Холиварофорум

Анон

Анонимные пейсатели

Советы для графоманов и прочих анонимных наркоманов. Предлагаю делиться опытом, полезными ресурсами, искать бет и заниматься всякими непотребствами. Но помните, что тут шарятся личности, у которых тут публично разбирали тексты и стебались над ними, так что будьте готовы к какахам, тем более, в теме с художниками нас уже стращали Солнцеликой. И велкам.

https://discord.gg/6YgtTf4  - дискорд-чат

«Что самое важное для писателя? Это иметь злобное, омраченное, ревнивое и завистливое эго. Если оно есть, то все остальное приложится». (с) Виктор Пелевин, Empire V. Стоило бы выбить на воротах этого треда.

---

Анонимный обоснуй

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Почему не поймут?

Потому что несколько коментов подряд аноны писали, что им пох на читателей и их довольство-недовольство.

Ну не все такие же. Мы ж все разные.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Просто когда несколько подряд, это дохуя впечатляет, лол.
На самом деле мне скорее завидно. Хорошо, когда люди самодостаточны и любят свои работы.
Мне вот в пустоту влом ебошить, в этом и заключается проблема. Мне хотелось бы, чтобы люди со мной разделили увлечение этой историей, а если этого заведомо не будет, лапки заранее опускаются.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Хм.
А я-то зашел поныть, что вот есть у меня клевая идея макси с ужасающе непопулярным пейрингом и в целом попетциально сквичным для фандомной публики сюжетом. Но идея при этом клевая. Однако ее мало кто оценит.
И вот сижу я с этой идеей как осел между двух морковок: писать, не писать, если писать, то нахуя.
Но чувствуется, что с этим моим нытьем меня тут не поймут, бгг.
/ушол фпичали/

Анон, у меня только такие идеи и бывают. Но меня прет в процессе напейсания, так что с удовольствием пишу и публикую, фидбека практически никакого, да и насрать, мне пейсать нравится.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Мне вот в пустоту влом ебошить, в этом и заключается проблема. Мне хотелось бы, чтобы люди со мной разделили увлечение этой историей, а если этого заведомо не будет, лапки заранее опускаются.

Анон как бы не остался с работой в пустоте, работу весьма заценило окружение анона, а один читатель пришел любить и заценять в личку. Ощущение "ебать как я люблю свой текст!" и поддержка ближнего круга вполне компенсировало то, что фандом как-то аккуратно прошел мимо, не читая дальше шапки)
Так-то мне прекрасно знакомо, как опускаются лапки от "да кому это надо", первые сутки после выкладки работы анон жестко грустил на тему, что все похуй. А потом таки выдохнул.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

И вот сижу я с этой идеей как осел между двух морковок: писать, не писать, если писать, то нахуя.
Но чувствуется, что с этим моим нытьем меня тут не поймут, бгг.

Я тебя пойму, анон. Для меня есть тексты, которые не могу не писать, а вот остальное имеет социальную компоненту. Я даже частично из-за нее свалил из фандомов вообще, мне всё жалко было времени писать фик, которые прочитают только в фандоме, когда можно писать оридж, который могут даже взять в издательство или с которым можно на конкурс.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

вот есть у меня клевая идея макси с ужасающе непопулярным пейрингом и в целом попетциально сквичным для фандомной публики сюжетом. Но идея при этом клевая. Однако ее мало кто оценит.

Главное чтобы ты оценил, анончик. Если тема такая специфичная, то хрен кто тебе такого напишет, а так хоть сам додашь))

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Я выкладываю только законченный текст, так что мне особо реакция читателя не важна, мне текст уже неинтересен, так что не боюсь. Писать было приятно/интересно/заебало, а что там читатель почувствует, и вообще будет ли читать - уже похрен, я с этим текстом уже наигрался.

Ничего себе, анон, вот это ты хироу. А тексты большие пишешь, длинные?

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Ничего себе, анон, вот это ты хироу. А тексты большие пишешь, длинные?

Ну, я со стороны особо геройства не вижу  Этому анону просто так удобно, он просто так устроен и так работает. Ну, если я правильно просек, что это не результат "я был фидбекоблядью, но потом преодолел и научился кайфовать от процесса и забить на читателей", а просто если у анона дела так изначально обстояли - то где геройство, иметь определенный склад характера и подход?

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Это, имхо, зависит от того, кто как пишет. Кто-то начинает писать, еще не имея в голове никакого сюжета, и в процессе написания как бы рассказывает историю самому себе. А кто-то сначала придумывает всю историю, расписывает план практически по главам, а потом пишет текст.
Первым, чтобы получить историю в личное пользование, надо ее написать, без написания ее просто нет. А вторые историю и так уже имеют, они ее для себя обсосали со всех сторон, а пишут они для того, чтобы поделиться историей с другими. И если других заведомо не будет или они будут настроены недоброжелательно, то как бы нахуя козе банан.
Кмк, взаимопонимание между первыми и вторыми вряд ли возможно)

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Первым, чтобы получить историю в личное пользование, надо ее написать, без написания ее просто нет. А вторые историю и так уже имеют, они ее для себя обсосали со всех сторон, а пишут они для того, чтобы поделиться историей с другими.

Не всегда. Я пишу с планом, но все равно для себя. Если кому-то еще понравилось это приятный бонус, но главный мой читатель, которому я стремлюсь додать, - это я))

Анон

Re: Анонимные пейсатели

чтобы получить историю в личное пользование, надо ее написать, без написания ее просто нет

Шикарная формулировка!
Только я бы отвязал от этого понятия план как условие. План не для всех равен истории, для кого-то ненаписанная история уже есть для себя и достаточно, а для кого-то ее нет, даже если у нее есть план, но она не написана.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Мне ненаписанная история всегда нравится больше написанной. Пока она не написана, в ней всегда такой размах и потенциал, ух!
А когда я ее своими кривыми мозгами сформулировал в слова и своими кривыми ручками набил, сказка про "ух!" заканчивается, и карета закономерно превращается в тыкву.
Обычно мне нужно время, чтобы примириться с существованием очередной тыквы и найти в ней что-то хорошее. Поначалу я свои свежие тексты ваще ненавижу.
В общем, хорошо, когда любишь свои труды, я вам завидую, аноны

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Аноны, на Nanowrimo кто-нибудь идёт?
Я чот один раз сходил, довольно продуктивно, но выгорел как фитилёк. Сейчас не знаю даже, идти или нет (хотя в этот раз у меня даже есть план).

А где проводят русскоязычный?

Анон

Re: Анонимные пейсатели

А когда я ее своими кривыми мозгами сформулировал в слова и своими кривыми ручками набил, сказка про "ух!" заканчивается, и карета закономерно превращается в тыкву.

Ты это я, анон, ты это я.
Чсх, если перечитываю через месяцок, то вижу просто норм текст, но через сутки-другие он кажется мне чуть ли не главной причиной, почему мы не можем иметь хороших вещей(с)

Анон

Re: Анонимные пейсатели

А где проводят русскоязычный?

Не знаю, есть ли такое, но писать книгу можно на любом языке.)

Если хочешь общения на русском, на нанораймовском форуме есть русскоязычные разделы.
https://nanowrimo.org/regions/russia-elsewhere
https://nanowrimo.org/regions/russia-moscow

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Хм.
А я-то зашел поныть, что вот есть у меня клевая идея макси с ужасающе непопулярным пейрингом и в целом попетциально сквичным для фандомной публики сюжетом. Но идея при этом клевая. Однако ее мало кто оценит.
И вот сижу я с этой идеей как осел между двух морковок: писать, не писать, если писать, то нахуя.
Но чувствуется, что с этим моим нытьем меня тут не поймут, бгг.
/ушол фпичали/

А я так соскучился по фандомной движухе, что с нетерпением жду момента, когда смогу хоть что-то выложить и увидеть реакцию, даже возмущённую.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

И я подумал, а что бы я почувствовал, если бы мне такое написали?

Я бы почувствовал, что меня считают говноедом. Критику бы вежливо ответил про на вкус и цвет, а сам бы сидел в печали.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

А сюда ещё можно приносить свои отрывки и просить мнений?

▼Скрытый текст⬍

      прима поёт колыбельную вулкану в её песне хтоническая мать и трикстер и любовница и анимус и анима и начало всех начал она поднимает обожжённые ладони слушай я даю тебе имя
      Пепел забивается в уши.
      Он не слышит.
      Темно.
      Лава ползёт через земные поры, жжёт пятки, поднимается выше и выше, бурлит в горле, наполняя густым горячим пламенем. Она хочет остыть и превратить его в скульптуру, в холодный безжизненный обелиск. Это мортидо, понимает он. Неотвратимая сила. Сгнившие кости — её священные мощи, эпитафии — её хвалебные гимны, кладбища мира — её триумфальные аллеи. Её не победить.
      — Я твоё имя.
      Теперь он слышит. Он делает вдох. Ещё, ещё раз. Чьи-то пальцы мягко скользят по его телу, и под нежностью тает лавовая корка. Смерть уползает, уходит назад, в глубины бессознательного, в первичный бульон, из которого когда-то вырвалась жизнь.
      Он просыпается.
      — Ого! — смеётся женщина. У неё красивое лицо, и кожа белая, гладкая, словно мрамор. — Какие пустые глаза… Я сразу говорила, что это бесполезно. Нельзя натянуть разорванные струны!
      Её голос такой мощный, что кажется — мрамор сейчас не выдержит и пойдёт трещинами по широкой злой улыбке.
      — Франкенштейн! — кричит она и отворачивается. Теперь видно толстую косу, уложенную у правого виска в чёрный витой рог. Под его прицелом страшно шевельнуться. — Твой зомби очнулся! но если ты дашь мне его прикончить прямо сейчас, то я никому не расскажу, слышишь? и ты сможешь вернуться в Империю и… и ты несёшься как угорелый, и плевать тебе, что я там гово…
      — Как твоё имя? — говорит юноша.
      Его волосы заплетены в сложную высокую причёску, похожую на башню из красного обожжённого кирпича в храме Тальграда.
      Что такое Тальград?
      — Я не… не… кто вы?.. где я?..
      — Тамино, хватит! Ты не можешь, так давай я убью. Это бессмысленно.
      — Вы обещали дать мне время, Леонора.
      Юноша присаживается рядом, на постель. Касается ладони безымянного — она жёлтая под электрическим светом, лежит поверх покрывала. Безымянный видит. Но не чувствует. Он хочет двинуться, повернуть голову, согнуть колено, хотя бы чуть-чуть, хотя бы кончиком пальца пошевелить, хотя бы мизинцем…
      — Тише, — говорит юноша, поглаживая неживую руку. — Не бойся. Ты в безопасности и скоро поправишься. Но твоё тело сильно пострадало, нужно время, чтобы восстановилась подвижность. Меня зовут Тамино, а это Леонора. Мы поможем тебе…
      — …умирать долго и мучительно, ха-ха!
      Что-то не так с её голосом. Она хохочет певуче. Сплошные хроматизмы.
      Почему он помнит, что такое хроматизмы, но не помнит своё имя?
      — Ты врач? — Язык двигается едва-едва, в горле колючие сухие иголки.
      — Не совсем. Вот, выпей воды… не торопись.
      Вода пахнет сладостями.
      Нет. Это от кожи юноши исходит пряный аромат, и безымянный дышит глубже.
       — Я волшебник...
      — Мерзкий некромант! — перебивает Леонора. — Воскресил эту тварь с помощью… Хотя всё вышло не так, как хотелось, а? Тело сгнило, от мозгов остались клочки, пришлось работать с отрицательным материалом, вдруг откуда ни возьмись — ничего и не взялось… знаешь, Тамино, если ты хотел завести себе безмозглого землянина, то мог зайти в музей современного искусства в центре. Там сейчас как раз выставляют Марселя Дюшана.
      У неё острый, резкий звук, она чеканит каждое слово — совершенная дикция, — но смысл всё равно доходит едва-едва.
      Я умер, понимает безымянный.
      Я умер, мой мозг разложился, поэтому я ничего не помню.
      Но если у меня нет памяти, если у меня нет ни единой клетки моего тела… тогда я — это разве я?
      Какой интересный сон.
      — Вода камень точит, — говорит Тамино. — Для выздоровления нужно время.
      — А твой зомби выдержит тест?
      Мраморная рука с длинными чёрными когтями зависает над головой безымянного.
      — Проверим болевую чувствительность!
      Рыболовные крючки.
      Похоже на рыболовные крючки. Они впиваются под веки и тащат, тащат вверх, разрывая до ослепительной, оглушительной агонии, какой не может, не может быть…
      Вдруг боль уходит. На пути у неё препятствие: широкая смуглая ладонь, кожа совсем не мраморная, усыпана мелкими шрамами и морщинками, и вокруг безымянного пальца вьётся золотая струна — обручальное кольцо. Постепенно на нём, будто рубин, набухает капля крови.
      — Дурак! — говорит Леонора.
      Энергетические крючки исчезают. Безымянный слышит, как цокают каблуки и как с грохотом захлопывается дверь.
      Тамино прижимает раненую ладонь к груди.
      — Не обижайся на квинту. Она просто делает свою работу.
      Кровь не останавливается, и «волшебник» обматывает рану бинтом.
      — Это не сон, да? — спрашивает безымянный.
      — Нет. Мне очень жаль, ты и правда был… не жив. Но когда память вернётся, тебе будет легче всё воспринять, поверь. Сейчас ты должен быть обескуражен…
      Обескуражен?
      Нет.
      Это не то слово.
      А может, и то.
      Кем он был? Как тот, кем он был, отнёсся бы к тому, что происходит?
      — Зачем ты воскресил меня?
      — Разве быть живым не лучше, чем быть мёртвым?
      — Ты знаешь, кто я?
      Он улыбается.
      — Если бы знал, я бы не спрашивал твоё имя.
      Логично.
      Абсолютно бессмысленно.
      Голова кругом.
      — Тогда кто ты? Сколько времени я тут? Почему ты защитил меня от этой ведьмы? Что она пыталась сделать? Что за тест?
      — Процесс восстановления тела занял два месяца... Боюсь, это всё, что я могу сказать. Я в этом мире на птичьих правах. — Тамино вздыхает. — И не могу обсуждать с чужаком ничего, что касается Империи и специфики нашей магии. Прости.
      У него тёмные круги под глазами, и они — самое выразительное на его невыразительном лице с мелкими, невзрачными чертами. Худощавый. Чёрная толстовка, серые брюки. Только безумная причёска выдаёт в нём пришельца.
      — Что ты собираешься со мной делать?
      — Я не причиню тебе вреда. А сейчас тебе лучше поспать.
      Это не ответ!
      Злость подбрасывает горячей волной, но деревянное тело не хочет двигаться. Тогда Тамино — словно почувствовал — поддерживает безымянного, помогает усесться на подушках. Вокруг нет ни черепов, ни свечей, ни звёзд Давида, ни… котлов для зелий? чёрных мантий? Нет, обычные полки, заставленные книгами, стол с вазой (веточки розмарина, вот откуда запах), шкаф в углу, окно, закрытое серыми шторами…
      По ним мечется тень: моль бултыхается в свете лампы. Свет вязкий, как мёд, и он растекается по потолку, полу и стенам, преображает мир внутри и снаружи, и вдруг безымянный понимает, что попал в эпицентр взрыва. В солнце. Оно сжимается до сингулярности и пульсирует, изо всех сил стискивая свою мощь. Потом оно взрывается: медовые лучи пронизывают вселенную, и безымянный липнет в них вместе с деревьями, машинами, галактиками и молью.
      Он просыпается.
      Ничего вокруг не изменилось. Только вязкая полоска света теперь тянется из окна, высвечивает пылинки у стола и книжных полок. Сон тает, как не бывало. Безымянный пялится на разноцветные корешки, пытаясь вспомнить. Ни толстенные музыкальные партитуры, ни Шекспир, Г. Аберт и З. Фрейд не помогают.
      Поэт, биограф Моцарта и психоаналитик.
      Странная подборка.
      — Поешь, — раздаётся голос Тамино.
      Он входит в комнату и ставит рядом с безымянным поднос: гамбургер, тарелка варёного риса с овощами и картошка фри с кетчупом… в животе урчит, звук отдаётся в пустой голове.
      — Ты позволишь мне уйти, когда я поправлюсь?
      — Куда? Ты что-то вспомнил?
      Нет.
      Нет, он не вспомнил!
      Безымянный высовывает руку из-под одеяла. Получается. Тогда он касается лица (гладкие щёки), волос (короткий ёжик), твёрдых мышц на животе, груди и руках (он занимался спортом? физическим трудом?), вдыхает сладкий аромат (липа, это запах липы), который источает кожа и на ладонях, и на сгибе локтя, и на плече… мнёт в пальцах длинную хлопковую рубашку, трогает белое постельное белье и кутается в ощущение почти стерильной чистоты.
      Ему нравится.
      — Этот запах… из-за твоей некромантии?
      — Из-за геля для душа, — смеётся Тамино. — Магию я использовал только для воскрешения.
      Отвечает так, будто мыть парализованные полутрупы — самая естественная вещь в мире…
      Нет.
      Безымянный не хочет об этом думать.
      Он ест, и зёрнышки слегка хрустят на зубах, а специи щекочут язык, и кажется, это самый идеальный рис в мире.
      — Конечно, я не стану тебя удерживать, — говорит Тамино. В его голосе тоже есть что-то музыкальное, но тихое, осторожное, как в колыбельной. — И мне правда жаль. Когда я наткнулся на твои останки, то совсем не подумал, что для тебя процесс может оказаться мучительным. Если честно, это был даже своего рода вызов: получится ли?..
      — О? — звучит глубокий альт. — Вижу, ты ещё не покрыл волосы траурной вуалью? Ждёшь, когда господь разрушит вавилон на твоей башке?
      — И вам доброе утро, Леонора, — отвечает Тамино.
      Она врывается в комнату, неудержимая, как вселенская энтропия. Она распахивает шторы, и свет больно бьёт безымянному в глаза. Леонора щелчком пальцев притягивает стул, бесцеремонно садится возле постели, хватает гамбургер и впивается в него крупными белыми зубами. Соус брызжет на Микки Мауса на её платье.
      — Что ты тут уже наврал про ритуал, м? — Удивительно, как у неё получается жевать и чётко выговаривать каждую букву. — Колись сам, а то придётся тебя колоть.
      Тамино опускает взгляд, будто его придавливает чужая агрессия, и безымянному это не нравится. Он вмешивается:
      — Я ничего не знаю ни про какой ритуал! Может, хоть ты что-нибудь объяснишь, Леонора?!
      — А. Ну, значит, смотри, — говорит она, макая картошку в кетчуп. — Я загадаю тебе три загадки. Если ответишь неверно, то тебе отрубят голову, а если верно, то сможешь спросить у меня своё имя, которое я, кстати, не знаю. Слушай первую: «Что так сильно манит человека ночью, умирает утром, но вновь ярким видением возвращается следующей ночью?»
      — Я хочу умыться, — говорит безымянный.
      Под бесстрастным взглядом жующей Леоноры он встаёт и идёт в соседнюю комнату. Закрыв дверь, он хватается за умывальник: колени подгибаются, голова кружится, его тошнит. Но в зеркале хотя бы своя, знакомая физиономия.
      Да, это его лицо.
      Но чьё оно?
      — И ты хочешь сказать, что невежда, не знакомый с Пуччини, — живой человек?! — восклицает за дверью альт.
      Пошла ты к чёрту, думает безымянный.
      Он распахивает окно и медленно, бесшумно выбирается наружу. Что-то хрустит. Вздрогнув от боли, он падает в высокую траву, влажную от росы, моргает несколько раз, фокусируясь. Вокруг… парк? роща? Пышные липы накрывают дом широкой тенью, на ветках воркуют голуби, а внизу, у выпуклых корней, мурчат на все лады коты. Один из них играет с обезглавленной птичьей тушкой.
      Безымянный не может встать.
      — Зомбяк!
      Он видит белые кроссовки, длинную ядовито-розовую юбку и Микки Мауса на майке. Рожа у Леоноры насмешливая, а небо за рожей сияюще-синее, будто кожа бессмертных индийских богов.
      — Ты ничего не забыл? — квинта излучает кванты презрения. В руке она сжимает бледную лодыжку.
      Теперь понятно, что хрустело.
      — Ясно, — говорит безымянный. — Я сошёл с ума.
      — Не больше, чем все остальные.
      — Но раз я понимаю, что свихнулся, — продолжает он, — то, значит, есть шанс на исцеление, да? Ведь сумасшедшие именно потому сумасшедшие, что не понимают, что они сумасшедшие…
      Ведьма бросает лодыжку в траву, колдует себе сигарету и, прикрыв глаза, делает глубокую затяжку. Алый дымок вырывается из её губ, будто пламя из пасти огнедышащего дракона.
      — Я понимаю, что всего этого не может быть. Не бывает никакой магии. Не бывает никакой некромантии, и куски тела сами собой не отваливаются!
      Да. Да, думает безымянный. Надо найти в иллюзиях слабое место, надо добраться до реальности! Наверняка вокруг него сейчас полно врачей в белых халатах, и родственники, и друзья, и все стараются помочь — надо только вслушаться, всмотреться, услышать что-нибудь, хотя бы своё имя…
      Из травы прыгает кот. Он мяукает, будто хохочет, хватает брошенную лодыжку и с аппетитом вылизывает оголённую плоть.
      Приходится дать ему по морде.
      — Много вас на земле? — спрашивает безымянный, прижимая к груди отвоёванную ногу. Обиженный кот смотрит голодными, грустными глазами. Культя отзывается болью, будто тоской. — Ну, волшебников?
      — Только я. — Леонора выдыхает стайки пёстрых бабочек. — Остолоп не в счёт, он не может без источника магии. Но, слава Приме, на Земле нихрена нет.
      — Тебе не нужен источник?
      — Мне никто не нужен.
      Бабочки крылатым венком садятся на уши Микки Мауса. Запястья Леоноры украшают фенечки, на шее бряцают железные кресты и даже «рог» затянут сеткой, будто паутиной.
      Кто она? образ из прошлого? агрессивное безмозглое «Оно»? деструдо?
      Подсознание даёт совсем другой ответ:
      — «Надежда».
      — Что?
      — Ответ на твою загадку. Я вспомнил. Надежда — «то, что сильно манит ночью, умирает утром, но вновь возвращается следующей ночью».
      Леонора отворачивается. Бабочки осенней листвой осыпаются с её платья, сигарета падает на землю и вырастает в тонкое юное деревце. Странно, что деструдо оставляет за собой жизнь, думает безымянный. Глядя в гордую недовольную спину, он ещё несколько мгновений чувствует себя победителем, а потом стискивает зубы, сдерживая стон боли, и возвращается. Через окно. С лодыжкой в руке.
      Тамино уже ждёт, и в пальцах у него сияющая иголка, но безымянный прохрамывает мимо.
      Партитура Турандот лежит на третьей полке, он помнит. Он распахивает ноты, заляпывая кровью монументальные хоры, двор императора, китайские шелка, пытки, три загадки и радостные пляски на костях Лиу.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

А сюда ещё можно приносить свои отрывки и просить мнений?

Хрень какая-то. 
Дикая мешанина, ты прям уверен, что нужно мешать картошку фри с мортидо?

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Мне зашло. Прочел легко, гладко, нигде особенно не зацепился - хотя картошка фри с гамбургерами из настроя таки вышибли) Если бы мне сказали "быстро, мнение!" я быстро сказал бы "классный трэш!"
Чисто имхо, такое хорошо в небольших дозах. Рассказ или повесть я бы зачел с удовольствием. Роман - вряд ли осилил бы. Утомляет.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Читается тяжело. Такой стиль, витиеватый и выспренный в каждой фразе, хорош в двух случаях:
а) это небольшой отрывок, и стиль работает на его задачу;
б) это написано Набоковым.
Тут, увы, не Набоков. И если первые абзацы ещё читаются с интересом, и надрывность стиля вполне сочетается с надрывностью момента, то дальше уже становится скучно. Нельзя всё время юзать один и тот же приём, он приедается.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

Мне вполне зашло: перегруженность стиля вполне сочетается с безумием ситуации, этакой спутанностью страшного сна. Но соглашусь, что читать написанный в таком стиле роман было бы, наверное, сложновато, а вот рассказ или сюрную вставку в более традиционное повествование - нормально.

Отредактировано (2018-10-17 08:22:57)

Анон

Re: Анонимные пейсатели

А сюда ещё можно приносить свои отрывки и просить мнений?

Я с удовольствием прочла до пробуждения героя, но меня удивило, что дальше стиль почти не изменился. Когда у героя были глюки и спутанное сознание в начале, все было круто, это хороший способ их показать, но почему он в итоге становится "авторской речью" всего текста?
Вообще приплюсую к анонам выше, рассказ или повесть целиком в таком стиле и духе могут быть и хороши, но что-то крупнее вытянет только Набоков, Белый и проч, и проч.

Анон

Re: Анонимные пейсатели

А сюда ещё можно приносить свои отрывки и просить мнений?

Как описание спутанного сознания героя такая манера повествования выглядела бы органично, но там весь отрывок написан, и выглядит он, честно говоря, претенциозно и создает впечатление "ммм, очередной юный писатель руками научился писать заковыристо и всем это хочет продемонстрировать".

Анон

Re: Анонимные пейсатели

выглядит он, честно говоря, претенциозно и создает впечатление "ммм, очередной юный писатель руками научился писать заковыристо и всем это хочет продемонстрировать".

Звучит так, словно "заковыристо"="плохо", и писать так могут только йуные писатели руками, которым надо выпендриться. Нет же. Плохим может быть хоть заковыристый текст, хоть простой как табуретка. И хорошим - тоже. То, что такое - на любителя, это да, не поспоришь.