалось, что он слышал хруст. «Череп проломлен или нет?».
Гарри мог бы сказать что-нибудь о том, как просто бить того, кто не может ответить, но что было бы в этом толку? Разбитая губа кровоточила, затылок жгло болью, и дальше было бы только хуже. Да и что они, сами не знают?
Возможно, этот номер прошёл бы где-нибудь в Гриффиндоре. Но не здесь. Не там, где мертвящий холод, медный привкус собственной крови и расходящаяся волнами от каждого биения сердца боль – единственное, что даёт понять, что ты ещё жив. Просто потому, что больше ничего нет. Больше ничего у тебя не осталось.
Все еще не страшно.
Он следил глазами, насколько мог, как высокий неопознанный старшекурсник распарывает ножом уже надкусанную тем растением мантию и разрезает кожу по синеющим под ней венам, собирая кровь в небольшую серебряную, потемневшую от времени чашу.
Знаете что случится если собрать всю кровь, что Гарри потерял за это фики?
И да, все еще недостаточно страшно...
Чашу с кровью установили на невысоком каменном возвышении посередине комнаты – такое впечатление было, что этот столбик камня вырос из пола сам по себе, как цветок. Шесть старшекурсников встали вокруг возвышения с чашей. Гарри заткнули рот чьим-то носовым платком, и пять человек с палочками наготове встали рядом с ним, следя, чтобы он не сколдовал что-нибудь, что повредит им и их... делу
Шестеро взмахнули палочками и, как показалось Гарри, запели
Стоило им замолчать, как у Гарри появилось странное ощущение, что его щекочут изнутри, везде, как будто вся кровь стала одним большим чувством щекотки; от этого не хотелось смеяться, но не извиваться было невозможно, потому что избавиться как-то от этого было тоже невозможно. Но на пытку это совсем не походило.
Происходит какая-то неведомая хуйня. Кровь в кубке озаряется зеленым светом и читателю нихрена не поясняют. Гарри для верности затыкают заклинанием и пытают круциатусом.
Гарри понял, что до сих пор он ничего не знал о боли. Всё, что он когда-либо чувствовал, не могло сравниться с Круциатусом. Каждая клетка горела собственным видом огня, прямиком из ада, вытекали глаза, лопались кости, его рвало от боли...
Но не бойтесь, наш одноногий Марти Стю не потерял глазки, это ему только показалось.
Глаза остались на месте, оказывается, равно как и кости были целы. И то хлеб... Гарри висел, мечтая втихомолку, чтобы его уже убили поскорее.
Но это конечно же не все. У них там идея фикс поиметь Гарри.
Каким-то незнакомым заклинанием с него сняли одежду; Гарри было слишком плохо, чтобы стало стыдно или что-нибудь в этом роде... к тому же чем бы ему помогло стеснение? Только ещё хуже сделало бы, дав им лишний повод поиздеваться.
- Эй, а он вообще жив? – безграничное разочарование звучало в голосе Блейза Забини. – Ублюдок уже сдох и так легко отделался?
- Нет, жив, - отозвался всё тот же неизвестный старшекурсник. – От одного Круциатуса ещё никто не умирал. Пульс есть, внутренности целы... и он, кстати, в сознании.
- Видишь, Поттер – я исполнил своё обещание, - улыбнулся Забини – мягко и вежливо. – Сейчас тебя пустят по кругу, а потом убьют.
Что они делали? Зачем? Нахуя? Ууу, у меня уже рука со лбом срослась ибо нельзя так долго фейспалмить.
- Будь это ничтожество, на которое даже собственная кровь никакого влияния не имеет, способно колдовать без палочки – вряд ли мы с Драко были бы до сих пор живы. Он безнадёжно туп, а в тот раз просто был в панике.
Господь, ну к чему эти сраные недомолвки? Типа "прочитай и узнаешь"? Это, блядь, не работает. Я уже больше половины осилил, а пояснений к ритуалу из первой части все нет. Аааргх
Забини харкает Гарри в лицо и предлагает начать. Маркус Флинт внезапно сливается потому что у Гарри какая-то очень особенная кровь. Пока все переговариваются Гарри думает очумительные думы.
Дверь была в стене слева, насколько Гарри мог судить. Вот если бы выпутаться из верёвок... ага, и голым искать дорогу в спальню Мерлин знает откуда... но всё лучше, чем групповое изнасилование... Как ни странно, он всё ещё не мог ни разозлиться, ни испугаться достаточно, чтобы сделать хоть что-нибудь, а не висеть в этих проклятых верёвках, которые уже натёрли запястья.
А знаете почему Гарри все никак не мог напугаться и воспользоваться своими сверхспособностями? О... Ответ очень хорош. Потому что нашу принцесску должны спасти!
Дверь тихонько приоткрылась, всего на пару сантиметров – это заметил только Гарри, всё ещё пялившийся на неё с тоской. Что-то стремительно влетело в комнату и взорвалось... Фу-у-у-у-у-у... модернизированные навозные бомбы из разряда «совсем ничего не отмоешь», не меньше пяти – тогда как на помещение вроде Большого зала хватило бы одной, чтобы Филч отчищал его до конца учебного года...
Две фигуры со странными прозрачными сферами вокруг головы прошли в помещение; Гарри щурился, пока не узнал в них Фреда и Джорджа. Оба указали на него палочками и сказали что-то, чего Гарри не расслышал из-за этих странных штук вокруг их голов. Судя по эффекту, это было Фините Инкантатем.
Фред вытащил Гарри из комнаты, а Джордж вынес следом одежду. Всё это было так нереально, нелепо и абсурдно, как в плохом боевике, что Гарри только хлопал глазами и жадно глотал свежий воздух до тех самых пор, пока они не избавились от сфер. А дальше по закону жанра его должны спросить: «Are you o’k?»
- Гарри, ты в порядке? – обеспокоенно уточнил Джордж.
Гарри сел, опираясь на дрожавшие руки, и захохотал от всей души.
Кажется, Фред и Джордж подумали, что слизеринцы всерьёз повредили ему мозги.
И, кажется, близнецы были правы...
Я даже не знаю, должен ли я вам сообщать что этим выносом дело и ограничилось? Если раньше в тексте были хоть какие-то аргументы к умалчиванию, то теперь даже на них забили!