Чтобы как-то объяснить, почему марафон, рассказчица показательно страдает на два абзаца, как тяжко бегать дистанции длиной в километр
Помню, как бежала, задыхаясь, и моё нутро было сжато в болезненный комок, готовый взорваться и вытолкнуть из организма все внутренности — в крови, в слизи, чёрт его знает, в чём ещё, будто внутри случился взрыв от скольких-то граммов тротила.
Постепенное наращивание метража поможет тебе! И не рваться за соревновательным темпом профессиональных спортсменов.
Р-раз! И мы переносимся в кабинет редакции, где нашу рассказчицу - журналистку, как выяснилось, отчитывает начальница. Редактор считает, что журналистка (будем звать её Жруналисткой, до журналистки ей далеко) не умеет писать длинные тексты - и я с ним абсолютно согласен! Пока высокое начальство гнёт пальцы, некрасиво визжит, и всячески подставляется под читательскую нелюбовь ужасно тупыми претензиями, Жруналистка тихонько истерит в глубине души:
Но я не задыхаюсь, когда пишу... Эмоций не хватает? Ах, ты ж сука! Знала б ты, какие эмоции меня раздирают, когда я слушаю твой визг! Да я б тебя сейчас убила, тварь климактерическую! Так взяла бы за волосёнки жиденькие — и об стол, об стол, чтобы по белой офисной красоте разлилась кровушка — красная, густая, вместе со всеми твоими старческими тромбами, микробами и холестерином!
И это, возможно, её единственная яркая эмоция за всю книгу, дальше она будет уныло и безэмоционально выдавать килознаки.
Ещё одна неловкая склейка - оказывается, эта сцена произошла пять лет назад, и теперь мы с Жруналисткой сидим на испанском берегу, где она томно и бодренько одновременно умирает от рака. Пока автор выжимает педаль нисчастненькой девочки со страшным диагнозом и набивает килознаки описаниями местности и еды, мы скроллим текст до завязки сюжета, цепляясь только за пару предложений, где Жруналистка с изяществом летящего в голову топора создаёт интригу
Главный герой, невольно подаривший любопытный финал моей дурацкой жизни, и не подозревает, что я тоже в какой-то мере участник его драмы.
Угадайте, как же она поучаствовала в его драме? Ни за что не догадаетесь, ну же!
Если вы спросите "в чьей драме" и "какой, нахуй, драме", то да, мы всё ещё не встретились с этим таинственным кем-то. Он натыкается на Жруналистку лишь вордовскую страницу спустя
Пересеклись один раз, на следующий день — второй, а на третий, видимо, он решил, что не поздороваться уже неудобно.
И вот примерно на таком уровне знакомства мужик начинает излагать фактически первой встречной историю совершения нескольких особо тяжких преступлений (но об этом - не в нашем отрывке).
Чтобы как-то объяснить этот поступок, неразумность которого чувствует даже сам автор (а это показатель!), Жруналистка выдаёт нам страницу абсолютно бессвязных килознаков ради килознаков. И здесь я, пожалуй, введу специальный счётчик, чтобы показать, насколько бессмысленно и беспощадно она порой раздувает объёмы до Полноценной Книги. Абзацы про бег - раз, описания еды и местности, не привязанные к сюжету - два, и здесь у нас Килознаки - 3.
Пока Жруналистка передаёт тонкий внутренний мир героя, мы оцениваем авторский стиль.
У нас будет много времени для вашей исповеди! — предложила я как можно более легкомысленным тоном, думая вызвать его улыбку, а он вдруг наклонился, осторожно взял мою руку, прижал её к своему лицу и тихонечко заскулил, как щенок, которому отдавили лапу. Царапка в душе превратилась в нечто кричащее: "Ого! Будет очень интересно!".
Здравствуй, внутренняя богиня царапка в душе! Спасибо, что ты не превратилась в отдельного героя в этом сюжете.
Ещё полстранички Килознаков - 4, и мы наконец-то переходим к истории.
